***
Дверь отворилась, разбавляя сумрак комнаты ярким светом из ванной. Нарцисса на мгновение замерла на пороге своей спальни, сжав пальцы на причудливой резной ручке и ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Как только сплошная черная пелена начала приобретать очертания предметов, женщина сделала шаг в комнату. Как это, в сущности, похоже на ее жизнь в течение последних десяти лет — брести вперед, ориентируясь только благодаря редким всполохам света среди непроглядной тьмы. Это странное состояние длилось уже так долго, что Нарциссе иногда казалось, что она родилась с пустотой внутри, постоянно грозящей вырваться наружу и поглотить ее без остатка, но нет. Она четко помнила, что стало точкой отсчета. Этот момент, когда темные краски сгустились настолько сильно, что она перестала различать другие цвета, когда каждая клетка наполнилась вязким, тягучим страхом, который невозможно было взять под контроль, постоянно прокручивался в памяти, призывая кошмары по ночам. Возрождение Волдеморта. Была война. Она закончилась. Казалось бы, все должно прийти в прежнее состояние, и внешне все действительно как будто вернулось на круги своя, но себя не обманешь. Раны Нарциссы кровоточили, невидимые для других, их нельзя было залечить с помощью мазей и зелий, с ними не справился бы ни один колдомедик в Мунго. Она продолжала страдать, слишком гордая, чтобы просить о помощи. Но миссис Малфой была не в порядке. Она пыталась понять, что с ней происходит, но поначалу отклонения не вызывали больших опасений. Новое состояние захватывало жизнь Нарциссы постепенно — отыскав в сознании случайную брешь в момент наибольшей слабости, оно проникло в ее мысли и принялось кромсать и уродовать их по одной, пока не превратило все до единой в невероятные и пугающие. И что самое ужасное, если поначалу женщина ставила их под сомнения, подвергала критике, то со временем начала в них верить. Они, эти мысли, обосновались в ее голове, посылая тревожные сигналы всем органам и системам, и собственное тело стало казаться чужим. Даже когда Нарцисса пила чай или ухаживала за цветами, вела светские беседы, ходила по магазинам — занималась самыми обыденными вещами, — что-то грызло ее изнутри, стремясь вырваться наружу и заявить о себе. Миссис Малфой машинально дотронулась рукой до волос, отстраненно отмечая, что забыла высушить их с помощью заклинания. — Ты еще здесь, — равнодушно сказала она, скорее почувствовав присутствие Люциуса, чем отличив его от прочих теней в комнате. — Естественно. Разве я мог уйти, пока ты нуждаешься в помощи? — Мужчина сидел в кресле у незажженного камина. Тени не давали разглядеть выражение его лица, но ей и не нужно было видеть, чтобы знать — Люциус устал. Спустя годы брака невольно учишься читать такие вещи буквально по наклону головы. — Цисси, иди сюда, поговори со мной. Она вздохнула и приблизилась, хотя столько раз говорила себе этого не делать. Сев в кресло напротив, устроила руки на подлокотниках и выпрямила спину, словно кресло было троном. После случившегося в столовой Нарцисса чувствовала необходимость в том, чтобы держаться осанисто. Пусть Люциус и видел ее любой, сейчас она хотела быть сильной. Сколько раз они сидели друг напротив друга вот так, в ее личной спальне, и обсуждали прекрасные и ужасные события их жизни? Сложно вообразить это число. — Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он, наверняка думая о том же. — Я в порядке, — сдержанно ответила женщина, не давая невольной ностальгии по старым временам повлиять на себя. — Ты должна была сказать, что тебе нужна помощь, раньше, — продолжил Люциус, будто не слыша ее, от заботы сразу перейдя к претензиям. Словно ответ Нарциссы был формальностью, которую легко можно проигнорировать. Для них это было настолько обычным делом, что впору было бы рассмеяться, но вместо этого она ощутила, что это невольное (миссис Малфой была убеждена, что именно невольное) пренебрежение к ней послужило последней каплей, переполнившей чашу терпения. Вся семейная жизнь пронеслась перед мысленным взором Нарциссы, как