Снежная царица Нави

Висела живая тишина. Неприятно шелестели совсем уже пожухлые листья. Природа давно утратила завораживающие золотисто-багряные блики, но всё ещё не обрела белую изысканность снежного бархата. Марена смотрела на всё это даже не с жалостью, а с брезгливостью и омерзением. То, что недавно завораживало сказочной и совершенно противоестественной красотой, теперь обратилось в унылую картину умирающей земли. Этот период не обладал ни горделивой вычурностью зимы, ни беззаботной жизнью лета, ни нежным очарованием весны, ни роскошным величием осени. Скучно и мертво. Даже зима, хоть и была безжизненной, никогда не бывала такой мёртвой. «Если продолжишь в этом духе, то одним определением сказочной сосредоточенности не обойдёшься». — Но я устала! Марена уже сносно общалась мыслями, но делать этого не желала. Ведь она не сможет передать этот капризный тон, на который Скипер ни за что не разозлится. И уж точно не заставит делать ничего, кроме как в который раз повторить, что же такое эта самая сказочная сосредоточенность. «Сказочной» Марена назвала её ещё в самом начале обучения — мол, потому что на самом деле никакой сосредоточенности не существует, это всё выдумки тех, кто в ней отчаянно нуждается. Шутка вышла настолько удачной, что словосочетание прочно прижилось в речи и Марены, и Скипера. «Я тебя и не держу». Марена хотела что-то возразить — но так и не нашла, что. Ведь и впрямь не держит. И на том, чтобы продлить занятие, она сама настояла. А ведь говорил Скипер, что она пока не в силах так долго держать внимание. Говорил… А толку-то? С Марениным упрямством до сих пор не сумел совладать никто. Скипер мог бы — что ему стоило? Но не делал этого. Впрочем, ему в том не было никакого смысла. Ну, побесится немного — сама же осознает всё. То, с какой непреложностью Скипер толкал её на «правильные» выводы, Марену пугало до дрожи. И она снова и снова анализировала каждое своё решение. Нет, всё верно, решения и впрямь были её. Просто Скипер не упускал возможности указать на то, о чём сама она боялась даже думать. Самое отвратительное, что зверь всегда знал, как лучше, и всегда же был прав. В его логике была какая-то гнильца, что-то неправильное и противное, но противостоять правдоподобности Марена не могла. Тем более, что чувствовала эту гнильцу не собственным чутьём, а банальным воспитанием, что тут же наталкивало на мысль: она сама такая же. И, устав искать различия, Марена просто сдалась. Такая же — ну и ладненько. Что с того? В Скипере ей виделось куда больше качеств, достойных уважения и восхищения, чем в большинстве богов. Едва войдя в дом передохнуть, Марена тут же принялась за одно из любимых занятий. Это стало их маленькой традицией и её великой победой. Потягивая тёплое молоко, хмурясь и ругаясь, богиня принялась распутывать жёсткую шёрстку. Вначале это было совершенно невозможно, теперь же, после многих раз приведения в условный порядок, шерсть поддавалась значительно легче. Скиперу это, видно, здорово нравилось. Хотя бы потому, что он почти сразу разрешил такое нахальство. Хотя с того дня, когда зверь был ранен, изменилось очень многое. Марена, так внезапно открывшая перед ним — и собой! — умение волноваться и заботиться, вовсе осмелела. Домовые, дворовые и прочая мелочь, казалось, и впрямь воспринимали её за хозяйку. Марена в эту роль вжилась быстро, но всё ещё помнила, что она тут вроде как пленница. Конечно, Скипер никогда не злился на её тон и слишком уж домовитые замашки, но всё-таки он был настоящим хозяином. И случись что, легко мог заставить сделать Марену что угодно, да так, что она бы об этом и не узнала. Но — не делал этого. Так было даже хуже, чем если бы он ставил рамки. Потому что теперь Скипер