***
— Фокси, что случилось? — Взволновано начала разговор Мангл, подойдя к лису. Он с самого утра был в не настроении. Сидел на диване с самого утра и лишь смотрел на всех косо, на него это было не похоже, поэтому девушка волновалась за него и хотела ему помочь. Но лис и не думал отвечать Мангл: он лишь украдкой посмотрел на неё и отвернулся, как обиженный первоклассник. — Ну ты чего… — Ласково начала девушка, положив ему на плечо руку, но Фокси вцепился в её запястье и подтянул к себе, но не для того, чтобы обнять, а для того, чтобы ударить Мангл по лицу. И у него получилось. Та завизжала от неожиданности и боли, но она не успела отпрыгнуть и её тело полетело на холодный пол, получив ещё больше боли от холодной плитки. Конечно, все сбежались на крики Мангл. — Че у вас тут блять происходит? — Спросил Бонни, но Фокси лишь выкрикнул: — Нехуй ко мне лезть. И, не обращая внимания на хнычущую Мангл и на недовольные взгляды товарищей, он вскочил с дивана и пошёл по темному коридору, скрывшись ото всех.***
И только сейчас я поняла, что плакала я не из-за боли — я плакала из-за непонимания, печали… Я ведь просто пыталась подбодрить свою любовь, так что не так было?! Почему такая реакция?! Неужели я настолько ничтожная… Мысли захватывали мой разум, я не могла это контролировать никак. Но и бороться с этим я тоже не желала. Но вдруг небольшой свет проник в мою комнату. Кто-то, видимо, открыл дверь за последнюю неделю. Я встревожилась, сердце затрепетало все сильнее, я ждала Фокси, он пришел, я знала! Но вместо него в проходе оказался заяц болотного цвета — босс Салли. От этого осознания мозг снова отключился, надежда потухла во мне, теперь я полностью во тьме. Никто меня не спасет. Я не нужна своей любви… — Мангл…? — Обеспокоено позвал её Салли, — Господи, вот ты где! Слава богу, мы уже тебя обыскались…! «Мы»? Так это значит, что возможно Фокси меня искал, но просто босс нашел меня первее! — А кто это «мы»? — Резко задала вопрос я. В моем сердце ещё таилась надежда, я все ещё надеялась, что все будет хорошо и что все наладиться. Но ответ Салли снова погрузил её во тьму. — Ну… Чика, Бонни, Фредди и я с пони, — потом он подошел ко мне, посмотрев серьезно на меня, — Ты плохо выглядишь, Мангл. Давай я отведу тебя к врачу…? Ну конечно, только блять врача мне не хватало. Нет уж, если помирать, то помирать здесь. — Нет! Никуда не пойду! — Эмоции в голове смешались, я резко вскочила и с силой кинула в стену одну из полок с хламом. Я и сама до конца не понимала, что со мной, и только после выплеска злости я пришла в себя и испуганно глянула на Салли. Но тот и не думал злиться, он смотрел на меня с сожалением, что напрягло меня. — Мангл, это ведь все из-за него, да…? — Начал разговор он, я села рядом с ним. — Да, — со слезами ответила я, но потом неуверенно продолжила, — или нет… Или я не знаю… Я и вправду не знала, из-за чего я так подавленно себя чувствую. С одной стороны все началось с Фокси, но потом я стала углубляться в паутину противных мыслей… Я думала буквально обо всём плохом, и, кажется, Салли это понял, поэтому тяжело вздохнул и приобнял её. — Мангл, ты можешь мне все рассказать, — волнительно, но в то же время и уверенно. Я вздохнула. Возможно, станет легче, если я все ему расскажу? Но я даже не знаю, как рассказать ему обо всём. Но, подумав хорошенько, я начала с далекого прошлого. Терять мне все равно нечего, мне было плевать что и как я делаю. — В этой комнате, — сухо начала свой разговор я, вспоминая все муки, — со мной играли дети… Но совсем не так, как играли с остальными…***
