***
Ребят вместе собрал Джисон - весёлый, проворный, хитрый и талантливый парень, сбежавший, по его собственным рассказам, из приюта. Никто из них не знал, врёт ли Хан о своих похождениях или нет, потому что каждый раз в рассказе юноши менялись мелкие (или не очень) детали, но они все верили Джисону - была в нем эта невероятная харизма, какая-то удивительная магия, располагающая к себе абсолютно всех. В совокупности с привлекательной внешностью, манерой держать себя и талантом к стихосложению эти черты делали из Джисона идеального бродячего музыканта и искателя приключений. Его команда души в нем не чаяла и на все самые дикие выходки была готова. Впрочем, и сам Джисон, вопреки образу раздолбая, относился к ребятам трепетно и умереть был готов за них. Хотя, честно говоря, Хан умирать не собирался ни за кого - он всегда мог найти выход из ситуации без летальных исходов. Его удивительный талант к нахождению приключений на задницу порой раздражал Чана - старшего и самого умного из них. Чан, конечно, сам не был образцом правильной жизни, но за некоторые выходки Джисона готов был взорваться и выдать пачку люлей. Почему люлей чаще получали Минхо и Чанбин, никто понять не мог. Чанбин - рубаха-парень, сильный и смелый, убежал из цирка, в котором его чуть было не превратили в куклу, ради мечты - музыкой трогать сердца и души людей. Откуда появился Минхо, никто не знал. Чанбин шутил, что из зоопарка, а потом недосчитывался то еды, то золотых монет. Грациозный, тихий и изящный как кот Минхо повадками напоминал принца из сказки и мало был заинтересован в музыке как таковой - зато обожал шоу и фокусничал как бог. Всегда чующий наживу Хан решил, что таланты парня отлично дополнят их выступления, и так Минхо присоединился к ним. Феликса они нашли на какой-то помойке - парень почти не говорил на здешнем языке, поэтому они так и не узнали, как он до жизни такой докатился. Потом спрашивать уже просто постеснялись. Оборванца без особых навыков попросил оставить Чан - сделал жалостливые глазки и надул губки, и Джисон, проклиная Чанову тягу к соболезнованию каждому живому существу, решил оставить пока ещё мальчика с ними. Мальчик подрос, научился играть на гитаре и петь, и Хан, прикинув, что такой голос будет очаровывать юных девушек, согласился с тем, что Ликси стал прекрасным членом команды. Замечания Чанбина о том, что очаровывается Феликсом пока только Минхо, Джисон пропускал мимо ушей.***
На подъезде к столице королевства народу стало так много, что Чанбин с трудом пробирался среди людей и, сосредоточенный на управлении каретой, даже перестал петь. Джисон же, уверенный в том, что их здесь примут, полюбят и отвалят кучу золотых, продолжал голосить, привлекая к себе внимание. - Плохое у меня предчувствие... - хмурится Чанбин перед воротами в столицу. - Произойдет здесь что-то... - Плохое или хорошее? - тут же высовывается из окна Феликс. - Не знаю... - Ерунда все! Все твои предсказания ерунда! - выдает Минхо, провожая взглядом фигуру Ликса, наполовину исчезнувшую в окне. - Чанбин никогда не ошибается, - замечает Чан откуда-то с крыши. - Если Чанбин не знает, значит, все будет хорошо! - сияет Джисон. - Я тоже чувствую! Чанбин же только качает головой и перехватывает поводья поудобнее.***
Во дворце короля день как всегда начался со скандала красавицы-принцессы с ее отцом. Бедный Джип, бессильный перед злостью своего дитя, только оборонялся чем придется от тяжёлой руки принцессы, пока королева Хваса развалилась на троне и с интересном разглядывала свои ногти. - Уйми своего ребенка! - заорал, что было сил, Джип, когда дитятко перешло на сервиз. - Я понимаю его прекрасно, так что даже пальцем не пошевелю, - хмыкнула в ответ Хваса. Хенджин швыряет очередную тарелку в стену и заходится ревом. Королева всегда на стороне принцессы. Женская, так сказать, солидарность. - Это ты виновата! - Я? - повышает голос Хваса. - Я виновата? Да на черта обещать было тому упырю брак с нашим старшим отпрыском, если ты знаешь, что у тебя за ребенок?! Хенджин быстро оглядывает с ног до головы злую мать, выпрямившуюся во все свои сто шестьдесят сантиметров угрозы, и благоразумно решает ретироваться. В спальне Хенджин опять хочет что-нибудь сломать, но передумывает. Вместо этого лишь подходит к зеркалу и оглядывает свое прелестное лицо - мягкие черты, светлые шелковистые волосы и темные глаза. Наследная принцесса действительно была одарена неземной красотой, которую грех было не использовать во благо королевства. Хенджин дёргает завязки на своей мантии, и она спадает к его ногам, обнажая широкие плечи и сильные руки. Так уж вышло, что принцесса на самом деле - принц. Куча лекарей и знахарей пророчили Хвасе, что ее дитя будет непременно девочкой, и Джип с дуру ума наобещал другу-королю династический брак и наследников штук десять. А девочка возьми и родись мальчиком. Хваса, конечно, рвала и метала - эта женщина терпеть не могла обман - но ребенка любить стала ничуть не меньше. Джип же, здраво рассудивший, что война ему не нужна, решил убедить всех в том, что кронпринц - девушка, благо, красота Хенджина действительно позволяла так думать. Что делать, когда придет время рожать наследников, Джип как-то не подумал. Не надеяться же, в конце концов, на то, что Сынмин окажется замаскированной девушкой? Сынмин девушкой действительно не оказался, зато оказался вполне учтивым юношей, не переходящим