ряд колдографий из семейного альбома, которые листала невидимая рука, и сплошной линией через каждый из кадров шел тотальный контроль. Люциус лишал ее воздуха своим надзором. Буквально каждый шаг, когда дело касалось чего-то чуть сложнее выбора штор в гостиную или нового наряда, происходил с его согласия. Потому что он всегда знал, как будет лучше для нее. Это раздражало до скрежета зубов, но до определенного момента она послушно следовала за ним, выполняя свой долг, как и подобает идеальной жене. Пока не случился Волдеморт и она не потеряла к Люциусу доверие. — Потому что не посчитала нужным говорить об этом кому-либо, — процедила миссис Нарцисса, сощурившись. — Я ведь могу позволить себе такую мелочь? Принимать решения касательно своей жизни самостоятельно. — Голос так и сочился сарказмом, который она не пыталась скрыть. — Я правда беспокоюсь за тебя, — сказал он с видимым напряжением, явно не понимая причин ее враждебности или даже списывая ее на случившееся утром. — Беспокоишься? За меня? — театрально удивилась женщина, но фальшивые эмоции сразу же смыло волной чистейшего гнева. — Ты беспокоишься из-за невозможности контролировать каждый мой шаг, и это все, что тебя волнует! Подобные эмоции были так нетипичны для его жены, что Люциус опешил. Он пристально смотрел на нее, будто пытался считать ее мысли, но Нарцисса замолчала, сжав губы в тонкую линию. Она ждала его реакции с каким-то мстительным чувством, как человек, который был прав и знал об этом и готовился выпалить: «А я так и знала!» — Ты просто расстроена, Нарцисса, — произнес мужчина после некоторой паузы, и она фыркнула. С его стороны это было попыткой успокоить, но тушить пламя, размахивая перед ним листом бумаги, — не лучшая затея. Так оно разгорается только ярче. — Я не расстроена, я ощущаю себя лучше, чем когда-либо! — отрезала миссис Малфой, повысив тон. — Я, черт побери, наконец-то освободилась от тебя. И сейчас желаю только одного — чтобы ты оставил меня в покое. Выметайся, Люциус! И заботу свою прихвати, она меня душит. Она резко указала на дверь, чувствуя отголоски удовлетворения внутри от подавленного выражения лица бывшего мужа, как будто таким образом смогла вернуть хотя бы толику той боли, что годами мучила ее саму незаживающей раной. — Я не.. — Люциус подался вперед, потянулся, словно хотел взять ее руку в свою, но вовремя одумался и просто сказал: — Черт, Цисси, послушай.. — Нет. И не подумаю, потому что ты меня не слышал тогда и не слышишь сейчас. Ты всю жизнь пытался скроить меня по своим канонам, но я не позволю тебе продолжать делать это. Я не предмет интерьера, не послушная кукла, не приложение к своему мужу. Я человек. — Она подняла руки в стороны в отчаянном жесте, отчего широкие рукава шелкового халата взметнулись в воздух, а потом вновь резко опустила их на подлокотники. Нарцисса наклонилась вперед, пытаясь заглянуть Люциусу в лицо, но он смотрел куда угодно, но не на нее. — Ты слышишь меня? Я хочу, чтобы ты ушел. Он слышал. Это было видно по тому, как сильно напряжено его тело и плотно сжаты губы, но сильнее всего читалось во взгляде — удивленном, словно она не сказала правду, а вскинула палочку и применила к нему убивающее. — Я не.. Я думал, что поступаю правильно, — когда мужчина заговорил, его голос звучал глухо, как будто ему приходилось силой выталкивать каждое слово из себя, но говорил он явно не об этой конкретной ситуации, а об их жизни в целом. — Ты можешь не верить мне.. Более того, ты имеешь на это полное право, но движущей силой любого моего поступка было желание сделать тебя счастливой. Я правда хотел только этого. Между ними повисла тяжелая, тягучая, как патока, тишина. Она беззвучно вопила о невысказанных обидах и не прозвучавших вовремя извинениях. А еще была переполнена обоюдной болью. Целое море боли, которое делало невозможным нахождение рядом и при этом не давало отпустить друг друга полностью. — Уйди, пожалуйста, — на этот раз в голосе миссис Малфой слышалась только усталость. Женщина ощутила знакомый удар в затылок и подумала, что, наверное, снова