Бар «Чёрный кот» Чили, стейк и лучший тыквенный эль по эту сторону Сайото. (*)
Скалли вышла из машины, тихонько чертыхнулась, едва не ступив в лужу, и уставилась на этот шедевр рекламной графики. Краска на щите местами облупилась, хотя стрелка, указывающая как раз в сторону дома №13 по Энглбрук Драйв, задорно мигала новенькими лампочками. Рядом с названием бара красовался нарисованный чёрный кот с улыбкой во всю морду, который в одной лапе держал пинту эля, а в другой — странное зелёное яблоко с колючками. — Это плод конского каштана, Скалли. Малдер словно прочитал её мысли. Он тоже уже вышел из машины и возвышался вторым одиноким столбом на перекрёстке. Ах, да, точно. Как можно было забыть, что они в Огайо? (**) Скалли одарила Малдера взглядом «Ну ты и позёр», на что он пожал плечами и улыбнулся, что кот на щите. Следующие пятнадцать минут они потратили на то, чтобы преодолеть оставшееся до дома расстояние, лавируя между тыквами, лужами, полосой вязкой глины с обеих сторон от дороги и уворачиваясь от не по сезону ярких лучей заходящего солнца, бьющих прямо в глаза. Наконец, они добрались до симпатичного домика, отделанного белым сайдингом и украшенного к Хэллоуину. Его двор напоминал старое кладбище: несколько каменных поросших мхом надгробий, разбросанные то тут, то там черепа и торчащие между ними бутафорские руки мертвецов, выбирающихся из своих могил. И опять тыквы, много тыкв. Разной степени толстобокости и оранжевости. На веранде в креслах-качалках сидели два скелета. На голове одного из них красовалась чёрная фетровая шляпа — котелок, за шейные позвонки цеплялся красный галстук-бабочка, а рёбра прикрывал изумрудный шёлковый жилет, из кармана которого выглядывали совсем не фальшивые золотые часы на цепочке. Скалли даже показалось, что она слышит их тиканье. Тик-так. Тик-так. Как так? А так. Интересная иллюзия, наверняка, где-то на веранде стояли звуковые колонки. Второй скелет держал в руке метлу. Обычную такую метлу с древком и пучком веток на конце. На лысом черепе как-то держалась свадебная фата, а на правой бедренной кости Скалли разглядела красную кружевную подвязку с белой атласной розой в центре. На столике между креслами стояли две большие кружки с элем, и казалось, что скелеты ждут, когда же незваные гости отвернутся, чтобы наконец-то схватить со стола кружки и опустошить их до самого дна. Малдер постучал в дверь. — Есть кто-нибудь дома? Откройте, пожалуйста, это обычная проверка. Кто бы знал, как им обоим надоели эти обычные проверки! За прошедшие два месяца они побывали у сорока двух фермеров в восьми штатах. Айдахо, Небраска, Вайоминг, Айова… Когда уже Кёршу наскучит наказывать своих подчинённых? За закрытыми дверями кто-то зашевелился, потом раздался смех и топот детских ножек. — Одну минутку! — раздалось изнутри. Скалли только успела убрать в карман блокнот, который достала, чтобы проверить имя их сегодняшнего клиента (миссис Лилиан Смит, 70 лет, вдова), как дверь распахнулась. На пороге стояла молодая женщина лет двадцати пяти в костюме ведьмы. Длинный сатиновый зелёный плащ-мантия совершенно не оставлял простора для фантазии, поскольку совсем ничего не скрывал: обтягивающее короткое чёрное платье с глубоким декольте, выигрышно подчёркивающим грудь, которой можно было только позавидовать; широкий зелёный пояс акцентом на тонкой талии; на длинных стройных ногах — чёрные колготки в зелёную полоску и тупоносые чёрные ботинки с пряжкой. Кудрявая рыжая шевелюра неукротимой гривой топорщилась из-под полей широкополой остроконечной чёрной шляпы, а ярко-алые губы растянулись в самую соблазнительную белозубую улыбку из всех возможных соблазнительных белозубых улыбок. Для полноты картины не хватало только метлы и, пожалуй, бородавки на носу. — Чем могу помочь? — спросила женщина. — Вы Лилиан Смит? — чуть помедлив, вопросом на вопрос ответила Скалли, хотя было очевидно, что женщина в ведьминской шляпе совсем не выглядит на семьдесят лет. Но поскольку Малдер, видимо, не собирался продолжать разговор, а просто стоял и откровенно пялился на собеседницу, пришлось сказать хоть что-то. — Нет, я её внучка. А вы кто? — Я спецагент Скалли, это спецагент Малдер. — Скалли вытащила из кармана удостоверение и подняла его повыше для лучшего обзора. — Вы не волнуйтесь, это самая обычная проверка. — Агенты? Прямо настоящие из настоящего ФБР? — всплеснула руками женщина, с интересом разглядывая