ДвоДво: Фантосмагоричная manструальная blood или тайна маски коня.

      Наша история берет начало в XIX веке нашей эры. В мегаполисе Угар, губернии города Брyauntown, что находится в стране Украина Российской патрирахальной не очень демократической пока еще не конституционной моноконфессиональной империи, но пока что не Украiне. В семействе дворянина Жирняковского родилось 2 близнеца. Двойняшку, что родился первым назвали Борисом, в честь будущего великого президента страны, а его младшего брата Дворисом. По законам данного клана Дворис, вышедший из утробы матери вторым, определился в побочную ветвь. Ему набили свастон на лоб, как символ его неполноценности. Членам побочной ветви запрещалось есть, пить и испражняться без разрешения главной ветви, их лишали титула, наследства и девственности (после клеймления свастоном). Но молодой и гордый, еще не сломленный жизнью Дворис не хотел мириться со своей неполноценной участью, поэтому в одну грозную ночь, исправив свой свастон на ромб из 4 клеточек, покинул поместье Жирняковских и начал вести бродячую жизнь фотографа.       Но жизнь не готова была к встречи с молодым дворянином, столь рвущимся навстречу к ней. Дворис не учел факта, что без титула в пока что не очень толерантной Украине России, но пока что не Украiне, невозможно устроится на работу. Поэтому он купил фотоаппарат, стал фотографом-постмодернистом и начал фоткать фекалии, что находил на улице, затем питался этими фекалиями, испражнял эти фекалии, а затем снова фотографировал эти самые фекалии… Никто не покупал его снимки, их не считали искусством. Но стоит отметить, что через пару столетий его фотокарточки станут символом движения чернокожего населения Украины за свои права, а Дворис лицом этого восстания, которого афроукраинцы посчитают таким же негром, ведь на единственном сохранившемся сэлфи фотографа будет его лицо, измазанное каловыми массами, сейчас это зовется kulface. Но это будет только в относительно далеком будущем, а сейчас изголодавшийся и беспомощный Дворис Жирняковский из побочной ветви своего семейства возвращается домой спустя 33 года на поминки своего отца. Но возвращается не из любви и горечи от утраты, а чтобы попроситься вернуться в поместье, ибо жизнь вне только усмирила уже не молодого дворянина и разломала напополам, изнасиловала, убила, трахнула, разрубила на куски, трахнула каждый кусок, а после останки растворила в кислоте. Но это фигурально. Правда, он теперь не был один. С ним его друг Робеслав Е. О. СПИДтюхов. Такой же скиталец, ворующий кошельки и восхищающийся группой Гражданская оборона Российской империи. Короче, тот еще отброс. Но Дворис видит в нем самого себя, между ними пробегает искра.

***

      Жирняковский младший со своим спутником прибывают домой. Их никто не встречает. Возможно, всем в этом доме плевать на Двориса. Отец всегда относился в к нему, как к ошибке, всегда ставил в пример его брата. Их матушка погибла при родах. Слуги никогда не проявляли ни ненависти, ни сочувствия. Лишь брат всегда поддерживал, хотя и никогда не мог понять, почему к Дворису так относятся. Возможно, только взрослый может ненавидеть человека за то, каким он родился, а ребенок только подражать ему до тех пор, пока сам не вырастет, а его наигранные эмоции не станут осязаемыми. Борис вырос. Как он относится к своему брату? Для Двориса это было загадкой без ответа, ведь он так и не дождался отклика на свое письмо о намерениях перебраться обратно в поместье.       