поднялось давление. Ей следовало вызвать Тинки с зельями и попытаться успокоиться, но это было совершенно невозможно, пока Люциус находился здесь. — Скажи, что мне сделать, чтобы ты поверила, что я люблю тебя? — отчаянно спросил он, снова подавшись к ней. — Я верю, — ответила Нарцисса, поставив локти на подлокотники и массируя указательными пальцами виски. В глазах мистера Малфоя загорелся огонек надежды, который она безжалостно потушила одной фразой: — Только это ничего не меняет. — Ты никогда не сможешь доверять мне? — хрипло спросил он. Женщина застыла, а потом нервно рассмеялась. Это звучало так глупо и неуместно! В этом разговоре вообще не было смысла. Он был несвоевременным, прямо как этот наивный вопрос Люциуса. — Доверять тебе? — переспросила Нарцисса медленно, перекатывая слова на языке, как будто пробуя их сочетание на вкус. Они отдавали солью всех пролитых ею по его вине слез и горечью, которой она щедро сдобрила свой тон, продолжив: — Я доверяла. И к чему это всегда приводило? Она видела, как дернулся подбородок Люциуса после ее слов. Всего лишь мимолетное движение перед тем, как его лицо снова приняло непроницаемое выражение, но этого было достаточно, чтобы женщина заметила и засчитала победу на свой счет. Наверное, впервые. Впрочем, проблема была вовсе не в отсутствии мотивации и воли к победе, а в том, что миссис Малфой всегда делала шаг назад перед финишной чертой, предоставляя мужу пересечь ее первым. Больше такого не повторится. — Я попросил Винсента выдумать историю о потерянных воспоминаниях, — внезапно проговорил мужчина, и Нарцисса встрепенулась, сбитая с толку такой резкой сменой темы. — Что? Какие воспоминания? — не поняла она. — О том, как он вернулся в свое время, — коротко пояснил Люциус, используя слова так экономично, словно от их количества зависела его жизнь; отчасти так и было: признать свои ошибки для него всегда было равносильно смерти. В голубых глазах Нарциссы отражалось понимание — они стали почти прозрачными от затопившего их ужасающего осознания, грозившего перелиться через край. — Что.. — выдохнула она шокированно, снова и снова прокручивая его слова в голове, словно надеясь отыскать в них другой смысл — хотя бы что-то, что могло оправдать Люциуса. Что-то, что не делало его чертовым манипулятором, играющим жизнью их внука. Но, кажется, он имел в виду именно то, что сказал. Нарцисса ощутила, как у нее буквально земля уходит из-под ног, хотя она сидела. Она сразу же попыталась взять под контроль дыхание, как учила Гермиона, чтобы это не переросло в очередной приступ, но напрасно тратила на это время: она была слишком зла, чтобы поддаваться зову пустоты внутри себя. Все, чего миссис Малфой хотела в тот момент, — это уничтожить сидящего перед ней человека самым изощренным образом. Ее ноздри раздулись от гнева, как у разъяренной драконицы. — Когда Скорпи появился здесь, я сразу понял, что Винсент сможет нам помочь, — заговорил Люциус поспешно, словно хотел рассказать обо всем раньше, чем последует взрыв. — Никаких воспоминаний, которые он выбросил в камин, не существовало. Он на самом деле смог разработать с нуля контрзаклинание еще тогда, много лет назад, и уже передал его Драко. Но сам не воспользовался им по причине проблем с его магическим отпечатком, которые возникли из-за.. Вряд ли Нарцисса сейчас могла воспринимать тонкости пространственно-временной магии — ее занимали куда более насущные вопросы. К тому же судьба Олофа, сообщника Люциуса в его идиотских экспериментах, волновала ее меньше всего. — Люциус, зачем? Зачем тебе это было нужно? — почти прошипела женщина и тут же резко оборвала себя, широко распахнув глаза, когда ее посетила догадка: — Это из-за Гермионы? Судя по тому, как скривилось лицо напротив, она попала в точку. — Нарцисса, пожалуйста, дай мне объяснить.. — Замолчи! — выкрикнула она, перебивая его. Потом покачала головой, отказываясь верить тому, что слышала. — Мы могли потерять Скорпиуса из-за твоих предубеждений, это просто.. — Что ты такое говоришь? Я не стал бы рисковать жизнью своего