1986 год, расцвет пиццерии. Рассказывает Мангл как автор. Эта пицца процветала, люди с детьми толпами рвались в заведение, а столики никогда не пустовали. Это место давала детям радость и покой, пиццерия всегда была окутана ярким светом солнца, создавая уютную атмосферу. И вот, на сцену выходили они — лицо заведения — аниматроники. Чика, Бонни, Фокси и Фредди были прекрасны и не поломаны, они были будто живыми, они танцевали и пели, развлекая детей. После их популярности сделали ещё копию их, а если точнее, то их назвали Той Чика, Бонни… Они были такими же, как и обычные аниматроники, но были поменьше и более миниатюрные. И вместе с ними приехала и я… Я была словно копией Фокси, и это мне нравилось. Мне нравилось выступать, дети любили меня и все было просто замечательно, пока однажды у меня не нашли одну поломку, которая не позволяла мне издавать свой голос. Разработчики хотели меня починить, но на то время дети придумали уже новое занятие — они стали разбирать меня всеми возможными способами. Родителям они отвечали своим писклявым голосом, мол, они хотели бы узнать, как эти роботы устроены. Обычно это говорили подростки, которых песенки и развелкухи других аниматроников уже не впечатляли. Мне было больно. Я чувствовала все: как меня разбирали, как на мне топтались и разукрашивали красками. Я плакала, но надеялась, что скоро придёт мой хозяин, надерет им задницу и отвезет меня в мастерскую, чтобы починить меня… Но он так и не пришел. Он так и не изволил объявиться, он принял решение оставить меня в этой комнате и тут дети могли развлекаться сами, с моим телом… Тогда я была в непонимании. Как? Как хозяин мог со мной так поступить?! Я ведь была не хуже остальных, я ведь тоже была живая! Маленьким падонкам все было мало. Они били меня, давили на морду и выдавили мне один глаз. Мне было плохо как морально, так и физически, я просто уже не дышала от этих двух болей, которые вцепились в меня. Я была зла из-за несправедливости, ведь именно меня выбрали на эту жуткую роль, хотя я была верна хозяину, я пела и плясала, развлекала детей… А сейчас что? А сейчас я просто игрушка-трансформер, которого можно собирать и разбирать. Но после мучительного дня маленькие утырки не собирались меня собирать обратно, а лишь радостные убегали домой, когда их звала мать. А я плакала горькими слезами, ведь никто даже не думал обо мне, а мои руки и ноги отказывались меня слушаться. Но в один день все изменилось. Ко мне в темный, июльский вечер перед закрытием подошла девочка. Обычная и нечем не примечательная, с рыжими вьющимися волосами и зелеными глазами. Лет десять отроду. Она неуверенно зашла ко мне в уже тёмную комнату и с жалостью посмотрела на меня. Во мне будто что-то щелкнуло, ведь я по-настоящему увидела во взгляде сожаление в мою сторону. Девочка дернулась с места и подбежала ко мне, смотря на моё полностью сломанное тело: — Бедненькая, — вздохнула девочка, рассматривая шестеренки, — тебе не больно, красавица…? Я не знала, что мне делать. Я так хотела обнять эту девочку, высказать ей все-все, что я думаю об этих самозванцев… Но я не могла сказать ни слово по двум причинам: первая это правило, что нельзя никому показывать свою человечность, только петь и развлекать детей, исключительно как роботы и вторая причина— это потому что я не хочу спугнуть девочку. Я лишь хотела, чтобы меня кто-нибудь погладил и всё будет хорошо… Но этот момент прервал строгий, статный мужчина, который, по всей видимости был охранником или сотрудником пиццерии. Он строго посмотрел на девочку, после чего отчеканил: — Извините, Вельвет , но заведение закрывается. Прошу вас покинуть его, ваши родители ждут вас возле выхода. Вельвет. Значит вот как звали эту