границ и держащимся, как настоящий принц. Хену он быстро наскучил - Сынмин был забавным, но очень логичным, умным и последовательным. Не то чтобы Хенни был тупым, но он не любил такую железную логику - предпочитал оставлять немного места фантазии и магии. Иногда Хенджин думал, что судьба пошутила над ним слишком жестоко - мало того, что он родился не тем, кем планировалось, он ещё и не чувствовал в себе абсолютно никакой королевской крови. Юноша плохо учился, на этикет просто не обращал внимания, да и книги почти не читал. Вернее, читал он много, но не то, что нужно - Хен зачитывался приключениями на далёких морях и степных просторах, сказками о пиратах, рыцарях и ведьмах. Этим он пошел в мать - Хваса сама была не королевского рода и такие увлечения сына только поощряла. - Я ненавижу все и всех! И отца особенно! - Можно не ломать комод? Он мне нравится, - подаёт голос скучавший до прихода брата на кровати Чонин. Хенджин, уже было замахнувшийся тяжёлой рукой, осторожно опускает кулак на дубовую поверхность - Чонина он любит сверх меры и всегда слушает, что тот говорит. Чонин и Хваса - вообще единственные, кто может усмирить Хена и совладать с его тяжёлым нравом. Хенджин воспитывался не как кронприц, коим он по идее является, и даже не как кронпринцесса, а как девица на выданье. Его учили быть тихим, спокойным и покорным, и именно из-за этого его характер стал таким противным - Хен быстро злился, был вспыльчивым и очень капризным. Оправдывал, так сказать, статус избалованной девушки. Делал он это с вполне четкой целью - оттолкнуть от себя всех, кого можно, и убедить дружка отца в том, что его Сынмину нужен кто-то куда более спокойный. Дружок отца, однако, явно сошёлся с Джипом не просто так и был похож на него в том, что ребенка своего пощадить ума ему не хватало. Хенджину Сынмина было даже жалко - самого его отдавать замуж собрались из-за идиотской ошибки, а вот жених вынужден смириться с мыслью о том, что собственный отец, видя нрав невесты, не расторг помолвку. Помолвка... Та ещё головная боль. - Ну зачем мне это, ну нахера? Может признаться прилюдно, мол, простите, что у меня причиндалы между ног, отпустите домой? - Эх, Хенни... - вздыхает Чонин, закрепляя мантию на плечах брата покрепче. - Вряд ли это рабочий вариант. - Этому Сынмину самому не противно?! Я истеричная стерва, которая в лицо прописать может, а ещё я выше него! Ну кто хочет такую в жены?! - Сынмин очень вежливый, он никогда против воли отца не пойдет, - хмурится Чонин. - Слушай, ты же, ну... Тебе же нравятся парни. Может быть вы с Сынмо станете хорошей парой? А что детей нет, да и черт с ним... - Мне не нравится Сынмин. Конкретно он. Он идиот. Чонин прищуривается и тыкает заколкой брату в затылок. - Ай! - Я случайно. - Да уж конечно, случайно он. Хенджин дует губы - ему не нравится, что брат частенько становится на сторону Сынмина. - Вообще, мне кажется, что он меня терпит, потому что приезжая к нам, он может видеть тебя. - Меня?! У Нини из рук выпадает кисточка, которой он припудривал щеки брата. - Тебя-тебя. Он так радуется, когда я говорю, что не собираюсь держать его рядом с собой, и сразу вприпрыжку бежит к тебе. Щеки Чонина заливаются румянцем, и он опускает глаза. - Бредни все. - Нихуя. - Брат! Как ты можешь такие слова говорить! Хенджин лишь ухмыляется - книги, присоветованные мамой, очень много дают в плане лексикона простолюдинов. - Ладно, не будем об этом. И о Сынмине тоже, он же тебя бесит. - Да не бесит, но просто... Ну... Зачем нам вообще идти на бал? - В столицу приехали бродячие музыканты, которые славятся своими представлениями на всю страну! Интересно же. - Музыканты... Хенджин мечтательно закатывает глаза: он грезит дальней дорогой и странствиями, и хотя бы кусочек той жизни ухватить хочется.***
- Хочу посмотреть на принцессу, говорят, она такая красивая, что мужчины теряют дар речи при виде нее! Чанбин улыбается солнцу, согревающему его лицо. - Принцесса, господи, нашел кого желать, - закатывает глаза Джисон. - Что толку от принцессы, если она в музыке не разбирается? - Тебе просто мужчины нравятся, - хихикает Минхо, поудобнее подгребая к себе Феликса. - Вот уж чья бы мычала, кот-оборванец. - Эй, следи за языком! Чан шикает на них, чтобы прекратили разборки - как-никак, близится время их выступления. Яркая музыка и огни повсюду - площадь перед дворцом оказывается в их владении в секунды. Аккорды гитары Джисона звучат так волшебно, что огромная толпа прохожих замирает и даже задерживает дыхание, лишь бы послушать его музыку. Очарованы оказываются все, даже знать, наблюдающая их с балкона. Глаза Хенджина зацепляются за шуструю стройную фигуру светловолосого лидера - он любит таких людей. Принц так засматривается на парня, что ловит себя на мысли, что провожает его взглядом до самого конца сцены - лидер уходит, чтобы дать место фокуснику. Иллюзионист явно знает свое дело и кайфует от происходящего - в ловких руках парня то появляются, то исчезают карты, монеты и цветы. В какой-то момент он сам исчезает полностью, оставляя после себя лишь руки, шляпу и бабочку. Хенджин, до того не особо заинтересованный в фокуснике, даже выпрямляется и прищуривается, чтобы понять, как это вышло так, но не успевает - Минхо через секунду вновь появляется перед публикой, чтобы откланяться. Под ноги юноше летят монеты, ковром покрывающие брущатку. Номера сменяют один