внука! — возмутился мужчина, и, судя по искренней реакции, это было чистой правдой. — Но я должен был проверить, кто входит в нашу семью, — продолжил он, но сразу же замолчал, столкнувшись глазами с Нарциссой. Для Люциуса собственные действия наверняка выглядели обоснованными, но сейчас, под взглядом жены, полным разочарования и отвращения, он понял, насколько же это было нелепо. Следовало придумать что-то другое.. — Скорпи в опасности? С ним может что-нибудь случиться прямо сейчас? — строго спросила она. Это было тем, что волновало женщину в первую очередь. — Пару дней точно есть, — заверил мистер Малфой. — Я собирался проверить заклинание на себе, прежде чем отправлять Скорпи обратно, но Винс уже передал его Драко, потому что не мог больше смотреть на, — он поморщился, — все это. — Ты проверишь его, — безапелляционным тоном перебила она, и мужчина с готовностью кивнул, ведь это хоть как-то могло искупить его вину. — Тинки! — позвал он, и эльфийка появилась в комнате в ту же минуту, но, увидев, кто ее вызвал, подозрительно нахмурилась, прижав кожистые уши вплотную к голове. — Где Драко? Домовичка смерила его осуждающим взглядом, но все же была вынуждена ответить: — Молодой хозяин у мисс Грейнджер, — словно нехотя ответила она. — Отправляемся туда сейчас же, надеюсь, они еще не успели переброситься, — решила Нарцисса и, не теряя времени, направилась в сторону платяного шкафа, в котором хранились ее повседневные платья. — Подожди снаружи, — бросила она через плечо, перебирая вешалки. — Тинки, принеси утепленную мантию.. Люциус ничего не ответил, и вскоре дверь спальни скрипнула перед тем, как захлопнулась. Нарцисса извлекла из шкафа вешалку с простым серым платьем из теплой шерсти, одновременно думая о том, что сушить волосы нет времени. Переодевшись, женщина невербально призвала с прикроватной тумбы палочку и взмахом древка собрала их в низкий пучок, после чего скользнула в рукава мантии, которую подавала взволнованная Тинки. Эльфийка обожала своего маленького подопечного всей душой, поэтому наверняка у нее было множество вопросов, однако она не решалась задавать их. Однако судя по тому, как оживилась миссис Малфой, как загорелись ее глаза и вспыхнули здоровым румянцем щеки, происходило нечто хорошее. Она все еще была по-женски обижена на Люциуса, а еще очень зла, но вместе с тем ощутила и львиную долю облегчения. Скорпи будет в порядке! За эту радость Нарцисса готова была простить ему многое. Но не все.***
Вихрь серебряного цвета быстро закружился под их ногами, и у Гермионы пропало ощущение твердой поверхности. Она вскрикнула, машинально пытаясь найти в воздухе ладонь Малфоя, и в тот момент, когда он сам резко схватил ее за руку, они оба сорвались в сияющую яркими всполохами магии пустоту. Если бы Грейнджер попросили описать, на что это похоже по ощущениям, ей сразу пришел бы на ум аттракцион, который постепенно поднимается на высоту, чтобы резко сорваться вниз. Желудок при этом замирает где-то наверху, а ее собственный, судя по всему, остался в будущем. Организм состоял из сердца, стучавшего во всем теле сразу, и голосовых связок, натянутых для истошного крика. Падая в пустоту, девушка слышала мерный рокот древней, как сам мир, магии, гул далеких галактик и звездных скоплений, отголоски чего-то настолько мощного и великого, что в какую-то секунду Гермиона перестала осознавать себя. Она растворилась в могущественной магии. Если бы не рука Малфоя, крепко сжимавшая ее ладонь, Грейнджер наверняка потерялась бы в этих масштабах. Это был всего лишь миг, но она в полной мере успела прочувствовать свою незначительность и всем нутром осознать, почему пространственно-временная магия строго запрещена — слишком большая сила для обычных людей. Все внутри сжалось, когда вихрь выбросил их в пространство. Девушка машинально выставила ладонь вперед в попытке смягчить падение, но вместо этого вдруг обнаружила себя твердо стоящей на ногах с бестолково вскинутой рукой, словно собиралась отбиваться от невидимого врага. Коленки дрожали, сердце рвалось из груди, под зажмуренными