Десятая

​      Никакого собрания не было. Да, Эни очень бы хотела поговорить со следопытами, но сейчас, на это нет настроения. Она просто стоит у окна, наблюдая за жизнью в лагере. Ничего не изменилось. Кто-то чистит оружие, кто-то разговаривает возле ворот, а кто-то кидает грязь на кровавые пятна посреди двора, которые вчера остались после расправы над предателями.​ ​       Она задерживает взгляд на красной лужице дольше, чем планировала. Даже не услышала как в комнату вошел Галахад. Вчера они даже уснули в разных комнатах, чтобы только не поднимать этих тем, которые прозвучали.​ ​ — Почему это все происходит только с нами? — Прошептала девушка, прекрасно зная, что ее услышат. — Почему только на Севере люди не знают, что такое мирное сосуществование друг с другом? Предательства, интриги, какие-то тайны. Зачем? Для чего они это делают? ​ — Природа человеческих поступков непонятна никому из нас, — отвечает Галахад, присаживаясь на стул возле камина. — Кто-то убивает, кто-то предает. Жизнь идет по кругу, и даже здесь, можно увидеть что-то хорошее.​ — Нельзя увидеть хорошее, в предательстве. Ты относишься к человеку с уважением, даже тогда, когда он уже этого не заслуживает. Ты просто не смог распознать его ложь раньше. — Она повысила голос, даже меняясь в лице от их диалога сегодня.​ — Если ты о том, что вчера случилось, то… — Я не хочу говорить о том, что было вчера, — выругалась девушка. — Оставьте эту тему. Она поступила так, как должна была поступить.​ ​       Галахад не стал спорить, да он быть может был с этим не согласен, но сейчас промолча. Он не любитель портить отношения. С кем угодно, конечно, но с Эни не получалось ругаться в полную силу, ну, или это только он так думал, пока они не разругались.​ ​ — Почему ты все время ее выгораживаешь? — Начал Галахад, подливая в раскаленное пламя еще больше масла. — У Алиры прыгают гормоны, она не в себе. Ты же понимаешь, что она никогда бы так не сделала в здравом рассудке. Понимаешь, Эн, но почему-то все равно выгораживаешь! ​ — Ты ждал чего-то другого? Ждал, что я буду идти против, только потому что вы так хотите? — Крикнула девушка.​ — Алире нужно вернутся в Гондор, — говорит мужчина. — Рожать ребенка, и приходить в себя. Я не хочу терять людей, из-за каждой ее недовольной прихоти. Это не нормально, понятно? ​ — Что? Ты предлагаешь мне выпроводить ее за ворота? — Непонимающе крикнула Эни. — Что ты несешь Галахад? Это её место. Не Гондор. А Эстельдин. И я никогда в жизни не позволю себе сделать что-то подобное.​ — Кто сомневался, — усмехается следопыт. — Я не прогонять её говорю, а просто на время оградить от всего, что здесь происходит.​ ​       В комнате висит долгое, протяжное молчание. Они не разговаривают, а Эни все равно не примет таких решений. Оставалось только не разругаться окончательно. Галахад встает с места, наконец-то заканчивая этот непростой диалог в одну сторону.​ ​ — Эн, я люблю тебя, — произносит мужчина, открывая тяжелые двери комнаты. — Больше жизни люблю. Только пожалуйста, подумай о том, что я сказал. Это ради её же блага. Совету эти поступки не понравятся.​ ​       Вот опять он пугает её советом. Снова разговор уходит в одну и ту же сторону, как будто ничего другого сказать не получается. Она зла. Очень зла на эту легкую, утреннюю беседу, которая испортила все настроение.​ ​ — Я же уже все тебе сказала, зачем ты опять…- Она крикнула в сторону дверей, но тут же замолчала, когда увидела Боромира. Он стоял на проходе, так и не решаясь пройти дальше. — Извини, я думала там… Проходи. Проходи, проходи.​ ​       Он делает как она просит. Шагает по комнате, а потом присаживается за деревянный стол. Смотри вокруг, с горечью понимая, что Галахад не спал с ней в комнате. Кровать расправлена только на одну половину. Да и бокал на столе всего один. Что совсем не соответствует их статусу.​ ​ — Что-то случилось? — Спрашивает девушка, понимая, что он обо всем догадался.​ — Завтра прибудет отряд из Итилиена, — говорит Боромир, расставляя ноги в стороны. — Сотни три, может больше. — Эни кивает. — Решение добровольное, мы не заставляли их это делать. Все знают, какая здесь ерунда твориться. О Севере ходят разные слухи. — Ты знал об этом, в тот день когда принял решение отправится сюда за Алирой? ​ — Да, — кивнул Боромир, встречаясь с Эни взглядами.​ ​ — И все равно поехал, — она вздохнула, вспоминая их первую встречу в этом самом лагере. Его бы даже встретили иначе, если бы она еще тогда стала предводителем. — Я хочу чтобы вы уехали в Ривенделл. Малыш не должен здесь родиться. Ей нужен покой, и хорошие лекари, а здесь, она не найдет ни того, ни другого.​ ​       Он какое-то время сидит молча. Не кричит, и не задает вопросов. Прекрасно понимая, что это действительно то, о чем стоило задуматься. Эни и сама от всего этого не в восторге, но делать нечего. Сейчас, жизнь Алиры это то, что она обязана была сделать хоть чуть-чуть лучше.​ ​ — Если ты хочешь остаться здесь, пусть хотя бы она туда поедет, — просит Эния. — Пойми меня, я не хочу этого всем своим сердцем, но….Я люблю ее. Еще одной такой потери я не вынесу.​ — Она не станет меня слушать, — произносит Боромир, упираясь ладонью в подбородок. — Мы так и не поговорили после нашей ссоры. Да, были попытки, но она все воспринимает не так, как хотелось бы.​ — Чего ты еще ждал, после того, что случилось? Это твоя вина, что теперь между вами здоровенная пропасть.​ ​       Боромир сидел молча. Что было сказать, когда она уже все сказала? Это правда, от которой не убежать и не скрыться. А он преклонил колено, и теперь обязан выполнять приказы и просьбы Алирий. Потому что, честь другого не требовала. ​

