Because I thought of you (Just for the thought of you)

      Рейнард не мог пошевелиться. Правая сторона тела онемела, спина ныла и выпитый за весь вечер эль просился наружу.       Он попытался отвлечься, обводя взглядом пустой тент столовой, но взгляду было не за что зацепиться. По его ощущениям солдаты разошлись уже очень давно, хотя смены караула ещё не было.       Кроме того, он представлял, что скажет Её Величество, если вдруг зайдёт в столовую в поисках её верного главнокомандующего и обнаружит такую неоднозначную сцену. Даже в отсутствие Мэвы, у Рейнарда заполыхали уши. Но он все равно не сдвинулся с места. Он отказывался объяснять даже самому себе, почему не мог просто смахнуть тяжело навалившееся тело и уйти в свою палатку спать. Возможно, причина была в том, как тепло ему было и, несмотря на иголки в затёкших конечностях, как приятно было ощущать чьё-то дыхание рядом.       Гаскон шумно выдохнул и прижавшись ещё ближе перекинул одну руку через Рейнарда. Разбойник был укутан в его плащ, все ещё пристёгнутый к доспеху, но его дурацкая шляпа лежала рядом на скамье и вихры его каштановых волос щекотали Рейнарду лицо.       Воровато оглянувшись, он осторожно, чтобы не разбудить Гаскона, уткнулся носом ему в макушку и вдохнул его запах.       Ничем примечательным он не пах. Они давно были в походе, поэтому ароматные масла и что-то, кроме простого мыла было недоступно для их кампании, но все же, от запаха дыма костра, леса и чего-то исключительно Гасконовского у Рейнарда потяжелело в паху.       Он давно уже не был мальчишкой, и такую реакцию у него вызывала разве что яростная красота Мэвы, поэтому, когда мужчина впервые заметил за собой непривычное влечение он смахнул это на избыток волнительных событий за короткий промежуток времени. Но странные ощущения не проходили, даже несмотря на чувство вины по отношению к Мэве. Ему казалось, что лишь позволяя себе фантазировать о Гасконе, он предаёт свою любовь к ней.       А ему было все нипочём. Казалось, парень не замечает, что Рейнард варится в собственных переживаниях и как будто специально норовит стать ближе, сжать плечо, просто дотронуться и посмотреть пронзительно в глаза. Или может он все видел и для паршивца это была игра для собственного интереса. Когда же такой собранный и благородный Рейнард Одо сорвётся и уткнёт его носом в подушку. Или перегнёт через стол.       Но этого не случится. Рейнард умел держать себя в руках и знал, когда делать первый шаг было правильно, а когда лучше довольствоваться малым. Он был предан королеве всем сердцем, готов был умереть за неё и этого было достаточно. Так и с этим несносным мальчишкой. Ему будет достаточно вечеров за партией в Гвинт, сражений плечом к плечу и сегодняшней маленькой слабости.       Рейнард запомнит какие у Гаскона мягкие волосы и как он забавно морщит нос во сне, крепко прижимаясь в поисках тепла ли или просто потому, что так спит, этого Рейнард не узнает. Это было и неважно, ему достаточно малого. Он посидит ещё пару минут и разбудит Гаскона, чтобы разойтись. Ещё несколько мгновений.       Но его планы полетели к чертям, когда полог столовой резко поднялся и появилась Мэва.       — А, Рейнард, вот ты где. — казалось ее не смущал пускающий слюни на генерала Кобелиный Князь. Королева лишь едва заметно усмехнулась, прежде чем продолжить: — Завтра, до выхода, приходи ко мне, следует обсудить дальнейший план действий. И возьми с собой Гаскона.       Не дожидаясь ответа, она развернулась и скрылась в ночи.       Рейнард сидел ни жив, ни мёртв. Он чувствовал как горели щеки от смущения и стыда от такого компрометирующего положения, но углубиться в самокопания ему помешал Гаскон. Не меняя положения тела, он хмыкнул:       — Я бы переместился на горизонтальную поверхность, что скажешь Рейнард?       Ему следовало отказать. Холодно попрощаться с парнем и отправится спокойно спать. Забыть это наваждение как сон и просто выполнять свой долг. Но Гаскон был таким теплым, а в походной палатке было ужасно холодно одному.       Гаскон не помогал принять правильное решение. Пока Рейнард мучился с выбором, тот уткнулся носом ему в шею и мягко прикоснулся губами к коже.       — Тебе очень повезло, что ты нравишься Её Величеству. — ответил Рейнард ровно, стараясь не выдать, как от этого маленького жеста у него заколотилось сердце.       — Только лишь ей? — нахально сказал тот, приподнимаясь и оказываясь с Рейнардом нос к носу.       В ту ночь, в палатке Рейнарда было очень тепло.