другой: силач Чанбин жонглирует какими-то тяжёлыми предметами, юркий Феликс крутит сальто, Чан неустанно играет на гитаре, и это очень завлекает, но Хенджин ловит себя на мысли, что хочет увидеть лидера труппы ещё раз. Хенджин - принцесса своей собственной сказки, поэтому его желание исполняется так, как он даже представить не может: парни выстраивают из своих тел неустойчивую пирамиду, верхним звеном которой становится Джисон. Чанбин и Чан на нетвердых ногах подходят к балкону, поднося свою ношу ближе, чтобы сверкающий улыбкой Хан мог допеть песню и возможно даже выторговать своим очарованием дополнительные золотые монеты. Хан, конечно, допевает, хлопает глазами с очарованием на максимум, скользит взглядом по довольно аплодирующим королю и королеве, свите и принцессе. На последней Джисон начинает хлопать глазами от шока. Парень удивлённо открывает рот и замирает, расслабляясь. Феликс, на плечах которого сидит Хан, недовольно шипит, показывая, что расслабившийся лидер ему мешается, но Джисон его игнорирует: он слишком занят тем, чтобы пялиться на прекрасную белокурую девушку перед ним. Джисон вовсе не ценитель женской красоты, да и красоты вообще, но не залюбоваться дочерью короля невозможно - теперь он понимает, почему все называли ее неземной. Хенджин тоже замирает в шоке, когда наглые юноши подбираются к балкону. Он даже боится, что отец их прикажет казнить, но Джип только смеётся и хлопает в ладоши. Хенджин тоже хочет быть таким свободным и бесстрашным, как парень с пшеничного цвета волосами, сладко тянущий какую-то песенку. Хенджин тоже хочет быть таким харизматичным, обладать таким пронизывающим взглядом, пробирающим до костей. Парень замирает и впивается в Хена глазами, и принц решает ответить - терять уже нечего. Лучше бы не отвечал. Хенджин смотрит музыканту прямо в глаза и чувствует, как начинает быстро-быстро стучать сердце. Кажется, его щеки начинают стремительно краснеть, а дыхание непроизвольно учащается. Хенджин сглатывает и опускает взгляд. Джисон, поймавший взгляд принцессы, тоже заливается ярким румянцем и даже фальшивит в последней ноте. Он осматривает фигуру, скрытую за тяжёлой мантией, а когда поднимает глаза, ловит взгляд принцессы из-под пышных ресниц. Сердце делает кульбит. Хан теряет контроль над телом, пошатывается и чувствует, как земля, то есть плечи Феликса, уходит из-под ног, и в попытке не упасть и сохранить свою спину в целости парень хватается за уступ балкона и запрыгивает внутрь. Правда, тут же поскальзывается и умудряется упасть прямо на колени перед Хенджином. - Прекрасная леди, что за чудесный день? Но не такой чудесный, как Вы... Джисон говорит это самым сладким голосом на свете, а Хенджин слегка тушуется - прекрасный музыкант считает его девушкой. - Что за безобразие?! Прекратить! - взвизгивает Джип под низкий смех Хвасы. Джисон сглатывает - понимает, что попал.***
- Ежкин кот... - Кота не трожь... - За-аткнись, Минхо... - Оба. Чан за шкирку поднимает и ставит на ноги препирающихся Чанбина и Минхо. Феликс поднимается сам, гонимый страхом попасть под гнев Джисона. Джисон выглядит не страшно, скорее жалко - счесанные ладони, порванные штаны, растрепанные волосы и пустой взгляд. Обычно Хан всегда веселится, когда их выгоняют откуда-нибудь. Иногда хочет проучить обидчиков, иногда, когда понимает, что выгнали их заслуженно, просто собирается и уходит. Но сейчас... Сейчас Джисон понурый и расстроенный. Он молча подходит к повозке и поднимает отвалившееся колесо, осматривает повреждение из-под челки и подзывает Минхо, чтобы помог ему. - Ты, хен, не расстраивайся, - Феликс протягивает Хану чашку с похлебкой, - обидно, конечно, что по всей площади протащили, но мы повозку починим и поедем дальше песни петь, правда? Джисон вздыхает. - Хочу вернуться в столицу и восстановить свое доброе имя. - А?! - Чего?! Все друзья кроме флегматично лежащего в карете Минхо бросают свои дела и обращают на лидера внимание. - Ты совсем тю-тю? Нам же головы скрутят! - Вот-вот, - поддерживает Бина Чан, - нам там нечего делать. Ну подумаешь, король - идиот, так мало их что ли, идиотов-королей на земле? - Я хочу вернуться, - строго отвечает Джисон. - Совсем уже, - взмахивает рукой Чанбин. - Погодь-ка, а это не из-за принцессы ли той часом? Хан вопрос Со игнорирует, только благодарит Феликса за еду, ерошит его светлые волосы и залазит в карету. Его тут же сгребают в охапку наглые лапы. - Хен, отпусти! - Ммммммм-нет, мой дорррогой. Минхо точно сбежал из какого-то зоопарка, потому что иначе объяснить его манеры, грацию, ловкость рук и мурчащую речь невозможно. Минхо невероятно чуткий - прекрасно понимает, в отличие от друзей, что у Джисона на сердце. - Поделись, ммм? - Ты бы лапы свои, - Хан из объятий друга быстро выпутывается, - к другому тянул. К тому, кто этого хочет. Фокусы твои - это, конечно, магия, но ночами тебя они согревать не будут. Джисон тоже далеко не дурак - видит прекрасно, что у Минхо на душе. Вернее, кто владеет его разумом. Этот человек сейчас напевает за окном кареты какую-то веселую песню и бренчит тарелками под бурчание Чанбина и смех Чана. - Не понимммаю, о чем ты. Мможет, ты просто слишком очарррован пррринцессой? - Не понимает он, гляньте. Феликс! Феликс! Младший тут же заглядывает в карету, расцветая самой прекрасной улыбкой на свете - так думает Минхо. - Что ты хотел, хен? - Минхо с тобой поговорить хочет. Вот. А я пойду наружу. Феликс пропускает Хана на улицу, а сам забирается внутрь и обращает все внимание на Минхо. Старший про себя матерится, но бури в душе не показывает - только улыбается в ответ.***