значок. Скалли молча кивнула, убирая документ обратно во внутренний карман пиджака. — Бабуленька в баре, я могу вас проводить, — женщина махнула рукой, приглашая их войти. Изнутри дом был украшен ничуть не хуже, чем снаружи. По стенам ползали скелеты, под потолком болтались летучие мыши, углы затянула паутина, и почти на каждой в центре сидел приличного размера паук с красными глазами. Видимо, внучка хозяйки вела их через дом к дверям на задний двор. Вот кухня, оттуда тянуло жаром, и сладкий аромат свежего тыквенного пирога заползал в нос. Вот распахнутая дверь в гостиную, где под потолком на разные голоса позвякивала огромная хрустальная люстра с лампами-свечами, на одной из которых покачивалось маленькое привидение с сигарой в зубах. Вот лестница на второй этаж, перила были увиты гирляндами с фонариками-черепами, глаза которых загорались поочерёдно то красным, то зелёным светом. На нижней ступеньке лестницы сидел кудрявый черноволосый мальчик лет пяти в костюме кота. Усы, лапы и длинный пушистый чёрный хвост — всё на месте. — Мяу! — категорично заявил ребёнок и почесал бутафорское ухо рукой, одетой в чёрную меховую перчатку с когтями. — Салем, а ну брысь! Не приставай к тёте и дяде, — сказала ему женщина и, обернувшись, шёпотом добавила уже для Малдера и Скалли: — Он фанат сериала про маленькую ведьму Сабрину, будет изображать на параде кота Салема. Вы ведь пойдёте на парад? Он начнётся уже через час. — Нет, не пойдём, — отрицательно помотала головой Скалли. — Да, пойдём, — одновременно с ней кивнул Малдер. Удивительное единодушие. Что ж, во всяком случае, он перестал пялиться и наконец заговорил. Женщина хихикнула и открыла дверь, ведущую на большой задний двор, который, по всей видимости, так же служил задним двором и для бара «Чёрный кот». А ведь она так и не представилась. — Кстати, меня зовут Лили, в честь бабуленьки, — внезапно сказала она, поправляя сползающую с головы шляпу. Видимо, мысли сегодня читали все, кому не лень.***
А ведь идея сходить на Хэллоуинский парад не так уж плоха! Малдер на подобном мероприятии со студенческих лет не был. Надо как-то уговорить Скалли. Когда ещё им выпадет шанс хоть немного повеселиться. Конечно, она хотела побыстрее тут со всем закончить, чтобы успеть на вечерний рейс до Вашингтона, но куда торопиться? Свидание у неё, что ли? Да ну, вряд ли. Он бы знал. Малдер вышел во двор последним и закрыл за собой дверь. Здесь их снова поджидали тыквы. Словно они попадали с неба, как громадные оранжевые градины, и раскатились по всей доступной площади. Вот только на этот раз между ними всё же были вполне приличные проходы, не то, что на подъездной дороге к дому. Там Малдер путался в полах плаща, перешагивая через пузатые бока, и пару раз чуть не свалился в грязь. А Скалли в какой-то момент, видимо, махнула рукой на всякие там условности, перестала пытаться держать спину прямо, а лицо невозмутимо спокойным и попросту плюхалась попой на самые большие тыквы, лежащие на боку, и проворачивалась на них, приподнимая ноги и отталкиваясь руками, словно на вертящейся табуретке, чтобы хоть как-то преодолеть препятствие и пройти дальше. Выходило иной раз быстрее, чем у Малдера. Но зато теперь на её плаще сзади красовалась грязная клякса. Малдер поневоле засмотрелся на это пятно. Как Скалли удавалось так двигать при ходьбе бёдрами, чтобы обычная клякса на попе выглядела словно сердце? Это уникальный дар или все женщины так умеют? Скалли, видимо, спиной почувствовала его взгляд, обернулась и тихо шикнула: — Прекрати. — Только не стреляй, — Малдер картинно поднял руки в знак полной капитуляции. Взгляд, однако, отвёл. На всякий случай. Они подошли к зданию на другой стороне двора, которое, по всей видимости, и было баром «Чёрный кот», но уже без рекламных щитов и вывесок. Запасной выход. Изнаночная, так сказать, сторона. Около двери в бар у стены стояла метла. — Вот ты куда делась! — жизнерадостно пропела Лили, хватая метлу за древко, и поясняя, — Без метлы костюм не полный. — Она толкнула дверь и бросила агентам через плечо: — Заходите. Почему-то было очень темно. Разве бару не положено работать в праздники? — Мы сегодня закрыты. Здесь в канун Хэллоуина обычно ходят на парад, за конфетами или сидят дома. Словно мысли его прочитала, надо же. Глаза постепенно привыкли к темноте. Малдер разглядел просторное помещение с очень высоким потолком. Огромные деревянные балки держали на своих