девочку… Она надувшись ещё раз посмотрела на меня и, не хотя, побрела за мужчиной. Закрылась дверь и я снова осталась в темноте. Одна. Но теперь у меня был шанс, что эта девочка придёт и что мне будет не так скучно и больно одной… И Вельвет все же пришла ко мне, следующим же днём. Она больше всех со мной играла, разговаривала. К сожалению, я сама не могла ничего сказать, но любила слушать девочку. Она единственная, кто меня не разбирает и не бьёт, она обращалась со мной, как с живым существом… — Ты такая красивая, — сказала однажды Вельвет, — твой голос, когда ты выступала, был замечательным! Я любила тебя больше всех и следила на сцене всегда за тобой! Восклицала девочка, при этом гладя мою голову. От этих слов мне становилось тепло, уютно. Я понимала с каждым днём, что нужна кому-то в этой некчемной жизни. Но мои радости перекрывало чувство страха: я боялась, что внезапно она исчезнет и я останусь совсем одна. Я была не готова к этому, но кое-что я поняла в этой жизни: приходит радость — приходит и горе со страхом о том, что вскоре я останусь одна. Когда-то мой хозяин, доделывая меня, был в не настроении. Он бубнил под нос и иногда даже кидал вещи от злости, а я просто спокойно наблюдала за ним. Тогда я не понимала чувств людей и все его выходки я считала пустым местом, потому что не знала, что он чувствует. Но после он стал говорить со мной так, будто я живой человек. Я начала внимательно слушать его: — Эх, Мангл, — стал ныть он, — никогда бы не подумал, что с любовью может прийти и горе… Я вот что тебе скажу, моя девочка, — он призадумался, а потом тяжко вздохнул, — всегда будь начеку. Сначала тебя любят, а потом раз! — Он хлопнул в ладоши, — Уходят все! И в итоге ты остаешься совсем один со своими проблемами, поэтому не доверяй сильно никому и не привязывайся, ладно? Любой человек со временем уйдёт от тебя, ни смотря на клятвы и обещания. Я думала над его словами все время, но было уже поздно— я очень сильно привязалась к этой девочке, потому что она единственная, кто полностью меня понимает и без слов. Я знала, она меня не предаст, ведь она такая замечательная, она не похоже на тех людей, которые видела я. Но жизнь расположилась нашими судьбами иначе…. Она сыграла злую шутку как с моими чувствами, так и с её. Это был уже холодный, декабрьский вечер. Вельвет рассказывала мне о своих планах на Новый год, её глаза горели от счастья, от чего мне также становилось хорошо на душе. Все было просто замечательно, пока в коридоре не послышались приближающиеся шаги старшеклассников. Они направлялись сюда и из-за этого я напряглась.( Как и всегда, когда ко мне кто-то идёт) Это были мальчики-подростки и они, зайдя в комнату, подошли к нам, чтобы ударить. Но не меня, а Вельвет… Мальчик, лет пятнадцати, ударил девочку рукой по лицу и разнесся смачный звук посечены. От этого девочка завизжала, схватившись за раскрасневшуюся щеку. — Что вы делаете? — Крикнула Вельвет, но тут же ей прилетело ещё по руке. — Ещё раз ты закричишь — убьем, — пообещал один из лбов, ухмыльнувшись. — Мы хотим с тобой поиграть, — наигранно ласково пролепетал другой из этой компании. Вельвет явно понимала, как и я, что запахло чем-то нехорошем. Начиналась драка между четырьмя парнями и одной маленькой девочкой, и я прекрасно понимала, что силы не равны. Один из лбов схватил девочку за лямки розового комбинезона и притянул к себе, подхватив рукой. — Пойдём, я тебе покажу, как устроен аниматроник… И он потащил Вельвет за собой по коридору, его друзья пошли за ним, а я кое-как выползла и последовала за ними, пытаясь лишний раз не издавать звука. Было странно, что в пиццерии не было рабочих