Облака-за-лунной-вишней

Прошло не так много времени с той ночи, когда Уцуро-сама лично познакомился со смертным, что крал у него драгоценную кровь. Теперь Уцуро-сама имел представление о том, почему этот человек сумел привлечь бесценное внимание Шинске-самы: добрый, смелый, сильный духом, да ещё и улучшенный каким-то специально изобретенным зельем. Уцуро-сама так привык за тысячелетия применять магию, что даже не задумывался, что кому-то требуются для этого особые условия. Магия была повсюду — в воде, воздухе, земле, траве, да в чём угодно, и Уцуро-саме не требовалось предпринимать некие усилия для того, чтобы воспользоваться ею по своему разумению. В Облаках-за-лунной-вишней было светло: Шинске-сама зажёг светильники с холодным мерцающим светом. Сам он сидел среди образцов и кипы рукописей и что-то писал, то и дело отбрасывая со лба длинную черно-фиолетовую прядь. Волосы Шинске-самы в истинном — и самом прекрасном — обличии спадали до пола и отливали фиолетовым. Уцуро-сама встал в дверях и смотрел, пока Шинске-сама не заметил его и не выронил от удивления перо Трехглазой вороны, которым писал всё это время. — О. Я собирался сегодня к тебе, — проговорил Шинске-сама. Вид у него был усталый, глаза замутились и больше походили на болотные огни, чем на яркую зелень листвы. Уцуро-сама редко посещал Облака-за-лунной-вишней, ведь обычно Шинске-сама проводил ночи у него дома. Сегодня он не утерпел: хотелось побыстрее рассказать новости. — Но я уже здесь. Что же, не разрешишь мне войти? — усмехнулся Уцуро-сама. Шинске-сама вымученно улыбнулся в ответ, встал и подошёл, как и следовало поступать в таких непредвиденных обстоятельствах. Уцуро-сама соблаговолил прижать его к себе и вдохнуть аромат его волос: пепел и вишня, превосходное сочетание. Ещё от Шинске-самы снова пахло всё тем же смертным, но Уцуро-сама больше не переживал по этому поводу: если это не обручение, а всего лишь помощь слабому человеку, то ничего непоправимого в этом нет. Следует выделить немного времени на изучение смертных и не путать понятия. — Снова работаешь над этим делом? Совсем себя загнал. Хорошо, что я догадался созвать совет, иначе пришлось бы погружать тебя в зачарованный сон под Зимней сакурой, чтобы ты отдохнул от земных забот. Эта угроза всегда срабатывала, тем более что пару раз Уцуро-сама действительно так поступал. Сон под Зимней сакурой неплохо прочищал высшим демонам мозги, если они слишком увлекались какой-либо деятельностью во вред себе или собственному королевству. Но для такого воздействия были нужны веские основания и решение совета, который, впрочем, возглавлял Уцуро-сама. — Ты созвал совет? — Шинске-сама хмуро смотрел на него снизу вверх, во взгляде его можно было прочитать недоумение или скорее даже мрачное веселье. — Почему я узнаю об этом последним? Ха. Теперь понятно, на что намекал Хосен-сама в ответ на мое послание, когда сказал, что скоро увидимся. И когда? — Завтра, когда зайдет солнце. Уцуро-сама не слишком хотел созывать совет, но доходившие до него слухи не оставляли другого выхода. Если Зимний сад не объединится и не решит проблему теперь, Осенний сад может чего доброго вообразить, что им всё можно и поднять голову. А разгребать эти сухие листья придется им с Шинске-сама. Уцуро-сама терпеть не мог прибирать за другими демонами. Он предпочитал вести тихую спокойную жизнь вдали от клубка демонических интриг, но порой спокойствия ради приходилось вмешиваться. Мало никому не казалось, когда Уцуро-сама вступал в нелюбимые им игры. Шинске-сама встал на цыпочки и потрогал его рожки. Это всегда успокаивало, но сегодня почему-то показалось неуместным. Он пришел не за этим, и Шинске-сама должен был понимать. — Твой смертный напарник по расследованию не всю кровь высосал? Мне что-то оставил? Шинске-сама выглядел слишком уж бледным. У основания его шеи слева были видны следы зубов, и Уцуро-сама поморщился: зачем оставлять, если достаточно одного магического слова, чтобы это исчезло. — То есть ты решил относиться к этому с юмором? — спросил Шинске-сама, слегка распахивая ворот кимоно. — Звучит обнадёживающе. — Не обесценивай мои усилия. Шинске-сама снова улыбнулся, на этот раз с пониманием, и опять коснулся рожек: тепло его рук пронзило насквозь. — Напрасно ты это сделал, теперь я не уйду до утра, — прошептал Уцуро-сама, падая на пол и увлекая Шинске-саму за собой. Он даже не потрудился расстелить плащ, так ему не терпелось вкусить крови, что принадлежала ему одному.