горбатых спинах двускатную крышу. Стены тоже были деревянные, видно, что старые, а не новодел под старину. Вдоль одной из стен стояли в ряд несколько грубо сколоченных столов, около второй располагалась длинная барная стойка. И снова, как и в доме, вокруг было множество символов предстоящего праздника: скелеты, паутина, летучие мыши. Но на удивление — ни одной тыквы. Даже ни одного вырезанного из тыквы фонарика. Лили прошмыгнула за барную стойку, что-то щёлкнуло, и тёплый мягкий свет разбавил мрак в помещении до консистенции полумрака. — Бабуленька! — крикнула она куда-то в потолок. Ответа не последовало. Лили подождала, потом пристроила метлу между стеной и огромной пивной бочкой, и развела руками: — Видно бабуленька ушмыгнула на парад пораньше. Но вы не переживайте, я же веду всю нашу бухгалтерию. Всякие декларации и разрешения тоже я заполняю и выбиваю. Вы же можете обсудить вашу обычную проверку со мной, а потом я найду бабуленьку, и она просто поставит подпись туда, куда скажете. Пойдёт? Малдер посмотрел на Скалли. Она скрестила руки на груди, прислонилась к той же самой бочке, около которой стояла метла, и всем своим видом давала понять, как ей хочется побыстрее убраться из этого места. А Малдеру хотелось на парад. И тоже желательно побыстрее. Поэтому он подошёл к стойке, встал напротив Лили и произнёс фразу, надоевшую им со Скалли за последние два месяца до зубовного скрежета: — Нам стало известно, что недавно вы заказали тонну удобрений из аммиачной селитры. Продолжить ему не дали. — Ой, и всего-то? Я-то уж подумала, что вы пришли отправить ведьму на костёр, — вторая часть фразы была произнесена излишне драматично и с надрывом, Лили картинно завела руки за спину, от чего плащ распахнулся и мягкие бугорки грудей подпрыгнули в такт движению, а шляпа тут же сползла на нос. Она стояла в этой позе несколько секунд, источая трагизм каждой клеточкой своего тела и каждым швом своего костюма. Потом рассмеялась. — Вот и я костры не приветствую. А селитру мы каждый год берём, тыкву удобряем. У нас же огромные поля тыквы, одни из самых больших в штате. А ещё своя пивоварня. Семейный бизнес и всё такое. Лучший тыквенный эль по эту сторону Сайото! — гордо сказала она, а потом шёпотом добавила: — Уж не думаете ли вы, что я могу сделать бомбу? В этот раз она не рассмеялась, но улыбнулась так игриво, что Малдер перестал изображать строгого агента и улыбнулся в ответ. Однако Скалли так просто было не пронять. — Могу я посмотреть разрешение на покупку селитры? — Конечно, — ответила Лили, — у нас всё здесь. — Она махнула рукой в сторону двери в заднюю комнату, что притаилась рядом с грифельной доской, на которой мелом было выведено лишь одно слово: Хэллоуин! — Ой, да брось, Скалли, — сказал Малдер, когда Лили скрылась в комнате, и они остались один на один, — ты всерьёз думаешь, что она может работать на террористов? С такой-то… м-м-м… шевелюрой? — Ты хотел сказать, с такой-то грудью? — Скалли подошла вплотную и посмотрела на Малдера сверху вниз. Как ей это удавалось — уму непостижимо. Ведь ростом она была Малдеру лишь по плечо. Но факт оставался фактом, это был взгляд сверху вниз. — Ревнуешь? — низким голосом промурлыкал Малдер. — Да, дорогой, — внезапно ответила Скалли, схватив его одной рукой за воротник плаща и притягивая к себе словно для поцелуя. Однако вместо этого вторая рука, с зажатым в ней блокнотом, треснула Малдера по лбу. — Ай, — заныл Малдер, потирая ушибленное место. Скалли, наконец-то, тоже улыбнулась, сделала шаг назад и плюхнулась на ближайший стул. — Мяу! — неожиданно раздалось за их спинами. На барной стойке сидел тот самый мальчуган в костюме чёрного кота и болтал ногами. Молодец, мелкий, хорошо вжился в образ. Как ему удалось сюда пробраться-то? Малдер же вроде бы закрыл за собой дверь. Способный пацан. — Салем, а ну брысь! Я же сказала, не приставай к дяде и тёте. — Из задней комнаты наконец вышла Лили, неся перед собой огромную папку с бумагами. Ребёнок спрыгнул с барной стойки и шустренько умчался на улицу. Лили подошла к столу, за которым сидела Скалли, с грохотом опустила перед ней папку, а потом уселась напротив, закинув ногу за ногу. Плащ, словно случайно, снова распахнулся, демонстрируя грудь и длинные стройные ноги. Вот ведь чертовка. — Предлагаю сделку, — сказала она, — если мы находим нужные бумаги за пять минут, а потом ещё за десять заполняем все нужные бланки, то я