Хенджин после того, как отец вышвырнул к чертовой матери уличных музыкантов из города, разбушевался не на шутку: закатил истерику, начал скандал и разбил весь сервиз во дворце. И даже шкаф под сервиз сломал. Бедные Джип и отец Сынмина шкерились по углам от кровожадного дитя часа три, а сам Ким с характерным для него садизмом забрал королеву и ее младшего сына, единственных ингибиторов гнева Хенни, на прогулку по саду. После жестокой расправы Хенджин спрятался на балконе и не выходил до самой ночи. Вид у парня был жалкий - красивая светлая шевелюра стояла дыбом, руки все были в порезах и ссадинах, штаны и рубаха - его любимая из-за клейма "плебейская" одежда - были порваны в трёх местах. Хенджину было почти не стыдно за свое поведение. Во-первых, выступление бродячих детей было действительно впечатляющим и ярким событием. Хен даже живым себя впервые за долгое время почувствовал. Во-вторых, привлекательный лидер с гитарой прочно засел в голове принца - его живая мимика, горящие глаза и яркая красная рубашка полностью завладели разумом Хенджина. Романтичный юноша, в любимых историях которого наряду со сражениями с бандитами всегда присутствовали любовные тяжбы, быстро переложил образ сказочного рыцаря на лидера труппы. Не то чтобы Хенджин ассоциировал себя с барышней в беде, но нельзя было отрицать, что в данный момент он ею и является. И в-третьих, наконец, заинтересованный взгляд ловкача на балконе, изучающий Хенни, взгляд, пронизывающий его насквозь, дарил надежду, что, может быть, кто-то впервые в жизни посмотрит на него сквозь ширму своенравной принцессы, кто-то впервые захочет узнать его по-настоящему. Глупо, наивно и, скорее всего, неправда, но Хену очень хотелось в это верить. А отец так быстро и вероломно обломал его мечты! Поэтому-то принц почти никаких мук совести не испытывал. Почти - из-за брата. Перед тем было стыдно. Но только совсем немного.***
Ночь быстро опустилась на город и окрестности, но не остановила музыкантов от их пути - карета продолжала путь по тракту. Чанбин все так же держал поводья, Джисон чудом удерживался на крыше и мурлыкал что-то себе под нос, а остальные спали в карете. Вернее сказать, спали двое. Минхо лишь притворялся спящим, изредка открывал глаза и скользил взглядом по тонкой фигуре Феликса, наблюдавшего третий сон в объятиях Чана. Друзья у противоположной стены развалились на всю ее длину и мирно дрыхли в обнимку, и Минхо это не то чтобы не нравилось, но он бы хотел быть на месте Чана. Исключительно из соображений сохранения тепла. Ночью было действительно прохладно, и холод заставил Минхо всё-таки подползти поближе и устроиться под боком Феликса, свернувшись клубком, как настоящий кот. Через минуту Феликс развернулся в кольце рук Чана и машинально приобнял теплую тушу под боком, подгребая "кота" к себе поближе. Минхо не стал сопротивляться, а лишь уложил голову на сгиб чужого локтя. Джисону же не спалось - парень так и продолжал сидеть на крыше кареты и пялиться в небо. Небо было красивым: звёзды, не засвеченные Луной, ни тучки, Млечный Путь посреди небосвода - настоящий шедевр. Однако юноша не был сосредоточен на природе, потому что его разумом завладел образ принцессы. Во-первых, то, что Джисона кто-то заинтересовал, было удивительно - для Хана музыка была единственной любовью и страстью, а на людей внимание он не обращал. Во-вторых, если и обращал, то это были парни, поэтому факт того, что Джисон так увлекся образом девушки, был ещё более странным и интересным. Девушка была необычная - очень высокая, статная и красивая до ужаса. Нет, умом-то Джисон понимал, что девушки и должны быть красивыми, а принцессы - красивыми до ужаса, но эта конкретная была чересчур красивой. Неземной. Может, дело было в темных глазах, смотревших на Хана слишком внимательно и пытливо. Джисону казалось, что принцесса что-то скрывает и что на душе у нее буря эмоций и много боли - чутье в отношении людей его редко подводило. Внезапно захотелось помочь принцессе, поговорить с ней, по-человечески пообщаться. И да, Минхо, раздери его его братец черт, был прав - Хан действительно заинтересовался образом белокурой красавицы и не мог найти покоя. Покой же его друзей быстро разрушился: Чанбин резко остановил повозку и свистнул Хану, чтобы спрятался. Проворный парень тут же слез с крыши и устроился рядом с возницей. - Чего стряслось? - Тихо, - строго отвечает Чанбин. - Вон хата за деревьями, видишь? Джисон щурится сквозь челку и замечает огонек светильника в маленьком окне. - Вижу. Это кто? - Судя по пьяному говору и ругани, разбойники. - Ну тогда ливаем отсюда, пока жизни не лишились. - Уверен? Хан задумывается. Убежать сейчас кажется самым логичным решением. - А что? - уточняет лидер. - А то, что это дураки и дилетанты. Не опасные вовсе. - И? Какой нам с этого прок? - Ты мне, умник, скажи. Ты же мастер найти везде наживу, - с этими словами Чанбин многозначительно кивает на рукоять короткого кинжала, торчащую из под сидения возницы. - Ага, - кивает Джисон, - у меня есть план.***