***

— А что ты хочешь услышать? — С легким вздохом спрашивает Алирия, даже не собираясь оборачиваться к Велнору. Она стоит у окна, подпирая рукой подородок. — Хочу услышать правду, о том походе, — говорит ей следопыт. — Это тебя отправили в Брендидуискому мосту, чтобы охранять границы? — Она кивнула. — Почему ты ничего не сказала? — А почему я должна была тебе говорить? Ты меня бросил, перед походом заявил, что любишь другую. — У меня не было выбор! — Крикнул Велнор. — Всегда есть выбор, — отпуская голос до еле слышного шепота, говорит Алирия. — Все во имя любви, верно?       Велнор ничего на это не ответил. Её можно было понять, как и любого другого человека, кто хоть раз вытерпел предательство. Никакой женщины у него не было, но сейчас, немного странно оправдываться после случившегося. — Его ты из-за мести выбрала? — Усмехнулся следопыт. — Из-за любви, — твердо ответила девушка.       Повисла минута молчания. Он так сильно сжимал скулы, что казалось сейчас треснет челюсть. Алира не врала. Это прекрасно читалось во взгляде. — Мы все когда-то совершали ошибки, — спокойным тоном произнес Велнор. — У нас бы ничего не вышло, — говорит Алирия, а он усмехается. — Прости, но это правда. Ты хороший человек, но жизнь не оставляет выбора. Она сводит людей, как бы ни были далеки их судьбы. Сталкивает. Иногда, от этого очень больно. — Велнор поднял голову. — Я любила тебя. Люблю до сих пор. Если это все, других ответов не будет. — Не получилось, потому что ты так сказала? — Потому что, ни один мужчина не бросит свою женщину, ради собственной выгоды. Потому что, из всего, что ты мог выбрать, выбрал только место предводителя Ангмарских земель, — усмехнулась Алирия. — У тебя был выбор Велнор, точно так же, как и у меня. Хотел узнать про лагерь? Я пыталась сказать правду. Но, так и не смогла, шесть лет расплачиваясь за чужую ошибку. — Правду о том, что ты выпустила назгулов? — Спрашивает мужчина, усмехнувшись. — Правду о том, что их выпустил ты, — её слова эхом отразились где-то в сознаний. Он замолчал. Просто замолчал, потому что, других вариантов не было.