ощущался кем-то вроде судьбы. Он точно знал, что Марена сделает, а чего не допустит никогда в жизни. Но все эти неудобства были лишь платой. Платой за то могущество, которое Марена, пусть и небыстро, но всё-таки приобретала. Она уже научилась многому. Могла замедлить время для одного бога — и это бы действовало всегда, даже когда сама она далеко. Могла покрыть снегом версты и версты. Могла, шутя, играть со временем, как ей заблагорассудится. Разве что не умела обращать вспять — но ведь это в самом деле невозможно. Не сказать, что она всего этого не могла бы сделать раньше — просто не знала как. Перед ней сейчас был огромный колодец знаний. И по-другому ни Скипера, ни его обитель воспринимать не хотелось. Потому, говорила себе Марена, именно потому она так волновалась за Скипера. Она боялась потерять знания, собранные в одном месте и так легко текущие к ней. Ведь иначе придётся собирать их по крупице — и не факт, что получится восполнить эту потерю. Но было ли это правдой, Марена не знала. Наверное, могла бы разобраться в себе, но боялась ответа. Ведь богиня отлично понимала, что просто источник знаний вряд ли будет вызывать эмоции. А Скипер вызывал — и очень сильные, хоть и смешанные. Марене претило то, что её выкрали, выводило из себя, что Скипер всё решал за неё — причём вот это было вообще интересно. Он всегда делал как лучше, так, как она и сама бы решила. И именно это возмущало больше всего. Хоть раз бы ошибся, хоть раз бы его можно было в чём-то упрекнуть! И тем не менее, было что-то ещё. Это не было любовью, не было даже привязанностью. Это был страх потерять понимание. Марена наконец смогла найти того, кто осознавал её логику и её видение правды. Может, конечно, это исключительно из-за Скиперовых познаний в телепатии, но… нет, вряд ли. Очень вряд ли. Даже зная все тайные помыслы другого нельзя их воспринять, если собственное мировоззрение противится. Ведь та же Яська знала Марену не в пример лучше Скипера, а понимала — гораздо хуже. Появилось совершенно новое для Марены чувство. Страх потерять единственное понимающее существо. Даже если оно несёт зло вроде как друзьям — хотя об этом Марена старалась не думать. Потому что пока зло причиняется кому-то там далеко, богиню это не трогало. Но где-то там со Скипером наверняка борется братик… и ещё есть сёстры, которым тоже несладко приходится. Марена, покончив с шёрсткой, уселась на пол, привычно скрестив ноги. Дотянулась до огромного фолианта и принялась изучать. Книга была не совсем по её теме — так, о всяком разном в Нави, но читать было интересно, да и… а вдруг пригодится? Тот странный план, придуманный в темнице из человеческих костей, не покидал её голову. Стать царицей Нави — это отличное возвышение. Хорошая ступенька на пути к признанию её величия. Марена снова и снова возвращалась к вопросу: почему ей хочется власти? И, не без помощи Скипера, поняла, что власть как таковая ей практически безразлична. Но она, Марена, считает себя выше и лучше большинства этих межеумков. И ей хочется, чтобы весь мир это увидел и принял. Чтобы весь мир лежал у её ног. Весь, но не Скипер. Он был одним из немногих, кого скрепя сердце Марена признавала достойным. Она видела в нём собственные идеи и замыслы, замечала его силу и настойчивость. Чего он хотел и зачем противостоял богам, она так и не поняла. Впрочем, вариант «ради власти» её устроил. Тем более, что Скипер несколько раз обмолвился об ирийских яблонях. А Яська? Вряд ли Марена смогла бы так долго общаться с той, кого презирала. Но Яська… она же наивная как ребёнок. Неглупая, да, но… А ведь дело совершенно не в том. Яська просто другая. Будь она на месте Марены, вышла бы к Скиперу? Нет. Сломалась бы, сдалась, как сёстры? Тоже