Вечность

Огромная ладонь легла на тонкое стекло, сквозь которое была видна просторная комната-студия. Довольно необычную квартиру себе выбрала детектив Маза. Удобно выходить на крышу и смотреть на огни города, пить чай и наслаждаться прекрасным видом. Девушка вышла из ванной, попутно расчёсывая растрёпанные волосы. Она подошла к телевизору в ночной сорочке, вырубила его и подняла глаза на бывшее каменное изваяние, стоящее всего в метре от неё. За стеклом. Такой близкий и такой ощутимый. Живой. А фольклор всё-таки не выдумка, если так посмотреть. Когти слегка резанули невидимую преграду. Смотря на Элизу, Голиаф улыбнулся ей, ощутив приятное чувство, вонзившееся в его сердце выпущенной в сотый раз стрелой Купидона. — Привет, Голиаф. Заходи. Для тебя мои двери, даже оконные рамы всегда открыты. Как и для твоего клана, — Элиза отбросила расчёску на диван и направилась на кухню. В квартиру проник холодный воздух. Спрыгнув на пол, Голиаф осторожно закрыл за собой окно, сложил крылья на плечах как мантию и не спеша последовал за девушкой. Элиза включила воду, отрегулировала напор и взяла в руки тарелку из переполненной раковины грязной посуды. Голиаф слегка наклонил голову набок и приподнял бровь. Похоже, в гостях у Мазы уже кто-то побывал. И причём очень голодный. Элиза заметила краем глаза его присутствие. — Бродвей залетал. Решил заценить мою новую стряпню, — она стала тщательно мылить тарелку с успевшим засохнуть на её краях соусом. — Заценить? — Ну да. Она ему понравилась. Хотя ему вроде бы всё по вкусу, чтобы это ни было. Помнишь, на Хэллоуин он слопал от волнения свою шляпу? Так что... у меня есть свой личный дегустатор, — она звонко засмеялась. Сердце Голиафа забилось чаще и стало перекачивать кровь в усиленном темпе. По спине пробежалась знакомая дрожь. Чувства переполняли его, как чашу, готовую выплеснуть содержимое наружу. Вожак клана поднёс руку к шелковистым чёрным волосам девушки и провёл по ним когтем. Элиза закрыла глаза и положила голову тому на грудь, держа в пальцах намыленную тарелку. На полу образовалась небольшая лужица от чистящего средства. Элиза выдохнула углекислый газ, взглянула на Голиафа и нежно произнесла: «Я рада, что судьба свела нас вместе». Голиаф наклонился, поцеловал её в щеку, на что девушка отложила тарелку и бросилась тому на шею. Мыльными руками она вцепилась в его длинные волосы и стала жадно, со страстью, целовать того в губы. Прижимая к себе возлюбленную, Голиаф сделал несколько шагов назад и уложил девушку на диван. — Я люблю тебя, — в перерыве между поцелуями прошептал Голиаф и впился когтями в обивку дивана. Нависнув над её хрупким телом, старался не причинить вред, но как это сделать, если ты хочешь её? Проведя рукой по её плечу и убрав с её лба волосы, он ответил на поцелуй. Нежно взял ту на руки и, сев с ней на софу, раскрыл мощные перепончатые крылья. Прикрыв себя и её ими, он позволил ей в полной мере ощутить тепло своего атлетического тела. Маза откинула волосы назад, выдохнула с наслаждением от такой чудесной ночи и положила руки тому на грудь. Скользнув тоненькими пальчиками до пресса, она с новой страстью принялась его целовать. Голиаф держался из последних сил и всё же не смог продолжать. Убрав от неё лицо, он грустно посмотрел на своё крыло. Девушка повернула его голову к себе, наклонила свою и слегка чмокнула того в губы. Голиаф выпустил из своих объятий Элизу и скрестил руки на груди. — Прости. — Что такое? — Маза присела рядом и прикрыла своё плечо его крылом. Голиаф еле слышно зарычал от безысходности своего положения. — Я мог тебя ранить. Я... я еле держался, чтобы не навредить тебе. А если бы чуть сильнее надавил, то всё, — он отвернулся от неё и печально опустил острые кончики ушей. — Ты мне ничего не сделал, любимый, — Элиза коснулась его подбородка. — Ты не понимаешь. К Ангелу ночи, — он зарычал от нахлынувших воспоминаний, — я не боялся прикасаться, а вот ты... — Голиаф взял Элизу за руку и накрыл её маленькую ладошку своей, — совсем другое. Я мог невзначай сломать тебе что-нибудь, оцарапать, или ещё хуже... — он закрыл на секунду глаза, обдумывая совершённые действия. Девушка прикусила нижнюю губу, из которой стала сочиться алая кровь. Голиаф ахнул и сжал кулаки с такой силой, что костяшки хрустнули. — Ранил? Ты... Я... — он вскочил с софы, встал на одно колено и с сожалением в глазах посмотрел на кровоточащую губу. — Прости меня. Элиза обвила руками его шею и прислонилась щекой к волосам. Напоролась на клыки во время поцелуя... вот проблема! Ничего же плохого не случилось. Маза перебирала фалангами пальцев каждый волосок его шевелюры, мягко шепча тому, как сильно его любит.