***

      Алира вышла только ночью, приятно вдыхая морозный, очень свежий, и легкий воздух. Она не спешила заходить внутрь своего дома, просто стояла на улице, вспоминая все, что её когда-то тревожило. Мост Брендидуима Семь дней после дня рождения Бильбо Лагерь возле Вековечного леса — Тихо так, — прошептал Кайл, поравнявшись с Алирией. Они стояли на пригорке, где отлично просматривалась дорога до Забрендий. Шир. То самое место, которое никак не давало покоя Гендальфу.       Слышно только как их лошади жуют кору на деревьях. Алира подобрала поводья, сворачивая на дорогу, чтобы спустится с горки. Кайл остался в стороне. Как и планировали. Она всегда работала в одиночку. Как проводник, который должен был охранять мирные земли от вражеского оружия.       Накинув на себя капюшон, она рысцой вбежала на мост, оказываясь в самом красивом месте Средиземья. Шир. Ночью, он особенно прекрасен. Горят небольшие фонарики. Хоббиты так хорошо следили за своими маленькими садами, что иной раз даже устраивали соревнования, у кого лучше подстричены кустики. Алирия улыбнулась. Странно, как это место помогало расслабиться.       Она прошла до Занорья, поднимаясь в небольшую горочку, а потом остановилась у ворот в трактир, присаживаясь на маленькую скамеечку. Слышны голоса и смех. Хоббиты. Они напивались до такого состояния, что не могли стоять на одном месте.       Каким-то странным образом, но девушку никто не заметил. Что же, может это и к лучшему. Не придется придумывать кто она, и какими дорогами зашла на их землю.       Гендальф прибыл в Шир с большим опозданием, встречаясь со следопытом под покровом ночи. Рядом с трактиром, где она сидела на скамейке. В полночь его закрыли, оставляя только горящие фонарики, на случай, если кто-то захочет прогуляться ночью. — Вот так встреча, — рассмеялся волшебник, обнимая девушку своими большими руками. Она видела, как сильно Гендальфа тронула старость, но почему-то промолчала. — С Востока идут прискорбные вести. — Это то, о чем я думаю? — Он кивнул, нахмурив густые брови. Следопыт отвернулась. — Да, вести и правда не самые веселые. — Они ищут кольцо, и придут за тем, кто хранит его, — прошептал волшебник. — Мне не у кого просить помощи. Я должен уехать. Встречусь с главой моего ордена. Он подскажет, как нам действовать дальше. — Гендальф, — спрашивает Алирия. — Ты же не думаешь, что он может справиться с такой ношей?       Он только пожал плечами, давая понять, что ответа не будет. Алирия усмехнулась, мотая головой в разные стороны. — Это не игрушка, — говорит следопыт. — Это не как дойти до торговца и купить капусту. Гендальф, это тяжелый, и очень опасный путь. Он не для хоббита. — Твой брат говорил мне тоже самое, когда ты вошла в Северное нагорье, — ответил волшебник. — Я один в тебе не сомневался. Девочка, с восхитительным, и чудовищным даром.       Она вздрогнула. Мотнула головой, и вошла в комнату. Почему в воспоминаниях всплыло только это? Почему сейчас, когда все так плохо?