нет. И она была бы права, абсолютно права в своих действиях. Значит ли это, что сама Марена неправа? Этот вопрос мучил богиню уже не один день. Она ещё ни разу в жизни не сталкивалась с действительно тяжёлым для себя выбором. Иногда были сложные решения, но всегда — в её понимании — выбранный путь был единственно верным. Марена никогда не сомневалась, принимая решение. А теперь выходит, будто есть два правильных пути. И пусть Маренин — более рационален, но стоит признать, что плодов для освобождения не принёс. Воспользовавшись Марениной задумчивостью, на страницы грузно взобрался Нелюб, ещё на полпути заводя свою урчалку. Ну вот! Как с ним бороться? Если кого и не удастся ей победить, так это котов. И богов, что в сути своей коты — не нуждающиеся ни в обществе, ни в признании, ни в поддержке. Марена исподлобья взглянула на наставника, мирно устроившегося у огня. Да, вот таких ей и не победить. Но с ними всегда можно договориться. Они умеют думать и всему знают цену. И те усилия, которые придётся приложить, достойны их расположения. В конце концов, эти личности — достойные затраченных времени и сил. Да, мир будет её, потому что иначе он совершенно несправедлив. Марена осторожно сдвинула чёрную тушу — Нелюб возмущённо шикнул, но тут же продолжил мурлыкать — и принялась рассеянно читать. После упражнений в телепатии держать мысли под контролем было сложно, но богиня уже дала себе слово не расслабляться и не пускать ничего на самотёк. Кто знает, когда нагрянут ирийские воины? Тогда её обучению придёт конец. Ведь, на что бы там не рассчитывал Скипер, она не встанет на его сторону. К слову, о сторонах. — Скипер? «М?» — Как ты смотришь на то, чтобы отпустить моих сестёр? «Плохо». Марена вздохнула, отуплённо уставившись на руны. Она на это и рассчитывала — думать иначе было бы безрассудством. Но всё-таки она не понимала, зачем Леля и Жива здесь. Им ведь плохо, а роли они никакой не играют. Вряд ли Скиперу просто нравится их мучить — такое абсолютное зло в мире не водится обычно. «А что, если он хочет и их переманить к себе?» — с внезапной яростью подумала Марена, тут же блокируя связь со Скипером. Он легко мог обойти блок, но неприкосновенность пусть даже очень слабо прикрытых мыслей стало просто маленьким правилом этикета в общении двух телепатов. Нет, быть того не может. Не может! И в Леле, и в Живе достаточно самопожертвования и глупой отваги и невероятно мало здравомыслия и тяги к знанию, чтобы такое предположение могло стать правдой. Сёстрам такое неинтересно, они не видят искристой красоты того единственного, чему стоит посвящать жизнь, — истины. Сейчас самое важное — задушить эту внезапную вспышку неприязни к сёстрам. С чего бы? В голову приходит только ревность, но ведь это немыслимо! Не к Скиперу точно. К знаниям, наверное. И немного, самую малость — к шаткому положению «почти хозяйки». Если от них избавится… если вытащить сестёр из плена, проще станет всем. — Ну почему? Если тебе нужна заложница — я сыграю эту роль! Зачем тебе девочки? Они здесь страдают, но это совершенно бесполезно — причём всем! — Марена едва не захлебнулась от бессильного гнева. Раздосадовалась она вовсе не из-за сестёр, а из-за предчувствия очередного поражения. Ведь Скипер снова — как обычно! — окажется прав. «Ты вовсе дура, а? Вот выпущу я их, верну — и что? Они всю Правь возвестят, что сестрица их предала. Думаешь, кто-то оценит твою жертву? Впрочем, правильно сделают. Ничем ты не жертвовала, верно? Но надо оно мне? Надо ли оно тебе? Ты ведь всё ещё хочешь вернуться?» «Прав», — с усталой безнадёжностью заключила Марена. Прав, как обычно. На что она рассчитывала? На расположение, на привязанность монстра? Ради сестёр она готова была пожертвовать