***

Можно было и дальше заниматься приятными вещами, но Шинске-сама вдруг вскинулся, сгреб со стола свои записи и прямо на их импровизированной постели из вишневых лепестков и плаща, сотканного из тумана, продолжил работу. Возможно, он хотел что-то предъявить совету, раз уж представился случай. Зачем так торопиться, если совет всего лишь завтра, не было смысла спрашивать. Уцуро-сама смотрел на его обнаженное колено с его меткой: так до сих пор и не свёл этот шрам? Очаровательно. Понадобилось бы парочка заклинаний, чтобы это сделать. — Почему это так тревожит тебя? — спросил Уцуро-сама. — Низкие создания всегда обитали в Пустоте и довольно часто выходили на охоту — согласен, прежде они не делали этого так часто и с таким размахом, но в этом нет ничего достойного твоего внимания. Они наносят вред только людям, пусть люди с ними и разбираются. — Они бесконтрольно выходят на охоту только в моих землях. И я как король обеспокоен. Шинске-сама всегда был таким серьезным, но не всегда это умиляло. — В твоих землях они вообще не появляются. В Зимнем саду их нет, они все на поверхности, в мире людей. Я понимаю, ты считаешь Врата в залив своей вотчиной, и что-то в этом есть, ты действительно многое сделал для смертных, что там гостят. Скажи прямо, что дело в одном смертном, которого ты так хочешь защитить. Шинске-сама несказанно обрадовался, что Уцуро-сама поднял столь волнующую тему, оживился и даже отложил свои каллиграфические письмена: насколько Уцуро-сама мог видеть, почерк его с веками не менялся. — Этот смертный знаешь, что заметил? Что нападения происходят всякий раз, когда у тебя званые вечера. Уцуро-сама и сам не верил в совпадения, тем более настолько прозрачные. Но сам Уцуро-сама не мог быть целью: ему были глубоко безразличны внешние дела, значит, всё-таки целью был Шинске-сама, и этот факт никак нельзя было отбросить за ненадобностью. О его обручении с Шинске-сама знало не так много демонических королей. Кроме Оборо-самы и Хосена-самы в общем-то никто и не знал. Но Оборо-сама, во-первых, в добровольном отшельничестве, а во-вторых, на их стороне, а вот Хосен-сама… нет, у него своих проблем хватает. — Этих созданий из Пустоты контролирует кто-то из Зимнего сада, — продолжил свою мысль Шинске-сама. — Если все так просто, тогда установи его по магическому следу. Или у тебя возникли с этим трудности? У тебя?! Магия любого короля демонов уникальна, а чтобы призвать из Пустоты кого угодно необходим самый высокий уровень владения демонической магией. Впрочем, Уцуро-сама не удивился бы, если бы это правило можно было обойти. — Возможно, это совместный проект. Они сделаны смертными, но ведет их воля кого-то из наших. Это единственное объяснение, почему я не могу отследить магию. — Получается, кто-то из королей демонов сотрудничает со смертными? — Ты как старейшина должен поставить об этом вопрос на завтрашнем совете. — Но тогда я должен буду поставить вопрос и о тебе — ты же тоже фактически сотрудничаешь со смертным. — Я делаю это в рамках договора. — Напомни мне, где в договоре прописана процедура передачи крови? Шинске-сама замолчал. Тишина казалась невыносимой, и Уцуро-сама даже немного пожалел о своих словах. Но правда