Яблоко

Антону совершенно не хотелось выползать из приятных объятий альфы. Запах Попова уже давно его не пугал, а успокаивал, даже навевал какие-то новые будоражащие эмоции и чувства. Порой крепкие, долгие объятья — это все что не хватает человеку. Даже время останавливается в этот дивный и ценный момент. Но нормы приличия и морали обрывают нить таинственности и нереальности этого момента, давая упасть двум людям обратно на землю. Омега конфузно опускает голову, скомканно прощается с Арсением и быстро покидает кабинет. Мужчина отрешенно смотрит вслед ускользнувшему ангелу еще несколько секунд, затем тихо оседает на кресло, рядом с которым он оставил свой новый роман. Антон спешно возвращается в свою уютную комнатушку. Он тихо прикрывает дверь и медленно оглядывается, ища котенка. Черный комок шерсти находится быстро, на белом постельном белье он выделяется четко. Омега аккуратной поступью легких шагов подбирается к Пушку. Кошак только ухом ведет, голову не отнимает, когда тонкая ручка ложится на него и вовсе мурчит. Омега щурится и улыбается. Ему всегда нравились кошки, их маленькие мягкие лапки, острые уши и неземные усища. Глаза котофеев всегда завораживали и заставляли задумываться, что кроме людей, есть еще существа более неизведанные. За мурчащими звуками и теплыми деревянными полами, парень задремал. Копошение, скрежет, а затем и скрип двери раздались в маленькой темной комнатке. Черная тень заслонила маленькую, легкую фигуру омеги. Длинные, коварные руки потянулись к парню. Секунды и они хватают его за шею, душат, попутно будя мальчика. Зеленые глаза распахиваются, страх плещется в них вперемешку со сходящей сонной негой. Руки не останавливаются, душат, пытаются захватить маленькое тело в плен нависающей тьмы. Мальчик теряет силы, но оживает, пытается дать отпор. Его глаза мечутся по комнате, которая начала терять очертания. Он в последний раз открывает глаза… Звериная улыбка и болотистые глаза смотрят прямиком на мальчика. Он заходится в кашле, руки покинули его белую лебединую шею. Маленькая фигура содрогается, страх в глазах омеги переходит в ужас. Руки трясутся, а внутри все трещит и голова раскалывается на части. Омерзительные, ужасающие воспоминания возвращаются. С тяжким трудом забытые, они врываются в молодую голову быстрым вихрем, нанося колоссальный урон. Звуки ударов разносятся в голове и над ней. Испуганное мяуканье еле различимо на заднем фоне, кровь заполонила собой сознание, течет из носа и губы. Глаза все еще открытые, застыли в одной точке. Ужас. Агония разливающаяся по телу. Кровь. Грубые руки. Тень. Время застывает, все остальное несется с бешенной скоростью вокруг мальчика, снося его тельце и голову с пути. Белые накрахмаленные простыни окрашиваются багряными каплями, одеяло летит в угол. Боль в затылке немного отрезвляет. Кровать пошатывается от нависающего тела — тени. Жуткий смех пронзает комнатушку. Огромная тень поедает последние лучи света, поедает Антона. Он кричит, срывая горло, бьет тонкими фарфоровыми ручками, получает грубые удары. Ад. Это — Ад, что преследовал его в детстве, Ад от которого его оградила матушка с нежными руками, Ад, который он забыл. Слезы катятся, мешаются с кровью и соплями, с криками и хрипами. Быстрые шаги, скрип двери и протяжный вой петель, гулкий удар. Тень опадает, не успев захватить Антона в бездну. Его снова спасли, распятого на некогда белой простыне, всего в крови.