Разбойники обсуждали свой идиотский план по захвату короля Джипа, собравшись в кружочек, когда за окном их скромного убежища начали раздаваться страшные голоса и какой-то вой. Старший из бандитов подскочил как ужаленный и подошёл к маленькому окошку, чтобы выглянуть наружу, и очень зря, потому что его тут же схватил некто очень сильный и очень страшный. - Ребят, на нас напали черти! - что есть силы заорал парень у окна в попытке спасти своих товарищей. Товарищи, однако, заботы не оценили, а просто встали столбом посреди комнаты, за что и поплатились - дверь распахнулась и на пороге возникло сразу трое мужчин в боевом раскрасе. Бедных разбойников-неудачников музыканты скрутили за минуту и усадили в центр комнаты, предварительно связав. - Вы, лохи эдакие, когда с глаз моих уберетесь? - грозно вопрошает Джисон. - Да что тебе от нас надо? - куксится желтоволосый парнишка. - Ты и так у нас все отобрал! - Ничего я, - Хан откидывает золотистую шевелюру назад, - не отбирал. Кто виноват в том, Енджун, что вы никудышные музыканты? Чанбин злорадно хихикает, а Енджун опускает голову. - Из-за вас нам пришлось стать бандитами! - Скажи спасибо, бандит, что мы тебя струнами не придушили, - тут же огрызается Минхо. - Не можете ничем на еду заработать - умирайте с голоду, нет, надо в преступники податься. Тебе лет сколько, мелочь? - Не трогай Кая, он совсем мелкий, - все так же мрачно отвечает Енджун, - кошак плешивый. Ли хочет уже направиться к лидеру банды с кинжалом наперевес, но в хату в этот момент заглядывает Феликс, и рыжеволосый фокусник тут же расплывается в широкой улыбке и становится нежным, как бутон розы. - Вы знакомы с господами разбойниками? - озадаченный Феликс заглядывает в глаза милому парню с совсем не разбойничьим лицом, и тот в ответ ему ярко улыбается. - Ага, было дело, пересекались, - отвечает Бан Чан. - Бомгю, смотрю, ничему жизнь не учит, все так же продолжает глазки незнакомцам строить. Бомгю тут же прячет глаза и опускает голову так низко, как это возможно в его положении, а Ликс пожимает плечами и выпрямляется. - Я тоже хочу принца спиздить, - фыркает Хан. - Почему этим можно, а мне нельзя? - А кто тут принц? - снова встревает Феликс. - Что за тупоголового вы подобрали? - Енджун презрительно корчится, за что тут же получает по голове. - Ай! Карма в лице Минхо мстительно ржет и потрясает тяжёлой рукояткой оружия. - Так, молчать. Вы, придурки! Чтоб через час духу вашего тут не было! А мы, придурки мои, будем возвращать честь утерянную! Бан Чан трутит пальцем у виска, потому что все ещё считает план глупым, а привыкший Чанбин просто разрезает путы на разбойниках и отправляет их на выход. Напоследок Минхо не отказывает себе в удовольствии пнуть Енджуна ещё разок. - Что ты на них так злишься, хен? - Да пррросто, Ликси, мой мммилый, - Минхо закидывает на Феликса руку и прижимает его к себе, - было время, когда я очень хоррррошо знал их наставников, и они, мррр, не очень хорошие люди. - Просто они ему хвост отдавили в свое время, - заходится смехом Бинни, игнорируя злой взгляд старшего. - Вот он и дерганный такой. Минхо хочет отвесить Чанбину такой же подзатыльник, какой он подарил лидеру бандитов, но сдерживается, потому что Ликс обнимает его за талию. Иллюзионист прижимает к себе младшенького и зарывается носом в его волосы, продолжая тихо мурлыкать. На самом деле все знали, что Минхо придуривается и никакой он не кот-оборотень - обычный человек. Знали все, кроме Феликса, который искренне считал, что в хене есть что-то волшебное и таинственное. Поэтому-то Минхо и притворялся перед Феликсом постоянно, чтобы не рушить свой образ и иметь оправдание своей потребности постоянно касаться мелкого - котам ведь нужна ласка. - План у тебя, друже, то ещё го... - Кхм! Грозный кашель Чана заставляет Чанбина повременить с высказыванием мнения о плане Джисона по реабилитации в глазах короля. Сам же виновник действа закатывает глаза и отворачивается. - Нормальный план. Эти идиоты бы его все равно не выполнили. И поют они просто отвратительно! - Что есть, - хмыкает Бин, - того не отнять. - Кажется, король подъезжает! - возвещает Феликс с крыши хаты. - Отлично, - потирает руки Джисон. - Щас мы его отделаем. План проходит как по маслу - короля друзья действительно неплохо окучивают, а Джисон весьма вовремя появляется и играет роль героя на пару с Феликсом. Джип, будучи человеком по жизни впечатлительным и немного трусливым, от страха теряется настолько, что не узнает в плохо загримированных разбойниках музыкантов, которых всего несколько дней назад вышибли из столицы по его приказу, и тут же рассыпается Хану в благодарностях и приглашает его во дворец. Довольный Джисон подмигивает Чанбину, на что тот лишь закатывает глаза. Ребята срываются с места, усадив предварительно короля в повозку, и каждый думает о своем: Чанбин в мыслях материт Хана, Чан жалеет, что участвует в этом балагане, Джисон размышляет, как бы подобраться к неприступной принцессе, а Минхо и Феликс... Старший прокручивает в голове их фальшивую драку, в которой противником его выступил как раз Ликси. Вернее, не драку, а момент, когда младший повалил его на землю, уселся сверху, да ещё и улыбаться начал так гадливо, просто ужас. Феликс тоже думал об эпизоде с показушным сражением, о том же самом моменте, что и Минхо. Немного о другом, по правде сказать, - о том, как котоподобный уложил свои руки прямо на бедра Ликса и повел вверх, оглаживая его ноги. На дежурную нежность похоже не было.***