и было так темно. Неужели помещение уже закрыли? Ну а что же Вельвет делала здесь в закрытии? Или же она хотела быть просто поближе ко мне… Я думала над этим, параллельно прикидывая, что может случиться с ноющей подружкой. В итоге её привели за кулисы, где стояли отдыхающие аниматроники. Они стояли не подвижно в своих коронных позах, смотря вдаль. — Ну что, — улыбнулся мальчик и поднес своей мускулистой рукой к приоткрытой пасти Фредди, — целуй его, ты же так любишь своих роботов! Издевательские смешки раздались по всему залу, а я даже не могла ничего сделать, у меня не было ни сил, ни рук, чтобы вдарить им, как следует. Когда голова девочки была совсем уже рядом с пастью, в один миг моя жизнь поделилась на время до и после. Я будто перестала дышать в один миг, мой разум помутнился, а душераздирающий визг Вельвет отдаленно доходил до меня. Пасть Фредбера в один миг закрылась, видимо пружины перестали действовать на пасть или я не знаю… Но самое ужасное было то, что голова девочки оторвалась от тела, кровь хлынула на пол и на испуганных мальчишек, которые стояли в ступоре. Мир перестал для меня существовать, из глаз потекли слёзы и после нескольких минут до меня дошло осознание… Осознание того, что Вельвет больше нет. Она больше не придёт и не будет называть меня ласковыми словами. Никто не будет меня больше навещать и стараться меня подбодрить. Никто не будет считать меня за живую личность, хоть я и робот… И я больше никогда не услышу её звонкий голосок… А её тело и душа теперь во мне. Она где-то во мне, плачет и молит о том, лишь бы опять встретиться со своими родителями, которые так её любили, но которых уже нет в живых… А я слышу эти слёзы, которые сводят меня с ума каждую ночь…***
— И сейчас, — я будто побывала в своем прошлом, пережила его заново во всех красках, прикрыла глаза от той боли, — я нашла того, с кем мне было также очень хорошо… Я чувствовала себя живой, стоя рядом с Фокси, будто я стояла за каменной стеной и меня никто и не посмеет тронуть… Знаю, я выгляжу странно, но что сделать? От своих чувств не убежишь, к глубокому сожалению, — Я тяжело вздохнула, — Но, если же мой хозяин был прав тогда, то зачем вообще жить ради кого-то? Зачем кого-то искать и добиваться этого существа, если в итоге все уходят и ты остаешься один? У меня нет родителей и нет родственников, а для остальных я чужая и никому и вправду я не всралась со своими проблемами. Я все равно умру в одиночестве здесь, в этой холодной, темной комнате, так… А зачем тогда тянуть, когда можно просто отключить меня…? Если я попрошу Мимино, чтобы она откопала у меня код, который стирает мою программу полностью, завершая её… Почему бы не умереть сейчас? Зато почти безболезненно и не надо будет ни за кого сражаться в этой жизни. Да и в принципе за свою правоту… Я просто уже устала бороться, я не хочу… У меня нет ни цели, ни людей, которые меня по-настоящему ценят… Я бесполезна в этой жизни, я уйду и не оставлю свой след, к сожалению… Я прикрыла глаза. Говорила я это все словно на одном вдохе и поэтому переводила свой дух, попутно вспоминая все слова, что я высказала. Когда пришло осознание, то мне стало дурно: неужели блять я высказала абсолютно все?! Боже… Это же всего лишь Салли… Всего лишь добрый и легкомысленный Салли… Он сейчас лишь поржет и уйдёт, а возможно ещё и другим расскажет, чтобы и те поржали над моими чувствами! Я сгорала от стыда. Теперь я точно решила, что суицид это лучшее сейчас решение. А, думая над всем этим, заяц смотрел на меня своим глубоким взглядом. Я не смогла прочесть, что твориться у него в голове, но я точно знала, что это конец… Продолжение следует…