Этот ваш Бог

Я стою и упорно пытаюсь засунуть руки в узкие карманы джинсов. Не получается. Начинаю психовать и негромко ругаться сквозь зубы. От такого, бесспорно, важного и увлекательного занятия меня отрывает негромкое покашливание сверху. Немного смущенно поднимаю глаза и смотрю прямо на Него. Он сидит, закинув ногу на ногу, на своем не то кресле, не то троне и с интересом и чуть устало наблюдает за мной. Закусываю губу и пытаюсь сделать невинное лицо, мол, просто мимо проходила и решила заглянуть в гости. Он не верит. Не говорит ни слова, но я точно знаю: не верит. Смотрит, как на нашкодившего котенка: устало, немного раздраженно и обреченно одновременно. - Оставил тебя без присмотра всего на пару дней, а ты что? - говорит строго, почти сурово. - А что я? - ненавижу оправдываться. Особенно перед Ним. Он ведь и так все прекрасно знает, а все равно заставляет объясняться. Надеется, наверное, что совесть проснется. - Не виноватая я, тот урод сам на меня наехал! Он немного морщится и одаривает меня скептическим взглядом. - Опять в наушниках дорогу переходила и по сторонам не смотрела? Опускаю глаза. Меня виноватой считает. И правильно делает, если честно. Судя по тону, сейчас будет мне нотацию читать. О, и правда, угадала! - Пойми, я не могу постоянно тебя за шкирку из всего... - видимо, хочет сказать что-то резкое и не совсем приличное, но сдерживается. И правильно, не по статусу. Это я могу ляпать, что в голову придет. А он продолжает тем временем. -... Из всех неприятностей, в которые ты то и дело попадаешь! Мне и за другими людьми присматривать надо и им помогать. А получается, что я только и делаю, что слежу, как бы ты шею себе не сломала. - А я тебя об этом не просила, - вырывается вдруг. Он молчит и пристально на меня смотрит. Ну да, просила. Постоянно прошу и помощи, и советов, и защиты. А Он всегда откликается, как бы не был занят. А я, хоть и знаю об этом, все равно зову. Эгоистка конченная. И чего только со мной возится? - Никто не хочет больше, - усмехается почти зло. - Всех хранителей, которых я к тебе приставлял, ты до седых волос и нервного срыва довела. Я обиженно надуваю губы, а на самом деле так горько и больно становится, что того и гляди слезы потекут. Но нельзя плакать. Он не любит, когда себя жалеют. Говорит, что есть люди, которым гораздо хуже. Я верю, ведь кому, как ни Ему это знать. - Ну, что поделать, - деланно равнодушно пожимаю плечами. Он не обманывается. Жестом показывает подойти ближе. Мелкими шажками двигаюсь к Нему, усаживаюсь на одну из ступенек, ведущих к креслу, и смотрю на Него, зажмурив один глаз. - К трону, - поправляет Он и треплет меня по волосам. - Шальная. У Него руки теплые и красивые. Никак налюбоваться ими не могу. Он знает об этом и потому устраивается поудобнее, одну ладонь, положив на колени. Взглядом спрашиваю разрешения. Он понимает и кивает головой, закрывая глаза. Только сейчас замечаю, как Он устал: кожа бледная-бледная, почти меловая, под глазами некрасивые синяки, щеки немного впали. В глазах наверняка сосуды полопались. Удивительно просто, как на человека похож. Впервые осознаю, что Он не всесилен, и ему тоже отдых нужен. Дергаю Его за палец, и Он с усилием поднимает веки. А там, на белках, сетка ярко-красная и тепло-каряя радужка потускнела. - Может, спать пойдешь? - отвожу взгляд, не желая мириться с тем, что Ему тоже может быть плохо. - Нет, - затылком чувствую, как Он качает головой. - Некогда. Сейчас только решу, что с тобой делать... - Я умерла? - задаю вопрос, мучивший с самого прибытия в этот белоснежно-бледный зал с колоннами до самого неба. А голос дрожит немилосердно. - Нет, - смотрит пристально, ждет моей реакции. А ее нет. Просто словно сердце кто-то в кулаке зажал и стучать ему не дает. - Пока жива. - Пока? - с надеждой смотрю на Него, а потом убеждать начинаю. - Я не могу умереть, понимаешь? У меня мама, папа, сестра... Они же не переживут. И мама... как она будет без меня? А папа? Он же меня любит очень-очень. Он же не выдержит... Пожалуйста...- шепчу чуть слышно. - Хоть себе правду скажи, если мне не хочешь, - устало трет переносицу. У меня жест скопировал. Я тоже всегда так делаю, когда голова болит. - Мне страшно... - а слезы текут по щекам и падают на футболку с дурацкими вишенками. - Я не хочу... Всхлипываю и закусываю губу. Он смотрит. Без жалости и сострадания. Я понимаю. Сейчас Ему чувствовать нельзя: Он суд вершит. Решение принимает серьезное. Прячу лицо в ладонях и слышу легкий шелест одежды. Глаза поднимаю и вижу, как Он идет куда-то, по делам, наверное. Вскакиваю и бегу за Ним. Поскальзываюсь на натертом до блеска мраморе, падаю на колени. Отчаянно кричу ему вслед: - А я как же? - Иди, - Он даже не оборачивается. Появляется глупое детское желание дернуть за длинную прядь волос. - К черту? - истерично смеюсь. - Домой, - отвечает Он, исчезая. А я поджимаю губы и, встав, нетвердо иду к трону и плюхаюсь на ступеньку. Домой - это замечательно. Нет, это просто чудесно. Закрываю глаза и спиной прислоняюсь к ножке трона. Счастливо улыбаюсь. Нет, хороший Он все-таки, этот ваш Бог.