была на его стороне: Шинске-сама не должен был распоряжаться своей кровью так необдуманно. Тишину разорвало хлопанье огромных крыльев. На вытянутую руку Шинске-самы спустился огромный чёрный ворон-вестник. К лапе его был привязан дубовый лист, после того как Шинске-сама прошептал слова, лист обернулся пергаментом. Шинске-сама внимательно изучил защищенное чарами послание, затем передал Уцуро-сама, но тот не читал чужие письма. — Что там? — Оборо-сама хочет встретиться с нами — только с нами — до совета. Будет уже сегодня. Ты звал его? — Кажется, я разослал птиц всем, о ком помнил, возможно, случайно написал и ему. Думаю, он просто соскучился по тебе, вот и решил приехать. — Или по тебе. — Ну, я не думаю. Скучать он мог и дальше у себя в Дождливом-дне-после-тумана. Оборо-сама был первым учеником Уцуро-самы, и прежде они были довольно близки, но кровью не обменивались. В какой-то момент Оборо-сама закрылся в своем королевстве и перестал посещать званые вечера, ограничиваясь лишь письмами. Обычно их доставляли совы, его слуги, но ворон-вестник — это совсем другой уровень. Пока он предавался размышлениям, Шинске-сама принес ему горсть вороньих ягод, и он проглотил, не жуя. Ягоды оставили превосходное горькое послевкусие. — Сегодня останься дома, — сказал Уцуро-сама. — Оборо-сама приедет только ради тебя, будет невежливо заставлять его ждать. Если произойдет разрыв в Пустоте и снова появятся низкие создания, я сам разберусь. Но раз сегодня нет званого вечера, волноваться не о чем. Шинске-сама вглядывался в него так, словно прикидывал, стоит ли задать животрепещущий вопрос. — Ты ходил, чтобы посмотреть на низких созданий или на Хиджикату? Уцуро-сама взял его ладонь и слизал сок вороньих ягод. — Хиджиката? Кто это? Шинске-саму нельзя было обмануть такой нехитрой уловкой. Хотя Уцуро-сама и не притворялся. Он и правда не понимал, о ком спрашивает Шинске-сама. — Магия всегда оставляет след, даже если кто-то пытается скрыть. Ты оставил для меня метку на его доме, и я тебе за это благодарен. Но возможно, тебе просто не стоило его уводить?.. — А, Хиджиката — это тот смертный, которого ты угощаешь! — догадался Уцуро-сама. — Он показывал мне удостоверение, но я не запомнил имя. Да, я хотел посмотреть, чем он так хорош. Ну и заодно поглядел на твою проблему, так сказать, лицом к лицу. Заурядные, очень заурядные создания, я бы сделал лучше. Никакой фантазии у тех, кто их создавал, годятся только на корм твоим воронам. Шинске-сама помрачнел, и даже разговор продолжать не стал. Нужно было как-то разогнать облака в его душе. — Я так понял, этот смертный просто использует твою кровь для восстановления сил, так что я перестал считать его проблемой. Шинске-сама недоверчиво покосился, но кажется, принял такое объяснение. Он тут же перестал изображать из себя раненую лань перед хищником, придвинулся поближе и положил голову на колени к Уцуро-сама. Его длинные волосы разметались по полу, и Уцуро-саме захотелось намотать их на кулак и заняться чем-то более приятным, чем разговоры о смертных. Судя по выражению лица Шинске-самы, тот совсем не был против. Прежде, чем потянуться за поцелуем, он промолвил: — Ладно. Посмотрим, что скажет Оборо-сама.