угощаю вас нашим фирменным тыквенным элем. Отказ не принимается! Вы такого больше нигде не попробуете, я вам гарантирую. Он вам крышу снесёт! Малдер, конечно, понимал, что они приехали сюда на машине и кому-то придётся позже сесть за руль, но… День у них был длинный, добирались они сюда долго и не слишком просто. Усталость уже положила свою тяжёлую руку Малдеру на плечо. Какого чёрта, он же с эля не пьянеет! Этот факт был выяснен ещё на первом курсе в Оксфорде. Малдер посмотрел на Скалли, поймал её ответный усталый взгляд, и, кивнув, сел на третий стул за столом. Не услышав возражений, Лили довольно улыбнулась, открыла папку и начала перебирать документы. Они уложились в десять минут. Надо ли говорить, что тыквенный эль действительно оказался потрясающим?***
Дана Скалли почувствовала, как что-то коснулось её ноги, и проснулась. Сонно моргнула раз, другой и уставилась перед собой, пытаясь понять, где она находится. Впереди, насколько хватало глаз, простиралось пустое вытоптанное осеннее поле с остатками сухих стеблей. Извилистая лента оранжевой (почему-то) реки делила это поле на две равновеликие части. Или это была дорога? Сверху нависало перистое покрывало серого дождливого неба, а не слишком приветливый прохладный ветерок игрался с волосами и портил причёску. Голова казалась тяжелее обычного. Скалли подняла руку, чтоб привычным жестом заправить прядь волос за ухо, и замерла. Пальцы нащупали что-то, чего там никак не должно было быть. Фата. Свадебная фата. Какого чёрта? Скалли замотала головой, даже не подумав снять кружевную ткань, а надеясь её просто разглядеть, и чуть не упала, потому что оказалось, что спала она в кресле-качалке. И теперь оно раскачивалось и недовольно скрипело, словно хотело выкинуть беспокойного постояльца вон. Под ногами хрустнула сухая ветка. Метла. Вот что её разбудило. Видимо, задела прутья во сне. Было очевидно, что Скалли по-прежнему около дома №13 по по Энглбрук Драйв, но она совершенно не помнила, как очутилась на веранде. Малдер обнаружился в соседнем кресле. Он закутался в свой длинный плащ, вытянул ноги, скрестил руки на груди и спал, тихонько посапывая. На его голове тоже оказалась вещь, которой раньше там совершенно точно не было: чёрный фетровый котелок — головной убор Чарли Чаплина, Эркюля Пуаро и Уинстона Черчилля. Скалли осторожно протянула руку и потрепала напарника по плечу: — Малдер. — М-м-м? — не открывая глаз, спросил он. — Просыпайся. — Зачем? — Малдер зевнул и потянулся, раскинув руки в стороны и хрустнув позвонками. Плащ на его груди распахнулся и Скалли увидела то, что уже не показалось ей неожиданным: красный галстук-бабочка, изумрудный шёлковый жилет и золотые часы, выглядывающие из жилетного кармана. Тик-так. Тик-так. Как так? А так. Малдер, наконец, открыл глаза, сфокусировал взгляд на Скалли и нежно ей улыбнулся. А потом эта улыбка сдулась, как проколотый воздушный шарик. — Какого чёрта? — спросил Малдер куда-то в воздух. Он завертел головой, недоумённо озираясь по сторонам, мельком остановил взгляд на фате, что всё ещё была на голове Скалли, затем как будто что-то вспомнил и стал хлопать себя по карманам. То ли телефон искал, то ли ключи от машины. И тут, наконец, заметил во что одет. Кончиками пальцев он осторожно провёл по зелёному шёлку на груди, выхватил из кармана часы, открыл крышку и замер, уставившись на циферблат. — Неужели мы потеряли девять минут, — зевнув, спросила Скалли, к которой начало возвращаться чувство юмора. — Если бы, — вздохнул Малдер, — кажется, мы потеряли девять часов. Не меньше… Какое-то время они сидели молча. Слышался только шорох листьев, которые ветер, играясь, гонял по земле, да скрип двух кресел, качающихся на старом настиле веранды. Молчание было прервано осторожным покашливанием, раздавшемся у них за спиной. Из открытых дверей дома выглядывала всклоченная старушечья голова. Седые волосы, забранные в пучок, растрепались ото сна, очки в толстой роговой оправе еле держались на самом кончике носа, а испуганный взгляд голубых глаз поочерёдно останавливался то на Малдере, то на Скалли. Маленькие морщинистые руки крепко стискивали на груди ворот серой вязаной кофты, из-под которой выглядывала длинная белая ночная сорочка в мелкую розочку. Одна нога старушки стояла на веранде, но вторую она за порог переносить не спешила, словно готовилась в любую секунду прыгнуть обратно в дом и захлопнуть за собой дверь. Скалли