Бомжи решили войти в дом… «А тут ничего не изменилось, — подумал Дворис, — разве что время наследило паутинкой, да дешевую краску с сервиза стерло». Но в доме никого не было. Кажется, раздавались звуки из дворика за поместьем. Видимо, настала церемония захоронения. Но уже не молодой фотограф не хотел идти туда. Он боялся. Боялся, как его встретит брат. Боялся своих родственников, собравшихся сегодня. Боялся лика отца, уже не способного выразить даже эмоцию разочарования. За все это время этот мир стал ему чужд. Нет, он не хотел появляться там. Но затем вспомнил. Вспомнил, как он ел фекалии за неимением нормальной пищи. Вспомнил, как дрался со шлюхами из подъезда за новую дозу вставляющего дерьма. Вспомнил, как уговаривал одну крестьянку заняться с ним глиномесской любовью. Он любил фекалии. Но бежал от них. Дворис боялся, что все это говно поглотит его. Так что он решил вернуться домой. По крайней мере, когда-то это было его домом. Дворис уговаривает Робеслава сходить в магазин за цветами, а сам отправляется к гробу.       Выйдя из дома, он замечает довольно обычную картину: куча людей, собравшихся вокруг гроба, а подле них священник, отпевающий покойного. Но чего-то здесь не хватало. Дворис посмотрел в сторону. Там стоял его брат Борис. Почему он стоит в одиночку? В сознании фотографа пробегает сомнение о построенной годами жизни во мраке иллюзии идеальной жизни своего близнеца, своей кровиночки. Двойняшка замечает Двориса. — После стольких лет… — поприветсвовал Борис. — Здравствуй, брат — ответил Дворис. — На похороны отца явился? — Да, я же посылал письмо. — Никакого письма я не получал. — Что ж, почта никогда не работала нормально. — пытался заполнить пустоту в диалоге младший близнец. — Так зачем ты приехал? –??? –!!! — Я не понимаю, брат! — Ты действительно захотел почтить память отца, который лишил тебя всего? Захотел увидеть своих родственников, которые тебя столь ненавидят? — Ты всегда был проницательным… Но может быть я захотел навестить моего любимого братика, который был единственным добрым человеком ко мне? — Тогда ты опоздал. Он был похоронен намного раньше отца вашего. — Нашего! Ты же хотел сказать нашего! Ведь так?! — Вашего… — промолвил Борис. –… –… — Вы так похожи… — Это метафора, даун. — Ты действительно не мой брат! Борис никогда бы не стал так себя вести со мной! — Многое изменилось, Дворис. Люди меняются. Ты ведь говно раньше не ел! — Как ты узнал? Ты все же наблюдал за мной? Ты меня все-таки любишь, брат? — От твоего рта несет за куб квадрата саженей дерьмом. Не сложно догадаться, что ты все это время питался одними фекалиями! — Не надо так, брат… — Дай угадаю: тебе разонравилось дерьмо. Каким-то утром ты понял, что дерьмо, которым ты питался все 33 года, тебе разонравилось! Тебя начало тошнить от дерьма! И вот ты приехал ко мне проситься принять тебя. Может быть и приму… — Брат, дай мне шанс. Увы, но это правда… Все из этого есть правда… — А если я тебя приму… Но буду кормить дерьмом, как ты это вопримешь? — Борис, не надо так!.. Мы же братья! — ДЛЯ МЕНЯ ЭТИ СЛОВА НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАТ!!! — начал кричать Борис. Его голос из нежного бархата переливался в дикий вопль животного, речь становилась нечленораздельной. — ДУМ-М-МАЕШЬ ЭТО ТЕБЕ БЫЛО ТРУД-Д-ДНО?! Я МОЖЕТ И НЕ ЕЛ ДЕРЬМО, Н-НО ТЫ. Я… ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ ПРО РОД ЖИРНЯКОВСКИХ, ЕСЛИ ДУМАЕШЬ, ЧТО ПОБОЧНОЙ ВЕТВИ ПРИХОДИТСЯ ТЯЖКО!!! — Расскажи мне, брат! Мы братья! Ты можешь мне все рассказать! Наши узы сильней всех уз на свете! Помнишь, как мы в детстве лягушку на поросенка натянули, а потом начали спаривать это животное с другими для выведения совершенного вида! Помнишь Homo Lyaguha-Swinomышшь-transexclusive-monkey? ПОМНИШЬ?!. Мы лучше всех на свете понимали друг друга! Что с тобой сделали, брат? Расскажи! Поделись! — Ты знаешь, почему у нас такая фамилия? — Производство животного жира — наш семейный бизнес. - Все верно. Видимо, кал не полностью уничтожил клетки твоего крошечного мозга... Но помнишь ли ты, как добывают это самое дерьмо? Ой... Жир! Ты, наверное, мог подумать, что эта оговорка каким-нибудь образом связана с реальным производством жира, но в действительности я просто оговорился. Да, такое случается, когда тысячу раз говоришь "дерьмо", оно ненароком всплывает и в тысячу первый раз. - Я понял брат. Такое случается. - Да, спасибо. Отныне никакого дерьма. Так