какой-то репутацией — абсолютно бессмысленной и безразличной для неё. Но перечить было глупо. Это ведь не только её репутация, это хитроумный Скиперов план. Отвратительно всё складывается. Сестёр, видимо, не спасти. «Тебя же это совершенно не занимает». — Слушай… — Марена хотела в весьма грубой форме попросить свои мысли оставить при себе, но тут же передумала: — У меня ещё одна просьба. «Да?» — Найди мне всё необходимое для вышивки. Хочу заняться чем-то, не требующим постоянной работы на пределе возможностей. Скипер от удивления даже соизволил морду поднять. Долго смотрел на неё большими сонными глазами, словно видел впервые. И неуверенно пообещал всё сделать. Да он небось решил, что Марена задумала что-то этакое! От такой мысли богине захотелось рассмеяться полуистерическим смехом. Нет, ей и впрямь хотелось забыться. Просто раствориться в процессе мерной вышивки, тщательно выводя каждый стежок. Ей было необходимо утонуть в чём-то привычном и рутинном. Увы, играть на уровне Скипера она всё ещё не умела. Да и учиться не хотела — это было уже слишком омерзительно даже на её специфический вкус. Марена не могла спасти сестёр. Они были тем единственным, что тяжёлым грузом лежало глубоко внутри. Что больше беспокоило — их страдания или собственное поражение, богиня старалась не думать. Ответ она, к сожалению, знала совершенно точно. И ещё знала, что, даже глядя как бы со стороны, не может себя осуждать. А ведь если бы Марена действительно хотела спасти сестёр, разве не нашла бы способ? Сломать, разрушить, пока Скипера не будет рядом… Здравый смысл ей подсказывал, что уж этот вариант зверь точно предусмотрел. Марена, конечно, не собиралась этого делать всерьёз, но могла бы и вспылить на эмоциях. А кто знает, когда это может случиться? Да, отличная цепочка размышлений — наверняка ещё и правильная. Обидно только, что это всего лишь отговорки. А Марене нужна была хоть одна настоящая победа над Скипером. Вышивку Марена получила на следующий же день. Как, когда и кто раздобыл её (явно ведь не сам Скипер), было хоть и интересно, но в общем не важно. Сказал бы кто-то маленькой Марене, что она будет с удовольствием вышивать, — ни за что бы не поверила! Сколько она знала таких взбалмошных девчонок, которые, вырастая, продолжали быть активными и непоседливыми, а то и вовсе занимались исконно мужскими делами. Магура-воительница да Зевана-охотница вряд ли образумятся, когда подрастут. И если раньше Марена всегда выбирала удивительный узор, новый, нигде до сей поры не используемый, то теперь ей захотелось чего-то простого и привычного. И богиня уверенными стежками выводила руны-обереги. Витиеватой лентой вытягивался узор на удачу. Чуть поколебавшись, Марена добавила крест непобедимости. Хоть и знала, что изменять устоявшийся орнамент — часто себе дороже, но не удержалась. И уж что-что, а крест она вышивала с особым рвением. Вряд ли, конечно, узор защитит её от телепатии, но как же хочется верить в надёжность магического щита! Нити — как же прекрасно! — оказались шерстяными. Толстые и мягкие, они приятно щекотали пальцы и послушно воплощали символы. Очень быстро иголка да пяльцы стали Марениной отдушиной. Она наконец смогла отдохнуть от себя, от вечных терзаний и вопросов. Богиня, рождённая в Ирие, выросшая среди приветливых, до краёв наполненных переливчатыми, словно перламутр, птичьими трелями садов и воспитанная в холодной сдержанности снежных гор — всё это теперь вступило в безнадёжную схватку с ней настоящей. С той Мареной, которую душил Ирий и раздражали острые напевы соловьёв. Единственное, что до сих пор давало отпор Скиперовым толчкам к наверняка логичным, но словно чужим решениям, — Числобогово наставничество, вмороженное в