медленно подняла руку, негласно давая понять, что всё хорошо. Потом не без труда выбралась из кресла-качалки, сделала вперёд один маленький шаг, чтоб не напугать старушку ещё сильнее, и остановилась, внезапно осознав, что именно должна сказать. — Лилиан Смит? — осторожно спросила она. — Да, — не менее осторожно ответила старушка. — Миссис Лилиан Смит, проживающая по адресу Гроув-сити, дом №13 по Энглбрук Драйв? — зачем-то уточнила Скалли. — Да, — повторила старушка уже более спокойным тоном. — Гроув-сити, штат Огайо? Казалось, этот вопрос точно был лишним. Но именно он, почему-то, окончательно успокоил испуганную пожилую женщину. Она вышла на веранду, упёрла руки в боки и спросила твёрдым голосом: — Да кто вы такие-то? И почему на вас, — она ткнула пальцем в Малдера, — одежда моего покойного мужа? А разве не в этой самой одежде вчера на этой веранде сидели два скелета? Скалли передёрнуло. Словно она пыталась согнать с себя кучу несуществующих насекомых. Она сорвала, наконец, фату с головы и быстро перекинула её через спинку кресла, а потом украдкой бросила быстрый взгляд на свои руки. Что ж, во всяком случае, на её костях плоть определённо была. Скалли шумно выдохнула и попыталась экстренно примириться с происходящим. Малдер же будто остолбенел. Но, видно, и он вспомнил, где в последний раз видел этот изумрудный жилет. Тогда он тоже как-то криво дёрнулся, забормотал невнятные сумбурные извинения и спешно начал раздеваться: сначала положил на стол котелок, следом туда же полетели его собственные плащ и пиджак, потом галстук-бабочка, жилет, и, наконец, золотые часы на цепочке, которые аккуратно легли прямо внутрь чёрной шляпы. Пиджак он потом неуклюже надел обратно, не с первого раза попав в рукава, а плащ повесил на руку и сейчас стоял посреди веранды, явно не зная, что сказать. Словно ребёнок, который отчаянно придумывает, как бы оправдаться перед родителями за проступок, который он даже не совершал. Скалли несколькими нервными движениями пригладила волосы, потом распрямила плечи и достала удостоверение из внутреннего кармана пиджака. По инерции подняла его повыше и монотонно выдала давно заученную фразу: — Я спецагент Скалли, это спецагент Малдер. Не волнуйтесь, пожалуйста, это самая обычная проверка. Малдер на автопилоте продолжил: — Нам стало известно, что недавно вы заказали тонну удобрений из аммиачной селитры. Потом он запнулся и замолчал, опять собираясь с мыслями. И уже не так уверенно продолжил: — Вчера мы встретились здесь с вашей внучкой, которая предоставила нам все необходимые документы. Вам осталось только поставить подпись на бланках. На этих словах Лилиан Смит всплеснула руками и пробормотала: — Да откуда у меня внучка? У меня и детей-то нет. В этот момент Дана Скалли жалела только об одном. О том, что именно ей придётся сдавать Кёршу отчёт об этой поездке.***
Дом Лилиан Смит совсем не показался Малдеру знакомым. Словно они со Скалли не были в нём всего несколько часов назад. Словно все события вчерашнего вечера произошли не здесь. Или не с ними… Словно это был сон. И самое обидное, что сон этот им даже не дали досмотреть до конца. Малдер совершенно не помнил, как очутился на веранде и почему на нём была чужая одежда. Судя по тому, как растерянно после пробуждения выглядела Скалли, она тоже ничего не помнила. Что произошло ночью? И куда, чёрт возьми, делись все хэллоуинские украшения? На газоне во дворе дома громоздились только тыквы. Много разнокалиберных тыкв. Но ни черепов, ни надгробий, ни скелетов… Внутри дома тоже не оказалось ни намёка на Хэллоуин. Однако, дом был тот же самый (Малдер запомнил расположение комнат). Вот дверь на кухню. Вот лестница на второй этаж. А вот гостиная. Вчера тут всё светилось огнями, дом был наполнен смехом, топотом детских ног, ярким цветом, светом и пряными запахами. Сегодня же сразу чувствовалось, что здесь обитает одинокий пожилой человек: чистоплотный, любящий уют, и очень привязанный к своим старым вещам. Резная дубовая мебель, которая моментально и за бешеные деньги ушла бы с молотка на каком-нибудь Сотбис, бархатные кресла с высокими спинками, вязаные крючком салфетки, украшающие эти самые спинки, и маленькие разноцветные подушечки, аккуратно уложенные в кресла и выстроенные в ряд на диване. На стене в гостиной висело большое старинное зеркало в резной раме. В нём отражалась часть комнаты со столом в центре и ваза, стоящая на том столе. Из