Хенджина с самого утра терзало непонятное чувство надвигающейся бури. Хорошо это или плохо, понять он не мог, но точно знал, что случится что-то. Что именно - загадка, но для принца все лучше, чем очередной скучный день. День, честно говоря, и правда был скучным: король укатил куда-то по делам, покинув укреплённую столицу, Хваса, спровадив мужа, быстро собрала какие-то свитки и книги и заперлась в самой высокой башне во дворце. Приехали гости, но даже от них не было проку - обычно Хенджин позволял себе незаметно ото всех поиздеваться над другом отца и его свитой, подстраивая им небольшие ловушки по время прогулок по саду, потому что бесили знатно, однако сейчас во дворец пожаловали лишь пара стражников и кронпринц. Стражников трогать было совестливо, а кронпринц... Что взять с Сынмина? Этот влюбленный идиот смотрел на Чонина, как на целую вселенную, не обращая на свою "невесту" никакого внимания, и Хенджин был даже рад этому - брат заслуживал такого отношения как никто другой. Именно из-за этого принц страдал от душащей скуки и ждал события, которое могло бы разбавить его серые будни. В огромном дворцовом саду, полном прекрасных цветов и раскидистых деревьев, было всего одно неухоженное место - в самом углу, рядом с каменной стеной, отделяющей дворец от остального города, стоял заброшенный фонтан и широкая мраморная скамья, уже давно отдавшаяся оплетающему ее плющу. Место было тихим и уединенным, сюда никогда не доходили руки садовников, поэтому природа бушевала в своих законных владениях. Об этом прекрасном месте двум братьям в детстве рассказала мама, и с тех пор оно стало для них отдушиной в круговороте дворцовой жизни. Со временем Хенджин стал забывать о нем, все реже посещая естественный шатер и полуразрушенный фонтан, а Чонин продолжил приходить сюда, сначала один, потом в компании Сынмина. - Почему это место перестали поддерживать в порядке? - Оно в порядке, - ярко улыбается Чонин и сжимает чужую ладонь ещё сильнее. - Отец когда-то давно приказал не трогать его. Хотел, чтобы все осталось таким, каким было много-много лет назад. - А что особенного в том моменте? - Тогда... Отец сделал маме предложение! На этом самом месте! - Воу, - удивленно вскидывает бровь Сынмин, - я не думал, что король Джип - романтик... - Мама уже тогда носила под сердцем этого - Чонин морщится, - придурка. То есть дуру! Сестру мою. - Тогда понятно, - старший принц делает вид, что не замечает смущения младшего. - Да нет, у них была любовь! Отец был романтичным и любил маму, и она его тоже... Это потом папаша стал жадиной и идиотом, которому важно только выпить с твоим отцом. А мама просто посвятила себя нам с бр... с сестрой. - Интересная история... - Да, только сейчас мы выросли, и мама посвящает свое время общению со своими сестрами-ведьмами... Ну, как фрейлины говорят. А мы предоставлены сами себе, ха-ха. Сынмо слушает Чонина, слушает и не может перестать смотреть на него. Давно, ещё несколько лет назад, когда он впервые приехал во дворец Джипа, он обратил внимание не на красивую, но злую принцессу, а на милого стеснительного принца. Сейчас, спустя годы, Чонин стал красавцем из сказок, и Сынмин понял, что влюбился - окончательно и бесповоротно. Хенджин начал бесить, и принц готов был дать "невесте", а вернее сказать, жениху, в глаз во время очередной истерики. Не потому что Хенджин был плохим, вовсе нет, Сынмо прекрасно понимал его ситуацию и сочувствовал ему с той самой минуты, как понял, что Хенджин - не девушка. Понял Сынмин через полчаса разговора. Не ясно, кого Джип пытался обмануть, так же как и не ясно, почему получилось - казалось, кроме жениха никто не замечает в принцессе мужских черт. Видимо, всем хотелось быть обманутыми. Дать же в лицо Хенджину хотелось, потому что тот был откровенно тупым - ему давно следовало объясниться с Сынмином спокойно и придумать общее решение проблемы, а не изводить себя и жениха, а заодно и мать с братом истериками и не играть эту дешёвую драму. Хенджин же, видимо, считал, что это слишком просто, и пытался всячески отпугнуть своего суженого от себя. После пятой гематомы на ноге Сынмо решил, что больше с "принцессой" не танцует. Чонин же был другим. Он не был противоположностью брату, но и не был на него сильно похож. Если в Хенджине было много от отца (принц бы разбил очередную тарелку, услышав это, но факт есть факт) - излишняя драматичность, некоторая самовлюбленность и игнорирование чужих проблем, то Нини явно пошел в мать - в нем была та же хитрость, тот же изощрённый ум и плавность движений. Лёгкий флёр загадочности следовал за Чонином, и Сынмо готов был закричать от восторга, когда понял, что кронпринц скинул его перед своим другом. В общем, Сынмин был по уши влюблен. Чонин, надо сказать, от него не отставал - умный юноша с пронзительным изучающим взглядом захватил разум юного принца с первой встречи, и за все это время Чонин успел влюбиться. А когда понял, что обрёл в лице жениха старшего брата не только лучшего друга, но и безответственую, как он полагал, влюбленность, начал страдать, однако никак не мог отказать Сынмо в свидании. Так они и мучались, каждую неделю встречаясь в саду и наслаждаясь обществом друг друга. Совестливые принцы были не в силах признаться в своих чувствах не только потому, что мужчине любить мужчину как-то неправильно, но и потому, что во дворце сидела их общая головная боль. Чонин не мог позволить себе даже надеяться на взаимность со