саму суть Марены. Со временем Марена научилась вышивать и при Скипере, хотя поначалу для неё это было чем-то совершенно сокровенным. Зверь в такие моменты её не трогал. Что не удивительно, он ведь наверняка отчётливо чувствовал настрой богини. Эту погружённость в себя немыслимым образом чуяли все домашние духи — домовой, жировики и даже воструха иногда показывались в такие моменты на глаза, здраво полагая, что Марене не до них. Хотя даже так богиня заметила интерес, нередко мелькавший в брошенном вскользь взгляде вострухи. Может, она и нашла нитки да ткань? А что, вполне может быть. Марена просто идеально подходила на роль её любимицы — разве только красавицей назвать нельзя. И всё же однажды Скипер, возвратившись поздней ночью, вяло перетекающей в утро, посмел нарушить Маренино уединение. Собственно говоря, она потому и не спала. А если не вернётся? Забрать сестёр — и уйти из этого дома, вынеся самое важное — знания. Конечно, этакий досадный поворот лишит её возможности доучиться, но она выйдет героиней — никто в Прави не посмеет упрекнуть в предательстве! Да и груз с себя снимет наконец-то. Богиня чувствовала, что в такое время уже начинают петь первые петухи. Здесь их не было, но колкая свежесть напоминала о скором дне. И вот тогда вошёл Скипер. Он застыл, словно над чем раздумывая, и ног Марены, проскользнув через открытую дверь, коснулся уютный холод — он снова был приятным и дружественным. Нелюб, удобно устроившийся на коленях, недовольно рыкнул и зарылся носом в лежащую рядом давно забытую душегрею. Скипер не удивился тому, что Марена не спит. Не спросил. И даже не выразил нахального самодовольства, как обычно, когда она проявляла что-то сродни заботе. Марена не сказала бы, что он был встревожен — скорее, просто задумчив. «Считаешь ли ты, что получила достаточно знаний?» Марена даже вздрогнула — больше от негодования, чем от неожиданности. Это было её время! Зачем он влез? Не мог подождать до настоящего утра? — Смотря для чего, — недружелюбно отозвалась богиня, надеясь, что на этом их разговор и закончится. «В целом». — Нет, — теперь она почти простонала. Отвяжись, отпусти! — Знаний не бывает достаточно. «Значит, ты не позволишь своим ирийским божкам убить меня?» — Что?! Вышивку пришлось отложить — не до того. Неужели… неужели пришло время выбора? Но она никогда, ни за что не сумеет принести вред тем, с кем росла! Да и не захотела бы. Это будет шагом за ту грань, откуда нет никакого шанса на возвращение. «Не дури. Уж я наверняка не стал бы просить невозможного. Им не будет никакого вреда. Только спугнуть… ненадолго». — А потом? «А что потом, зависит от твоего ответа. И от того, что ты скажешь, и от того, как ты это скажешь». — Ты же знаешь мой ответ… — бессильно прошептала Марена, чувствуя беспомощность перед неизбежностью. «Догадываюсь. Но ты должна его сказать». — Ты знаешь мой ответ даже лучше меня, — обречённо бросила Марена, бесцельно сверля глазами стену. Он не спросил бы, если бы не был уверен. Он не рискнул бы. Не сделал бы такой оплошности. И Марена ничего, совершенно ничего не могла выиграть в этой борьбе с самой собой. Что ей Скипер, когда он только находит самые здравомыслящие закоулки её сущности? Самые разумные и самые чёрствые закоулки… От себя бежать некуда. Только спугнуть. Спугнуть — и ни шагу дальше. Если Марена согласится, она сыграет в игру по правилам Скипера. Если нет — навсегда потеряет возможность довести начатое до конца. — Да. Да, я согласна. Но сразу же после этого — если такое и понадобится — ты мне расскажешь весь план. Пусть. Она сыграет в его игру. Но по своим правилам. «Идёт». Вот и всё. Шаг за грань невозврата сделан. Это как перейти Смородинку — никогда не вернёшься, никогда не