вазы торчали пучки каких-то трав и сухоцветов, возможно, именно поэтому повсюду витал лёгкий аромат лаванды, словно он тоже отражался в зеркале и умножал свою силу. Миссис Смит предложила Малдеру и Скалли присесть, что они оба тут же и проделали с видимым облегчением. Не сговариваясь, проигнорировали мягкую мебель и выбрали два стула около стола. Лилиан вышла из комнаты, шаркая тапками, надетыми на толстые шерстяные носки, а вернулась с довольно объёмной папкой на завязках. Верхним же документом в папке оказалась нужная им бумага с разрешением на покупку одной тонны аммиачной селитры. Всё по закону. Все печати и подписи на месте. Оказалось, что селитру заказал покойный мистер Смит (земля ему пухом), прежде чем отойти на тот свет в июле прошлого года. «Хороший был человек и прекрасный муж, сорок пять лет душа в душу. Вот только ребёночка им бог не дал, ой, не дал. Некому передать бизнес семейный». Старушка достала из кармана кофты скомканный носовой платок и промокнула глаза. Малдер сочувственно кивал, пока слушал её рассказ, но краем глаза следил за Скалли, которая уже посмотрела документы, а сейчас, практически не моргая, уставилась в другую бумажку, только что извлечённую ею из её же собственного кармана. Малдер немного наклонился, чтоб разглядеть, что же так озадачило напарницу? Это был полностью заполненный бланк для их отчёта: с номером разрешения на покупку селитры (того самого разрешения, что сейчас лежало перед ними на столе), со всеми датами, именами и двумя их подписями, не хватало только подписи Лилиан Смит. Тот самый бланк, который они оформили вчера вечером в баре «Чёрный кот» сразу перед тем, как рыжеволосая Лили налила им по пинте самого потрясающего тыквенного эля… Точно! Вот в чём дело! Их попросту опоили. Но зачем? Скалли заёрзала на соседнем стуле, и по её взгляду Малдер понял, что она тоже сложила два плюс два и вспомнила про тыквенный эль, будь он неладен. Малдер собрался с мыслями: — Так бар «Чёрный кот» больше не принадлежит вам? А пивоварня? А земля с тыквенными плантациями? — спросил он. — Нет, больше нет, — покачала головой Лилиан Смит. — Я всё продала после смерти мужа, мисс Карлин заплатила очень хорошую цену. Милая девочка, работала у нас на должности управляющего целых пять лет. Успевала и с посадкой, и с уборкой, и с баром. Неделю назад уехала куда-то в Европу по делам, кажется, в Шотландию. Собирается возить к нам сюда туристов. В голосе старушки сквозила гордость. — Около двадцати пяти, рыжая, рост примерно метр семьдесят, спортивного телосложения? — догадавшись, спросил Малдер. — Да, да, — радостно закивала старушка, — это Лили. Представляете, какое совпадение, её даже зовут почти так же, как меня. С другой стороны стола послышался плохо сдерживаемый вздох, а потом скрип стула. Скалли встала и протянула миссис Смит бланк с эмблемой Бюро в правом верхнем углу: — Внимательно прочтите этот документ, пожалуйста, если всё верно, поставьте внизу каждой страницы подпись и сегодняшнюю дату. Лилиан Смит взяла бланк, поправила очки на носу и погрузилась в чтение, медленно водя по строкам указательным пальцем. Дочитав, она на каждой из двух страниц вывела внизу довольно витиеватую подпись с вензелями и завитушками и с видом человека, выполнившего свой долг, откинулась на спинку стула. Ну что ж, им больше нечего было здесь делать. Скалли, видимо, решила так же. Она, не глядя, убрала документ во внутренний карман пиджака и теперь топталась около стола, бросая на Малдера недвусмысленные взгляды. — Может быть, угостить вас на дорожку? — старушка с интересом наблюдала за непрошеными гостями, которые не были уверены, что же им делать дальше. — У меня в кладовой есть лучший тыквенный эль по эту сторону Сайото! — Нет! — послышалось с двух концов стола одновременно. Будь агенты Малдер и Скалли сейчас на семинаре по тимбилдингу — высший балл их команде был бы обеспечен. Столь категоричного согласия по какому-либо вопросу между напарниками до этого момента не было, наверное, никогда.***