веками плясали пятна света. — Гермиона? — как сквозь пелену раздался голос Драко. Он чуть сжал ее руку, давая понять, что находится рядом, и Гермиона, опасливо открыв глаза, сразу наткнулась на его взволнованный взгляд. — Ты в порядке? — Да, я.. в норме, — выдохнула Грейнджер и нехотя разжала пальцы, вцепившиеся в мужскую ладонь. Малфой кивнул и принялся осматриваться, и Гермиона последовала его примеру. Вскоре она увидела, что они оказались в узком проходе между обветшалыми жилыми домами. Конкретно это место не было знакомо девушке, но, судя по снующим по улице в нескольких метрах от них людям в черных мантиях с фиолетовой подкладкой, они не промахнулись. — Первым делом нужно узнать, какой сейчас год, — сказал Драко, убедившись, что министерство где-то рядом. — В холле должны продавать «Ежедневный пророк», возможно, там мы сможем получить какую-то информацию. Нужно попробовать попасть внутрь, — предложила Гермиона, посмотрев на него. — Только нас не пропустят, пока мы не назовем цель визита и.. Он закатил глаза и, не слушая ее нервную и быструю речь, развернулся и направился к выходу из переулка. Девушка цокнула языком и закатила глаза, подумав о том, какой же он все-таки несносный, но поспешно зашагала следом. Они оказались на оживленной улице посреди толпы народа, и Грейнджер осознала, насколько они выбиваются: на дворе была зима, а они с Малфоем без верхней одежды. Стоило подумать об этом, как кто-то невидимый будто снял блокировку с ощущений, и девушка почувствовала пробирающую до самых костей зимнюю стужу. Это было поразительно, потому что до этого Гермиона была уверена, что ее потрясывает от напряжения. Волшебники в форменных мантиях бросали заинтересованные взгляды, вероятно приняв их за заблудившихся магглов и прикидывая, стоит ли сообщить о них в Отдел магических происшествий и катастроф, чтобы с ними поработали стиратели памяти. Девушка убрала с лица растерянность и распрямила плечи, изображая из себя человека, который знает, где находится и что делает. — Можно было бы использовать согревающие чары, но я не уверен, что мы можем применять магию в этом времени. Не стоит рисковать. Просто пойдем быстрее, — произнес Драко, приобняв Гермиону за плечи, чтобы хоть как-то согреть, и окидывая улицу цепким взглядом. Пожилой волшебник в синем котелке как раз поспешно заходил в телефонную будку, через которую волшебники могли попасть в министерство. Малфой кивком указал в сторону кабинки, и они поспешили к ней. Мужчина как раз вскинул руку, чтобы ввести пароль, когда Драко резким движением распахнул дверь, заставив его вздрогнуть, и они вошли, вернее, втиснулись в будку под его удивленным взглядом. — Добрый день, — напряженно улыбнулась Гермиона, пытаясь сгладить произведенное ими впечатление. — Тоже опаздываете? Судя по количеству снующих по улице министерских клерков, сейчас как раз было время обеда, и девушка решила пойти ва-банк и попала пальцем в небо, потому что лицо мужчины озарилось ответной вежливой улыбкой: — О да, каждый раз говорю себе выйти из кафе немного раньше, и вот опять, — покачал головой он, вводя знакомые цифры: 62442. Механический голос попросил назвать имя и цель прибытия, и он отчетливо проговорил в динамик: — Биллиус Стоунхендж, Отдел международного магического сотрудничества. Механизм жалобно скрипнул, принявшись спускать их в Атриум. — А вы из какого отдела? — с интересом спросил мистер Стоунхендж. — Кажется, раньше мы никогда не сталкивались.. Хотя это не так уж и удивительно, если учитывать количество волшебников, работающих здесь. — Аврорат. Мы стажеры, проходим подготовку, — исчерпывающе ответил Драко, предупреждая дальнейшие разглагольствования. Стажеры — это безопасный ответ. Их так много, и они меняются так быстро, что их лица даже не успевают примелькаться. — Так вы будущие авроры, — понимающие протянул мужчина. Кабинка звякнула, останавливаясь, и двери с шумом разъехались в стороны, открывая проход в оживленный холл. Он повернулся к ним и приподнял свой причудливый котелок, прощаясь. — Что же, удачного дня, молодые