***

      Он сидел в темной комнате, глядя на отражение луны в зеркале. Зрелище завораживало, и пугало одновременно. Здесь на Севере, к полнолунию какое-то особенное отношение. Раньше, он не видел в этом ничего хорошего, а сейчас даже в белоснежной луне, было что-то прекрасное.       Сделал глоток эля, медленно отпуская бокал на деревянную поверхность. Приятно обожгло горло. Поправил на себе одежду, и снова уставился в зеркало, сидя по среди комнаты. Кто-то постучал, а он даже не собирался открывать двери.       Алирия, одетая в ночную рубашку, с растрепаными волосами, стояла прямо на проходе его комнаты. Даже дернулся, от неожиданности посреди ночи. Её тяжелое дыхание сбивает его со всех мыслей. Поднимается с места, глядя в её сторону. — Почему ты не спишь? Поздно уже, — спрашивает Боромир, своим чуть охрипшим голосом. — Не буду комментировать то, что мы делали во дворе, но думаю ты и сама понимаешь, что натворила.       Она ему не отвечает, стоит согнувшись в плечах, как будто что-то сильно кольнуло в ребра. Держит живот ладонями, так и не в силах сдвинутся с места. Боромир вздыхает, а потом зажигает свечу и подходит ближе. Все в крови. Весь её белоснежный подол испачкан, руки испачканы. — Твою мать, — выругался мужчина, за два шага оказываясь рядом. Он очень осторожно ведет её к постели, отгибает одеяло, и помогает лечь. — Вот так, ложись, ложись.       Его руки перемазаны её кровью. Нужна помощь. Им срочно нужна помощь.       Резкий толчок. Он вскакивает на постели не понимая, что происходит. В комнате темнота. Не понятно, сколько сейчас времени. Осенью, рассвет встречают позже обычного. Особенно здесь, на севере. Вокруг пусто. Это сон. Просто сон.       Падает обратно на кровать, стараясь выровнять дыхание. Грудь изрезана шрамами. Даже волосы не растут в том месте, где побывало оружие. Лежит, вспоминая, как Алирия подняла его с «Того света». Вытащила, не смотря на свою ненависть к его народу. Только за все это, он уже обязан ей жизнью. Теперь, когда она носила его ребенка, вся жизнь до этого, даже ему кажется каким-то бредом.       Зачем-то встает с кровати, накидывает на себя легкую одежду, и выходит из комнаты. Путь до её комнаты занимает чуть больше времени, потому что он никуда не спешит. Идет и думает, что сказать, когда она откроет.       Открыла. Почти сразу. Опять не спала, вероятно сидела у карт и рассматривала свои записи. Даже в положений, Алира не забывала то, ради чего была выбрана Эстельдином.       Тяжелый вдох, шаг назад, и полное принятие. Ничего не говорит, отходит обратно к столу, и сворачивает пергаменты. Боромир получил разрешение, но до сих пор стоит посреди комнаты, так и не решаясь идти дальше. — Что-то случилось? — Спрашивает девушка, но взгляда не поднимает. — Хотел убедиться, что все в порядке.       Алира останавливается, поднимает голову, и смотрит в его сторону. Опять эта пропасть. Снова он оттолкнул её своими словами. — В порядке, — кивает следопыт. — Спасибо. Ты не спал. Что случилось? — Плохой сон. — В Эстельдине плохие сны, не редкость, — произносит Алирия, продолжая разгребаться с картами. — Они отражают твои страхи, иногда испытывают на прочность.       Он какое-то время стоит молча. Просто смотрит в огонь, и не двигается. — Да, — кивает Боромир. — Этого я боюсь больше всего.       Алирия заканчивает с бумагами, а потом просто подходит к камину, и облакачивается на полку. Огонь успокаивал. Не так, как хотелось бы, но было чуть лучше. — Может, поговорим? — Прошептал мужчина, боясь повысить голос. Она не ответила, а он принял молчание за согласие. — Прости меня. Знаю, звучит банально, но я исправлюсь… Все исправлю. Просто дай мне последний шанс.       Она только кивнула. Ничего больше. Смотрела в огонь, и молчала. Правда, быть может ему нужно именно это? Тишина, в которой они оба смогут подумать, обо всем, что случилось. — Вчера я подумал, — начал Боромир, укладывая на стол руки. — Быть может поедем в Ривенделл? Там тепло, есть помощь, и… — Хочешь, чтобы я отправилась к эльфам? — Хочу, чтобы тебе ничего не угрожало, — говорит мужчина.       Сейчас, было самым главным сохранить спокойствие. Не разругаться, и не перейти на конфликты. Алира не дурочка, она понимала, о чем он говорит, и просит. — Послушай, — начинает воитель. — Знаю, тебе не хочется. Знаю, что здесь твое место. Эния. Люди. Север. Но я не хочу чтобы с вами что-то случилось. — Он перевел дыхание. — Я люблю тебя. Такой будет моя просьба.       Она хочет возразить, но почему-то так ничего и не произносит. Стоит молча, а потом все-таки произносит то, чего так долго ждал Боромир: — Хорошо, — кивнула Алирия. — Только…- Он поднимает взгляд. — Ты останешься с Эни. Что бы ни случилось, будешь с ними рядом.       В глубине души он ждал, что она это скажет. Знал, но не подумал, как это может звучать на самом деле. Этакий легкий удар по лицу. Не больно, но к реальности возвращает как надо. Боромир кивает, кажется ему не возразить на такие условия. — Если такова твоя воля, …- он замедляется. — Я исполню её. Что-то еще? — Нет. Я просто…       Они даже не смотрят друг на друга. Этакий разговор с тенью, которая стоит рядом. Боромир стучит пальцами по спинке стула, в ожиданий хоть какой-то развязки. — Ты осуждаешь меня, да? — Шепотом спрашивает Алирия, слушая удары сапогов Боромира по деревянному полу. — Я никогда тебя не осуждал, — признается мужчина, становясь рядом. — Да, ваши законы дикость, но… Я задал себе вопрос. Что бы я сделал с этими людьми, если бы заподозрил предательство? — Он вздохнул. — И что ответил? — Алира повернула голову, в свете огня камина сверкая красивым взглядом. — Смерть, слишком простое наказание. Куда сложнее жить, и знать, как плохо ты сделал. — Некоторым, все равно, — пожимая плечами произносит Алирия. — Они живут, и им плевать на то, чем они когда-то занимались. Мы все убивали. Кто-то больше, кто-то меньше. На наших руках кровь. Так можем ли мы быть лучше этих предателей?