Со ступенек дома дом №13 по Энглбрук Драйв Дана Скалли сбежала с максимально возможной для четырёхдюймовых каблуков скоростью. Малдер же словно никуда не спешил. Видно было, что сейчас его занимает что-то совсем другое. Он спокойно спустился во двор, надел плащ и медленно пошёл в сторону дороги. Когда они отошли на пару десятков ярдов, Малдер обернулся, чтобы зачем-то ещё раз посмотреть на дом. — Нас провожают, Скалли. Помаши на прощание. Скалли тоже обернулась и увидела Лилиан Смит, машущую им рукой из окна. Вяло улыбнувшись, Скалли помахала в ответ. Малдер сделал это намного энергичней. Когда они вышли на подъездную дорогу, он спросил: — Что ты помнишь? — Абсолютно ничего, — вздохнула Скалли. Обычно она ненавидела это ощущение сродни беспомощности, предпочитала держать под контролем своё время и свои поступки. А с тех пор, как её вернули после похищения, необходимость этого контроля порой становилась навязчивой идеей. Однако сейчас Скалли не ощущала ни ненависти, ни злости. Только усталость и желание поскорее уехать отсюда. Вот только быстро выбраться не получится. Дорога по-прежнему была усыпана сотней огромных тыкв, которые снова предстояло обойти. Через пару минут лавирования на этой тыквенной полосе препятствий Малдер споткнулся и чуть не свалился прямо в лужу. Чертыхнувшись, он пнул небольшой камень, лежавший на обочине дороги. Тот срикошетил от ближайшей тыквы, раздалось звучное «бум», словно ударили по барабану, и звук прокатился по пустому полю, как эхо, которого на открытой местности в принципе не должно было быть. Малдер замер, словно его внезапно озарила догадка, потом сунул руку в карман брюк и вытащил оттуда какую-то красную тряпочку. — А ты знаешь, что фамилия Карлин в переводе с шотландского означает «ведьма»? — ни с того ни с сего спросил он, разминая найденную вещицу меж пальцев. — Ну теперь понятно, откуда на Джорджа Карлина (***) свалилась такая популярность, — парировала Скалли: — Без шуток. Малдер протянул ей то, что достал из кармана. Это была красная кружевная подвязка с белой атласной розой по центру. Та самая, что вчерашним вечером украшала бедро невесты-скелета. И если Скалли успела примерить её фату, то… Тик-так. Тик-так. Как так? А так. Вот они пьют тыквенный эль в баре «Чёрный кот». Лили хватает метлу, садится на неё верхом и взмывает в ночное небо. Она смеётся, машет рыжей гривой своих волос, её зелёный плащ вздувается волной под порывами ветра, словно он живой, словно он — крылья. Ведь сегодня Хэллоуин! Единственный день в году, когда Лили может себе позволить снова быть собой. А вокруг мириады звёзд, которые вдруг закручиваются в одну необъятную искрящуюся воронку… Вот они снова в доме №13, только деревья почему-то стали меньше ростом, будто прошло пятьдесят лет, но только не вперёд, а назад. Мягкий утренний свет падает на кровать сквозь приоткрытые шторы. Сегодня тот самый день. На покрывале лежит приготовленная фата, а рядом — красная кружевная подвязка. Скалли хочет, чтобы подвязка стала для Малдера сюрпризом. Она аккуратно натягивает кружево на ногу, пряча под юбкой на самой середине бедра… Лили смеётся. Вот Малдер появляется в дверях спальни. На нём нет пиджака, только брюки и рубашка, поверх которой надет шёлковый зелёный жилет. В одной руке он держит галстук-бабочку, а в другой золотые наручные часы. — Доброе утро, миссис Призрак, нам уже пора, но я не могу справиться с этой глупой бабочкой. Не поможете? — спрашивает Малдер, и в его глазах Скалли видит столько нежности, что у неё перехватывает дыхание. — Конечно помогу, мистер Призрак, как всегда, — отвечает она, пытаясь скрыть першение в горле, которое сейчас совершенно некстати. — Мы же не хотим опоздать на нашу собственную свадьбу… Лили смеётся. Вот они дают друг другу свадебные клятвы. И Скалли боится, что как только она услышит ответное «Согласен», сердце выпрыгнет у неё из груди. Малдер целует её в губы. И когда звёздное небо начинает закручиваться вокруг них в искрящуюся воронку, Скалли понимает, что это сделала она. Потому что Малдер любит её... Лили смеётся. Вот руки Малдера на её бёдрах, возбуждение огненной волной пробегает по каждой клеточке тела. Подвязка покидает своё укромное местечко на бедре и отправляется в карман его брюк. Она снова чувствует его руки. Прикосновения не могут унять жажду, она отдаётся на волю огня и сгорает в руках Малдера дотла. Каждую ночь... Лили смеётся. Вот она узнаёт, что у них никогда не будет детей. Вот она находит у себя первые седые волосы и морщины, потому что решила, что будет стареть вместе с ним. Вот они сидят на веранде их дома и любуются закатом. Она достала из сундука фату и заставила Малдера надеть его старый жилет и котелок. Вот Малдер умирает прямо там, на веранде, так и не допив свой эль. Вот часы останавливаются в его руке… Тик-так. Тик-так. Как так? А так… Вот раздаётся стук в дверь, Скалли надевает зелёный плащ, поправляет на голове остроконечную шляпу и идёт открывать непрошеным гостям: — Чем я могу помочь? — спрашивает она. — Вы Лилиан Смит? — вопросом на вопрос отвечает вторая Скалли по ту сторону двери…***