люди. Драко и Гермиона переглянулись и вышли следом. Их сразу же подхватил поток хаотически движущихся по своим делам волшебников. Посередине атриума возвышалась над всеми скульптурная композиция фонтана Магического братства — она выглядела точно так же, как когда Грейнджер впервые попала в министерство еще на пятом курсе. — Нам нужно отметиться у дежурного, — начала девушка, но тут же наткнулась на саркастичный взгляд и нахмурилась: — Что? — Ты всегда все делаешь по правилам, правда? — Он закатил глаза и, схватив Гермиону за запястье, чтобы их не разделила толпа, потянул ее к стойке дежурного. Молодой волшебник в министерской мантии слегка удивленно улыбнулся, заметив их внешний вид, и попросил предъявить палочки. Девушка протянула ему свою, ощущая, как ускоряет свой бег сердце. Что если он начнет проверять последние используемые заклинания и увидит, что они использовали заклинание перемещения? Это ведь незаконно.. — Ваши имена? Цель прибытия в Министерство магии Великобритании? — осведомился работник и не сказал ни слова, записывая под диктовку Малфоя их вымышленные имена. Пока он был занят заполнением журнала, Гермиона заглянула за стойку, окидывая взглядом рабочий стол, и наткнулась глазами на перекидной календарь. 23 января 1987 года. — Цель? — напомнил парень, заставив ее вздрогнуть и выпрямиться. — Личная встреча с Люциусом Малфоем, — спокойным голосом произнес Драко, и Грейнджер повернула голову, чтобы удостовериться, что он не шутит. Но работник за стойкой снова просто кивнул. Поставив последнюю точку, он вернул им палочки и пожелал удачного дня. Гермиона все еще не верила, что их никто не задержал за подозрительный вид, когда они с Малфоем шли к небольшому помещению с огромным количеством лифтов, ведущих на разные уровни. — Ты же не собираешься встречаться с отцом? Это просто причина, чтобы нас пропустили? — Собираюсь, — невозмутимо кивнул Драко, выцепив взглядом свободную кабинку и направляясь прямо к ней. Он вскинул бровь и посмотрел на на едва поспевающую за его широким шагом девушку: — А как еще ты планируешь узнать, где находится Олоф? — Мерлин, Драко, ты сошел с ума? Мы не должны никак себя выдавать! — шипящим шепотом возмутилась Гермиона, тем не менее заходя в свободный лифт, когда он джентльменским жестом пропустил ее перед собой. — Мы не должны встречаться со своими прототипами, а это практически невозможно, — парировал Малфой, встав около нее и надавив на кнопку с цифрой три. — Ты ходила в маггловскую школу, а я в этом возрасте вообще редко покидал мэнор. — Да, это разумно, — медленно кивнула она, осознав, что паниковала зря. — Он просто забудет об этом, если.. когда мы вернемся? — Мы не задержимся здесь надолго, — заверил Драко, безошибочно уловив то, что не давало ей покоя сильнее всего: сработает ли заклинание Винсента? Пока лифт опускался, Грейнджер размышляла о том, как это, должно быть, сложно — создать свод правил для такого вида заклинаний. Вряд ли хоть один учебник мог объяснить все положения и исключения для них, потому что пространственно-временная магия была чем-то принципиально иным. И чувствовалась она тоже иначе. Совершенно неясно, как ее можно было законодательно регулировать.. Гермиона вскинула брови, когда ее накрыло внезапное озарение. Как будто все недостающие части сложились в целостную картину, заставляя девушку взглянуть на ситуацию под новым углом. И как она могла упускать это из виду раньше? Грейнджер судорожно прокручивала все, что слышала о заклинаниях перемещения от Гарри, Драко и Винсента, что читала сама во время этих последних суматошных недель и еще раньше, готовясь к урокам Заклинаний профессора Флитвика. Мысли роились в ее голове, сталкиваясь и сбиваясь вместе, пытаясь сложиться в предположение, которое зрело в ее сознании давно, но никак не могло оформиться в один-единственный вывод.. Лифт звякнул, и двери разъехались в стороны. Малфой двинулся к выходу, но ее следующий вопрос заставил его замереть: — Разве то, что твой отец в настоящем помнил о путешествии Олофа, не значит, что он не вернулся обратно?