стороны Сынмина, ибо долг обязывал его любить "невесту", а Сынмин не чаял получить поцелуй от младшего принца, потому что был уверен, что не нравится ему. Единственным, кто все видел и понимал, был, как ни странно, Хенджин. Парню можно было высказывать за отсутствие эмпатии сколь угодно долго, однако своего брата он любил, а нерадивого жениха уважал, и не заметить их страданий не мог. Хенджин искренне хотел, чтобы эти двое уже признались друг другу и перестали мучить себя, но сообразить, что он сам может все решить, выйдя и признавшись в том, кто он есть, перед друзьями, ему было не суждено. - И вот так мой брат... Сестра! Она... - Нини, - тихо проговаривает любимое имя Сынмин. - Да? - Я должен тебе признаться... - А? Чонин хлопает глазами в непонимании. Друг выглядит обеспокоенным. - Я ведь никак тебя не обидел?.. - Нет! Что ты, нет, ты последний человек, который может меня огорчить, Нини. Я просто хотел сказать, что не люблю твою сестру. - А... - кронпринц закусывает губу. - Ну, надо это ей говорить, а не мне. - Да она все равно не расстроится... А ещё я знаю, что Хенджин - парень. - Чего?! Громкого крика пугается ворона на кроне дерева. - Я узнал с самой первой встречи. Не знаю, сколь слепым надо быть, чтобы не понять, что он мужчина. И кто его гримировал?.. Ужасно. - Я его гримировал. - Оу, - Сынмин смущённо опускает голову, - это плохо. Он похож на работницу борделя. - Зная брата, он бы предпочел быть ею, чем сидеть в этом ужасном месте. - Понимаю. Мне и самому не нравится. Я не хочу жениться на нем... Вообще, знаешь, хочу быть свободным. Делать, что хочется... И любить, кого хочется. В конце своей фразы Сынмо поднимает голову и вперивает взгляд в собеседника. Чонин чувствует, как румянец опаляет щеки. - Я бы тоже не отказался от такой возможности... И кого ты хочешь любить? - Одного прекрасного парня. - Парня? Ты... Вау. - Это проблема? - Нет, я тоже люблю кое-кого, да, все в порядке... - Я бы хотел быть твоим женихом, Нини. Нини выдает такую порцию брани, что королевский мясник покраснел бы от зависти, если бы услышал. - Ты что?! А раньше нельзя было сказать?! - Я должен хранить верность невесте, но я так устал... - Да нахер эту невесту! Жениха! Я сам Хену мозг вправлю, если будет выступать! - Чонин решительно сжимает кулаки. - Может лучше меня поцелуешь, гроза переодетых мальчиков? Младший на это предложение заливается таким румянцем, что почти сливается с дикими розами, растущими тут и там рядом с фонтаном. Сынмин понимает, что мозг Чонина перегрелся, и нужно брать инициативу в свои руки. Поэтому он наклоняется к своему уже не другу и мягко касается губами его щеки. Младший принц тут же отмирает и прижимается губами к чужим губам, обхватывая шею Сынмо. Спустя минуту их прерывает ехидный голос откуда-то сверху. - Наконец-то дошло, мелкие. Принцы отпрыгивают друг от друга и поднимают голову. - Подглядывать нехорошо! - Да мне плевать, - хмыкает Хенджин. - Я часто страдаю на этом балконе в одиночестве, а тут такое милое зрелище. Наконец-то ты отвалишь от меня, Минни. - Больно ты мне нужен, Хенджин, - огрызается Сынмин. - Я тут ради Нини. Все эти годы я был тут ради него. - Ну разумеется, - Хенджин улыбается, хотя эти слова и звучат немного обидно. - Ты его береги, а то я ведь и фехтую хорошо. - Брат, ради бога! - Чонин готов молиться, чтобы Хен ушел и не смущал его. - Ухожу-ухожу, - старший принц подмигивает и уже собирается развернуться, когда по всему двору разносится клич. - Отец вернулся, - закатывает глаза Нини. - И судя по всему, он не один, и что-то случилось, - хмурится Хенджин и тут же лихо перепрыгивает через перила балкона. Принц резво спускается со второго этажа по отвесной стене, заставляя Минни восхищённо присвистнуть. - Куда ты в мужском образе намылился?! - взвивается Нини. - А смысл прятаться теперь?! - А, то есть нас с Минни можно подставить? Ну-ка, быстро залез обратно и нарядился девчонкой! Хенджин выдает в ответ брату порцию отборнейшей ругани, но принимает его настоятельный совет. Во двор все три принца выходят не в лучшем виде: у Сынмина и Чонина в волосах застряли листья, а губы алеют от поцелуев, а Хенджин кутается в мантию и источает убийственную энергию. Правда, она сходит на нет, когда он замечает, кто именно привез отца в столицу. - Отец, - вскидывает руки Чонин, - что случилось и где все стражники? - Ну, - Джип чешет затылок и пожимает плечами, - на нас напали разбойники, и стражники куда-то подевались, а эти добрые юноши меня спасли... Сынмин смотрит на короля осуждающе и едва сдерживается, чтобы не закатить глаза - он с самого начала сказал, что выезжать на центральную дорогу с парочкой человек охраны есть ни что иное, как самоубийство. Хенджин даже не думает о том, сколь идиотский поступок совершил отец - он привык и уже не удивляется. Джип - придурок, но везучий, поэтому немудрено, что и сейчас сухим из воды вышел. Что волнует старшего принца куда больше, так это широкая самодовольная улыбка светловолосого юноши за спиной отца. Хенджин узнает в нем музыканта, недавно выкинутого за пределы столицы, вспоминает, как они строили друг другу глазки на выступлении и чувствует, как начинают краснеть щеки - юноша смотрит прямо на него. - Кхм, - тихо начинает Сынмин, - Ваше Высочество... Чонин не реагирует на эти слова, потому что привык, что его любимый зовёт его исключительно по имени, а вот Хенджин закатывает