Лили смеётся.***
Они долго сидят в машине и молчат. Скалли достаёт из кармана бланк с эмблемой Бюро в верхнем правом углу, переворачивает страницу и внимательно смотрит на подпись, снова переворачивает страницу и смотрит на вторую. Словно что-то изменится, если она будет разглядывать их хотя бы ещё минуту. Или пять минут. Но ничего не меняется, и Скалли протягивает документ Малдеру. Лилиан Карлин-Смит. Между листками вложена бумажка, на которой написано только одно слово: «Спасибо». — Ты умер, Малдер. Я тебя похоронила, — чуть слышно выдыхает Скалли. — Это были не мы, — так же тихо говорит Малдер. — Лилиан воспользовалась нами, чтоб вспомнить, каково это — когда любишь. Когда тебя любят… Чтобы ещё раз прожить отпущенный срок с любимым человеком. Чтобы снова ощутить себя собой. Ощутить себя… живой. Скалли кивает, но потом всё же возражает: — Тогда почему мне кажется, что это были мы? — Давай проверим, — отвечает он и наклоняется к её губам. И этот поцелуй совсем не такой. Он не обжигает, не взрывает звёзды над головой, он нежный, тёплый, мягкий и он длится, и длится… И он — только их. Наконец Малдер отстраняется и улыбается так искренне, что Скалли, улыбаясь в ответ, видит отражение своей любви в его глазах. — Вот это — мы, — шёпотом говорит он. — Да, это мы, — соглашается она. — Поехали отсюда. — Малдер поворачивает ключ в замке зажигания, и разбуженная машина принимается довольно кряхтеть, предвкушая дорогу. — Поехали, — кивает Скалли, а потом добавляет: — В этот раз отчёт Кёршу будешь писать ты.***
В гостиной дома №13 по Энглбрук Драйв, что в городке Гроув-сити, штат Огайо, перед зеркалом стоит невысокая сухонькая старушка. Она внимательно всматривается в своё отражение и довольно улыбается: то поправит пучок седых волос на голове, то одёрнет на груди вязаную кофту, то посадит старые очки поглубже на нос. Всё так, как и должно быть. Завтра она снова откроет свой бар, снова будет варить фирменный эль (лучший тыквенный эль по эту сторону Сайото), и каждый новый посетитель будет с искренним недоумение спрашивать, как же ей в её-то возрасте удаётся тянуть на себе весь этот бизнес? Постоянные клиенты давно не задают такой вопрос. За что иногда получают специальные сорта эля. По индивидуальному рецепту. Не забыть бы завтра убрать с дороги эту сотню раскатившихся тыкв. Каждый год одно и то же, сбегают с поля, боятся, что из них фонарей нарежут. Как будто ведьме можно в доме такой фонарь держать. Нельзя, никак нельзя. Она берёт со спинки стула свой старый зелёный плащ, накидывает его на плечи, снова встаёт перед зеркалом и подмигивает своему отражению. Из зеркала на неё смотрит Лили. Молодая, рыжеволосая, трёхсотлетняя ведьма Лили. По ту сторону зеркала горят свечи на люстре, летучие мыши качаются под потолком и слышен запах свежевыпеченного тыквенного пирога. — Жаль, что я не могу проделывать этот фокус чаще, чем раз в год. Да и не с каждой парой незнакомцев это может сработать. Взять хоть агентов налоговой в том году. Они же чуть глаза друг другу не выцарапали, карьеристы проклятые. Зато с этими двумя мне очень повезло, они друг за друга умрут, если понадобится. Редко такое сейчас, ой, редко. Отражение в зеркале согласно кивает. — Надо не забыть в следующем году купить ещё тонну этой самой селитры. Тыквы-то вырастут и без неё, а вот мётлы из веток конского каштана без селитры летать отказываются. Современные технологии, разрази их гром. Она любуется на своё отражение ещё пару минут, поворачиваясь так и сяк. Потом снимает плащ и уносит его в спальню, где аккуратно складывает в нижний ящик комода до следующего Хэллоуина. — Салем, напомни мне через год про селитру. — Мяу, — не открывая глаз, нехотя отвечает спящий на кровати пушистый чёрный кот. ___________________________________ Примечания автора: * — Сайото — река в центральной и южной части штата Огайо ** — Штат конского каштана — официальное прозвище штата Огайо. *** — Джордж Карлин — американский стендап-комик, актёр, писатель, сценарист, продюсер, обладатель четырёх премий «Грэмми» и премии Марка Твена. Автор 5 книг и более 20 музыкальных альбомов, снялся в 16 фильмах.