Май 2021
«Мы тебя любим, Питееееееер!!». Голос моего директора звучит на фоне аплодисментов и радостных голосов. Только что закончился заключительный концерт весеннего тура, позади тридцать городов, месяц без нормального сна и тысячи километров. Я во все лёгкие вдыхаю воздух родного города, когда над головами зрителей поднимаются небольшие красные сердечки, подсвеченные с обратной стороны фонариками на телефонах. Я люблю Питер и люблю его людей. Мы машем руками, делаем общий уклон и спускаемся со сцены, чтобы принять подарки и сделать несколько фото. С каждым годом эта традиция становится всё сложнее, потому что нас тут же задавливают люди и голоса. Пытаюсь не теряться. Не замечаю как в моей руке оказываетесь несколько красивых подарочных пакетов, второй аккуратно как могу подписываю банеры и открытки. На заднем фоне Стас в микрофон пытаться объяснить, что если давка не закончится, нам придется уйти. Конечно, это такой себе метод утихомирить публику, но тем не менее люди немного расходятся и теперь я могу: во-первых выдохнуть, а во-вторых рассмотрется по сторонам. За время пандемии, в успел соскучится по залам и живой публике. Передо мной много восхищенных глаз, не успеваю даже успеть разобрать кто где. Миниатюрная девочка (ей вообще есть 18?) достает телефон чтобы сделать селфи. Улыбаюсь как дурак, но не потому что выступление прошло супер успешно или я как-то невероятно сыграл свою роль в «Первом свидании», нет. Просто вижу как с последнего ряда на меня, улыбаясь глазами, смотрит, одетая в чёрное худи, невысокая девушка. Большая часть её лица прикрыта маской, спасибо ещё не до конца ушедшему ковиду, поэтому люди, в глазах которых я не то холостяк, не то гей, не обратят на неё и двух маленьких девочек рядом никого внимания, и уйдут домой, перешептываясь и выписывая в Твиттер лучшие моменты из сегодняшнего вечера. А она останется ждать, когда зал полностью опустеет, объясняя светловолосой девчушке, что папа должен уделить внимание фанатам, а после обязательно покатает её на плечах. Я расписываюсь на последней фотографии, это старая, кажется, года 2016-го, фотка, на которой мы с Антон. В их глазах я всегда буду кем-то другим, но так даже лучше. Осматриваюсь–со сцены уносят аппаратуру, Стас обсуждает что-то с молодой девушкой лет двадцати пяти, судя по бейджику, она кто-то из организаторов, из гримерок выходит Окси, как обычно с телефоном , иногда кажется, что у нашего менеджера есть какие-то суперспособности, потому что печатает она одной рукой, второй держа одноразовый стаканчик с кофе, Оксана поднимает глаза и улыбается: –Кажется, тебя ждёт доза крепких обнимашек.–Она кивает мне куда-то за спину. Не успев расшифровать этот жест, я ощущаю маленькие, но крепкие ручки у себя на ноге. –Папааааа.–Кьяра заглядывает своими небесно-голубыми глазами куда-то в душу. Малышка одета в голубое платьице с белыми рюшками по краям юбки и рукавов, а на ногам, поверх смешных колготок в крапинку, надеты маленькие блестящие туфельки с бантиком. Светлые, немного рыжие, волосы вьются, падая на хрупкие плечи. Дайте угадаю: перед выходом она пол часа бегала от мамы по дому, а потом, когда устала, выдала «Папа говорит, что я принцесса, а принцесса косы не заплетают!». –Привет.–Я с поднимаю дочь на руки и чуть подбрасываю над головой. От улыбки на её щечках появляться ямочки, а кудри разлетаются в разные стороны.– Какая же ты у меня красивая. –Я скучала.–Маленькие ручки обвивают шею, Кяьра целует меня в щеку и фыркает, словно ёжик.–Ты колючий. Я смеюсь. –Я тоже безумно скучал, принцесса. Сзади слышу топот ножек. Адриана бежит ко мне с плюшевой игрушкой розового слоника. Она не расстается с ним ни на минуту и отказываться идти куда-либо без «Бинго-Бонго». Когда-то она оставит его на полке и он останется там лежать, от этой мысли в горле тянет ком. Все дети растут, но больше всего меня мучит то, что я даже не успеваю этого заметить. Когда родилась Кьяра, я был в Москве, снимался в пилоте «Импровизации»; когда она сказала первое слово,я был в туре; когда Алёну и Адриану выписывали с роддома,я смог приехать лишь на несколько часов, а после мне пришлось срочно улетать на концерт; меня не было рядом, когда мои девочки сделали первые шаги и на первом утреннике в детсаду. Я пытаться стать лучшим отцом, улетая в Питер, даже если был свободный всего один день, просто чтобы побыть с семьей, но сейчас я держу на руках двух своих дочерей, которые щебечут мне что-то про зоопарк, куда они ходили с дедушкой на выходных и про коня с длинной шеей (как его там? Жифар? Жираф, Адри, не путай буквы!), а мне кажется, что я даже не помню когда они научились разговаривать. Я долго всматриваюсь в лицо Адрианы, потом перевожу взгляд на Кьяру. Мне хочется сказать им так много, извиниться, пообещать, что всё изменится, но я лишь кратко целую две маленькие щеки. –Они уже совсем большие, но каждый раз, когда ты их так держишь, я мыслями возвращаюсь куда-то в прошлое. Алёна, улыбаясь всматривается то в моё лицо, то в лица девочек у меня на руках. В её глазах блестят слёзы. Она так же, как и я прекрасно понимает, что время не щадит. А ещё она знает о чём я сейчас думаю и почему так крепко сжимаю маленькие ручки. Я опускаю дочерей на пол, они выбегают на сцену, чтобы поздороваться с хорошим дядей Димой, высоким дядей Антоном, смешным дядей Серёжей, и конечно с милой тетей Окси, которая обязательно угостит их печеньками в форме динозавров. Девочки радостно прыгают, когда Позов обещает приехать на выходных в гости с Савиной и Тео. –Я люблю тебя.