глаза. Он прекрасно знает, что обязан встретить отца и гостей по всем обычаям, потому что он в данный момент является старшим членом семьи во дворце, так что Сынмо мог бы и удержаться от своих намеков. Проблема в том, что Хенджин не хочет соблюдать приличия, он хочет продолжить смотреть на Джисона и любоваться им. Однако честь ему не позволяет этого, поэтому принц кидает разочарованный взгляд на башню, в которой засела королева, и совершает поклон. - Добро пожаловать в королевство Джипа, мы ради приветствовать вас здесь... Спасителей приглашают во дворец, в прекрасный подготовленный к празднику зал. Чествуют, однако, почему-то только Джисона с Феликсом, остальных же упорно игнорируют. Чанбин непонимающе шипит и злится до тех пор, пока его под бок с просьбой угомониться не пихает Чан. - Успокойся ты... Они спасли короля, так что немудрено. Чанбин ещё немного матерится на противного правителя, но потом успокаивается. В комнате для прислуги на втором этаже хотя бы тепло и сытная еда есть. А ещё окно в бальный зал, которого считай, что нет, потому что к нему намертво прилип Минхо - выглядывал, с кем танцует Феликс. Феликс танцует с несколькими людьми, спасибо, что не одновременно, иначе Минхо бы давно выбил окно и выпрыгнул прямо на головы милордам и миледи и задал бы им всем жару. Джисона же ревновать некому и не к кому, ведь он танцует со своим объектом обожания - Джип без зазрения совести вложил руку Хенджина в ладонь своего спасителя, позабыв про жениха "принцессы". Жених, к слову, не расстроился - он утащил младшего принца в свою гостевую спальню, и им обоим сейчас явно не было дела ни до короля, ни до уличных музыкантов, ни до Хенджина. Хенджин с Джисоном же танцевали от души и до боли в ногах - соревновались. А ещё соревновались в том, кто кинет самый томный взгляд на партнёра, скажет лучший комплимент и меньше при этом покраснеет. Пока шли вровень. До определенного момента. В этот самый момент Джисон перехватил Хенджина за талию, немного наклонил его и провел носом по изгибу шеи, а напоследок ещё и шепнул на ухо: - Кронпринц, не хотите ли сегодня вечером предать родину? И после этого Хенджин чуть не упал на пол - помогли удержаться лишь руки Джисона. - Кронкто?! - Ты думаешь, я тупой или слепой? Нет, я не из этих, незрячих, я прекрасно понимаю, кто ты. - И ты... - Да, Хенджин, все ещё считаю тебя самым красивым человеком, которого я встречал. Хенджин от таких резких поворотов краснеет ещё больше и крепче сжимает руку Джисона. - У меня есть план, Ваше Высочество. План Джисона, как и всегда, не блещет продуманностью ходов, но отличается излишним слабоумием и отвагой всех действующих лиц. Сейчас, например, Хан решает зажечь эту скучную вечеринку нотками своей родной музыки - пристает к музыкантам и помогает им поймать мелодию, пристает к танцующим и заставляет их танцевать куда более активный танец. Пробесившись так ещё с пару часов, юные влюбленные увидели, что все, включая короля на троне, спят сладким сном. - А теперь скажи мне, - сразу начинает Хан по выходу из зала, - ты хочешь убежать отсюда? Хенджин открывает рот. Он даже не знает, что сказать, потому что все, о чем он мечтал, стоит сейчас перед ним. Джисон равно свобода и наоборот, и он просто не верит своему счастью. - Тут меня заставляют притворяться девчонкой и жениться на другом принце, а ещё меня бесит дворец и папаша, все эти правила дурацкие... Да, я бы хотел убежать отсюда. - Хотел бы ты убежать со мной? Знаю, - Джисон заглядывает в глаза напротив, - я слишком тороплюсь, а мы почти не знакомы, но ты единственный, чей взгляд зацепил меня за очень долгое время странствий... - Ты тоже единственный, кто меня заинтересовал за всю мою жизнь, - потупив глаза, сообщает Хенджин. - Так что я вовсе не против убежать с тобой. - Прямо сейчас? - Не будем медлить, пока спят все, даже стража тут танцевала! Джисон кивает и тут же срывается с места. Через минуту в дверь комнаты прислуги начинают громко барабанить. - Выходите, черти! - Пошел ты, Джисо... Оооо, Ваше Высочество, - Чанбин кланяется, как только замечает высокую фигуру принца. - Просто Хенджин, - отмахивается тот, - пойдемте скорее, пока все спят! Ребята молча и без вопросов хватают вещи и покидают комнату. - А где Феликс? - не забывает осведомиться о своей зазнобе Минхо, чем вызывает закатывание глаз у Чана. - Уже внизу, карету готовит, я с ним заранее договорился, - хмыкает Джисон. Спустя какие-то жалкие десять минут труппа в составе уже шести человек покидает ворота дворца. - Ну наконец-то, свобода, - вздыхает Чан. - Да... Свобода, - задумчиво произносит столь желанное слово Хенджин и переводит взгляд на брошь у себя в руках. - Не думай ни о чем, трать заработанное, не скупись, пей и веселись! - выкрикивает Джисон в небо девиз путешественников их профессии и заводит веселую песню, которую тут же подхватывают остальные. Хенджин смотрит на этот милый балаган ещё с минуту и таки решается - скидывает с себя мантию и швыряет ее на дорогу. Бордовая тряпка тут же покрывается пылью, а Хенджин чувствует, как в душе поднимается приятное ощущение, которого ему так не хватало. Он начинает подпевать песне, которую никогда не знал, так, словно пел ее всю жизнь, и его пение идёт из самого сердца. Джисон слышит это и подхватывает руку бывшего принца, чтобы переплести его и свои пальцы. Дорога впереди манит и ждёт искателей приключений.