вот... О чем мы там? - Ты там про мой мозг говорил. И про то, как дерьмо добывают. Блин. Я хотел сказать жир! Вот и ты меня заразил! - Да, действительно! - засмеялся Борис, но сразу осекся, вспомнив, как на самом деле добывают жир... - Ты ничего не знаешь! - Расскажи мне, брат! Мы братья! Блять. Мы по второму кругу идем. - Ладно, я расскажу, как на самом деле добывают жир. - прекратил этот круг (з)ада) (почему вы должны посмеяться: это отсылка к произведению Данте Алигьери (перса из Devil May Cry), в котором он сам, как типичная Мэри Сью, проходит все круги Ада, а также идет отсылка к ходу этого диалога, в котором неоднократно всплывает тема дерьма, и две эти отсылки элегантно сливаются в "круг (з)ада)", читатель следит за сюжетом, а также обладает базой христианского учения, и в момент шутки его мозг поражается закрученности панчлайна и вырабатывает "гормон счастья" Дофамин, из-за чего человек начинает смеяться) старший близнец. - Все дело в конях. - Конях? - переспросил Дворис. - Конях... - переответил Борис. - Наша фамилия славится по всей Украине России и даже за ее пределами, в Украiне в том числе. В первую очередь за качество производимого под ее маркой жира. Важен каждый этап производства: предварительное измельчение и промывка, охлаждение, окончательное измельчение (или опиловка и дробление кости), извлечение жира, обработка шквары, очистка жира, охлаждение, упаковывание и реализация, но... Важнейшим этапом является сортировка и оборка сырья. Если ты проебешься с первым пунктом, то твой жир ничего не будет стоить. - А кони здесь причем? - Родоначальник нашего родного рода первым заметил, что идельный жир получается при определенном воздействии на тело животного и последующем его подвешивании, отметив, что наилучшим произодителем этого самого жира являются кони. Он всю жизнь потратил, чтобы вывести рецепт приготовления идеального жира. И у него получилось. Покинув свой родной дом СПИДтюховых, основатель жирологии и нового семейства начал называть себя Рюриком Жирняковским. Знаешь, ваша история перекликается. Ты сам отказался от своего рода, брат. Если хочешь жить у меня, то выполняй все мои требования в качестве моей слуги. Я тебе покажу, как в роду Жирняковских добывают жир, а пока выбирай фамилию, которую будут носить твои потомки: Дерьмаковский, Калоедов или, может быть, Дворецкий. - Дворецкий. Я буду Дворецким. - Что же, добро пожаловать в поместье Жирняковских, Дворис Дворецкий! Тебе тут понравится. Ты будешь жить в хлеву и заботиться о лошадях: кормить их, укладывать, следить, спариваются ли они - короче, выращивать их, строго говоря. Но пока я тебя не принял, скажи: ты знаешь того бомжа в футболке группы Гражданская оборона Российской империи, слоняющегося возле надгробия, распугивая моих родственников, выпрашивая у них мелочь? - Да, это Робеслав Е. О. СПИДтюхов. Он со мной. Я его послал за цветами, но, видимо, у него не было мелочи. Можно он останется? - Лишний рот кормить... Ну, ладно. Все для моего маленького Дворецкого! Будет в хлеву жить с тобой. Вместе будете лошадок выращивать. - Спасибо, брат. - Нет-нет. Вступая в мой дом, Дворис Жирняковский умирает, и рождается мой слуга Дворис Дворецкий, заведующий конюшней и цехом жира. У меня нет братьев, да и никогда не было, понял? - Да, мой господин.       С тех пор в побочной ветви клана Жирняковских стало на одного члена меньше. Старший близнец принял своего младшего брата в качестве своей слуги, своей собственности... Со временем Дворис узнал тайну приготовления жира и больше никогда не протестовал своему бывшему брату. Борис женился на представительнице знатного рода. Она ему родила сына, названного в честь следующего будущего величайшего президента нашей страны, Владимиром. Спустя два года у Двориса от крестьянки родился мальчик, которого он прозвал Двотрием. Эти два мальчика и станут главными героями эпопеи "ДвоДво: Фантосмагоричная manструальная blood или тайна маски коня".