станешь прежним. Прошлая Марена пропала без следа, уступая место Марене нынешней, Марене настоящей. Той, которая всё это время жила в глубине сознания, ожидая своего часа. «Я бы всё равно такой стала, даже без Скипера… просто позже», — обречённо подумала богиня и, внезапно всхлипнув, схватила душегрею и выскочила на крыльцо. Конечно, холодно ей не было — вернее сказать, она совершенно по-особенному воспринимала холод. Однако хотелось закутаться в что-то необъятное и пушистое, в что-то, что надёжно скроет её от целого мира. Солнца ещё не было, и свет казался холодным, словно призрачным. Такой бывает у светлячков — бледный отблеск настоящего чуда. Жаль всё-таки, что нет здесь петухов — они в самом деле привносили в утро необходимую жизнь и радость. Они напоминали, что с восходом начнётся новый день, а в новом дне возможно всё. Марена не заплакала. Она обещала себе — давным-давно, словно в прошлой жизни. Обещала — и слово своё намеревалась сдержать. Это был единственно верный путь, так о чём сожалеть? Сколько бы раз перед не поставили этот выбор, она снова и снова отвечала бы так же. Нет, Марена твёрдо знала, что она права и что иной правды здесь быть не может. Лениво вылезла кроваво-алая полоска солнца, и в его лучах взблеснули искорки-снежинки. Да! Первые крупинки — не лапатые и огромные, но всё-таки снежинки. И Марена, едва сдерживая слёзы, улыбнулась. Это её мир. Сегодня она сделала шаг к себе настоящей — и природа её наградила таким внезапным подарком. С того дня Скипер долго не напоминал об обещании. Разве что раз сама Марена спросила, почему он не может разобраться сам. Получила исчерпывающий ответ: «Я же телепат, а не Род Всемогущий!» — и на том успокоилась. Только в сердце богини поселилась чёткая уверенность, что главный выбор она уже сделала. Даже если никогда в жизни ей не придётся исполнять обещанное. Даже если, когда придёт время, она передумает. Давая слово, Марена на самом деле намеревалась его сдержать — и, значит, в тот момент была готова это сделать. А раз была готова единожды, сможет и ещё раз. Это был тот редкий случай, когда стоило судить не по делам, а по намерениям. И однажды, пока никто не видел, — Марена позаботилась даже о том, чтобы домовой убрался, — богиня наскоро спалила с таким рвением вышитый орнамент. Он был слишком уютным, окутывал спокойствием и ощущением дома. А Марена утратила дом, добровольно от него отказалась. И никогда не сможет вернуться. Разве что выстроить новый. Свой собственный дом. Впрочем, очень скоро запестрела новая вышивка — несколько надутых снегирей и гроздья калины. Это подходило Марене куда больше. Зимняя картина в алых тонах… почти невозможная вещь. Она сделала свой выбор. И желание тихого уюта постепенно вытеснилось ощущением колючего холода. Больше богиня даже не помышляла о возвращении домой — для неё не существовало такого места. Она принадлежала зиме, зима была её стихией и обителью. Зима ею завладела и неслышно прокралась внутрь. Она свила морозное гнёздышко в самом сердце Марены и, урча, поудобнее умостилась в нём, явно намереваясь остаться надолго. Зима стала её частью. «Я всегда принадлежала ей, а она — мне», — как спасительное заклинание повторяла Марена, вглядываясь в витиеватый хоровод снежинок. Жаль, здесь он не означает, что в гости нежданно нагрянет Метель. Когда Марена жила у Числобога, она тоже чувствовала единство с зимой. Это ли не главное подтверждение её правоты? Она не изменилась, а просто научилась себя слышать. По крайней мере, так должно быть. Если это не её желания, если это не её выводы, если она всё это время шла на поводу у Скипера… Что ж, тогда это будет её величайшим поражением и позором. Этаким огненным клеймом на всю оставшуюся жизнь.