–Обнимаю жену. Она пахнет ягодными духами, а ещё домом. –Я сильнее. –Не правда. –Правда. Громко показушно выдыхаю. Алёна смеётся мне в грудь, а потом отстраняется и смотрит на лохматую, после нескольких полётов на руках у Шаста, Кьяру. Тяжело вздыхает. –Знаешь, что она мне сказала перед выходом? –Принцессы косы не заплетают? –Ага… Эта маленькая девочка со своим упорством многого добьется. И пусть сейчас больше напоминает Домовёнка Кузю. –Зато счастливая. Волосы можно расчесать. Алёна склоняет голову мне на плече. Ну или, если быть точнее, в руку гораздо ниже плеча. Я обнимаю её и целую в макушку. У меня лучшая жена. Любая другая бы уже давно попрекнула меня в вечных отъездах, неучастии в воспитании детей и в наличии слишком бурной жизнь. Тем более начитавшись басней, которые обо мне сочиняют в интернете. Но Алёна всё прекрасно понимает. Иногда мне даже кажется, что я не заслужил этого. –Воспитательница в садике на прошлой неделе сказала, что Кьяра лучше всех сыграла в спектакле и она просто прирожденная актриса. Я похвалила за это её, и знаешь, что она сказала? Я вопросительно киваю. –«Ура, я буду как папа!». Я сглатываю ком. Я бы всё на свете отдал, чтобы посмотреть на неё в этом спектакле. –Ты хороший отец. Я горжусь тобой. Алёна нежно целует меня. Для этого ей приходится встать на носочки, как и десять лет назад. Я мимолетно умиляюсь этому моменту, от чего на лице сама по себе появляется улыбка. –Домой? –Домой. Я перегружаю вещи из нашего автобуса в машину, усаживаю Кьяру и Адриану в детские автокресла и сажусь за руль. Вечерний Питер пролетает в зеркале заднего вида. Адриана рассказывает про невкусную кашу в детском саду, мальчика Мишу, который упал с качели, и про девочку Катю и её котика Бусю, а ещё о том, что воспитательница сказал, что летом они пойдут на экскурсию в какой-то там музей. Я внимательно слушаю. Поддерживаю её мнение о том, что каши правда не вкусные, за что тут же получаю осудительный взгляд от Алёны, жалею мальчика Мишу и радуюсь за девочку Катю, которой подарила котика. С-ч-а-с-т-ь-е.13 лет спустя
Я поправляю галстук, накидаю пиджак, а ещё сдерживаю слёзы. Стучу в дверь, после утвердительного ответа, открываю её и вхожу в комнату дочери. Адриана докрашивает помадой губы. На ней красивое длинное платье бледно розового цвета и лента «Выпускница». Я бегаю глазами по комнате в попытках не заплакать. На стенах полно плакатов с какими-то рок группами, в углу, у стеллажа, гитара. На стеллаже множество книг, журналов, кубки за победы в танцевальных соревнованиях и несколько фотографий в рамках. Рядом с семейной фотографией, плюшевая игрушка— розовый слоник. У него перешитый глаз, а ещё чуть надорван хвост. Но он всё так же весело улыбается, наблюдая как его хозяйка отправляется во взрослую жизнь. Наверное, если бы он умел разговаривать, то сказал бы мне, что чувствует себя так же. –Папа! Ты всё так же плохо скрываешь свои слёзы.–Адриана закидывает помаду в сумочку. Я улыбаюсь уголком губ. Я правда бездарно прячу свои эмоции. –Идём в низ. Мама хочет фотографию на память. А ещё Кьяра уже, кажется, приехала. Лицо дочери тут же расплывается в улыбке. Они с Кьярой не просто сестры, они лучшие подруги. Хотя и сейчас Кьяра уехала в университет во Францию и видятся они редко, такую связь, как у них, потерять невозможно. Я помню как сложно было отпускать её так далеко, тогда я впервые позволил себе разрыдаться прямо у неё на глазах. Я смотрел на дочь и не мог понять куда делись годы. Мне так хотелось хоть на минуту вернуться в то время, когда я подкидывал её, а потом целовал в кончик носа. Теперь я так же смотрю на Адриану. Сейчас моя маленькая девочка пойдет во взрослую жизнь, но в моём с сердце она навсегда останьтесь девчушкой с Бинго-Бонго в руках. Я беру руку дочери в свою, всё так же большую, в сравнении с её, ладонь. Она сжимает мою руку и я слышу как дрожат её пальцы. –Я люблю тебя.–Сглатываю ком.–Помни, что я буду любить тебя всегда, не смотря ни на что. Ты можешь прийти ко мне в любой момент, в любое время суток. Я…я давно хотел извиниться за то, что в детстве вам меня не хватало, за то, что я не видел ваших первых шагов, за то, что никогда не услышу как вы читали стихи на утренниках, за то, что не смог стать примерным папой. Прости, пожалуйста. По щеке полилась слеза, я чувствую как она обжигает кожу и как оставляет за собой невидимый шрам. –Ты лучший папа, и пусть ты не был рядом физически, но мы всегда чувствовали твоё присутствие. Я всегда слышал, когда ты приходил ночью поцеловать нас, думая, что мы спим. Для меня этот поцелуй значил больше, чем сотни других.–Адриана поджала губы.–Даже не думай себя в чем-то винить, слышишь? Я люблю тебя, папа. Люблю сильнее. Я обнял хрупкие плечи дочери. Она пахла фруктовыми духами, а ещё домом.