darling, stay with me

— Чувак, Тони Старк — придурок, каких еще поискать надо, — сказал Люк, большим глотком допивая бутылку пива и доставая еще одну, — у мужика денег больше, чем я вообще представить могу, и что он с ними делает, а? Сидит целый день в этой башне и считает, судя по всему. Слушай… Питер пьяно кивает, замечая, что, похоже, весь стол разделяет мнение этого парня. На щеках разливается румянец, когда руки рефлекторно касаются логотипа StarkIndustries на худи. Паркер смутно припоминал, как он оказался здесь: вот друзья или друзья друзей, черт их знает, тащат его из одного бара в другой, тот, в котором они сейчас сидят; вот Питер сидит, зажатый в уголке столика, словно в ловушке, и слушает, как какой-то еле знакомый парень болтает о Тони. О Тони Старке, просто необыкновенном ублюдке. И, по совместительству, парне Питера. Это достаточно странно. Питер и Тони обычно не ссорятся, но когда это все же происходит… Что ж, давайте просто сойдемся на том, что это не самая приятная вещь, которая как раз и заставила Питера прийти сюда. Он все понимает, ладно? Когда Питер впервые увидел Старка много лет назад, в его распахнутых глазах плескалась молодость вперемешку с почти неловким уровнем восхищения героями и подростковой влюбленностью. Он считал себя почти ребенком, насколько мог, конечно, учитывая довольно обширный для своего возраста опыт. Именно из-за ужасных вещей, что пережил Питер, ему хотелось быть лучше. Он всегда вовремя делал домашку, застегивал даже верхние пуговицы рубашки, завязывал шнурки. И, безусловно, помогал другим по мере своих возможностей. Черт, после укуса паука это стало его жизненной миссией. Паркер понимал, откуда взялась вся эта штука с Тони. Питер был невинным и добрым, особенно рядом со Старком, краснел из-за взрослых шуток и запинался на каждом слове в попытках избежать темы своей влюбленности. После того, как они сошлись, ситуация только накалилась. Питер, что, в общем-то очевидно, был снизу в постели. Ему нравилась забота Тони, нравилось утопать в кольце крепких рук после тяжелого дня. Паркеру вообще нравилось осознавать, что его любит Тони Старк. В это же время, Питер радовался, что никогда не боялся выражать свое мнение. Он не тушевался из-за сарказма и шуток Старка. Парень ведь не был недотрогой и делал вещи, что заставили бы покраснеть даже Тони. Но сегодня Питер все же здесь. Все из-за того, что Старку было смертельно необходимо вставить свое замечание, которое услышала вся команда. И теперь обсуждала. Постоянно. И Питер… А что Питер? Он не согласился. Ему надоело, что его воспринимали как ребенка после всего, что было. Паркер просто поверить не мог, что Тони до сих пор видел в нем невинного мальчика, которого тот встретил много лет назад. Паркер, черт возьми, умер. Умер, канув в небытие на целых пять лет. Если этого недостаточно, чтобы повзрослеть, то, о чем вообще речь? В общем, сейчас Питер в каком-то стремном баре, что затерялся в глухом переулке, пьет дешевое пиво с кучкой незнакомцев. Дело даже не в том, чтобы доказать Тони, что он не прав. Сейчас Паркеру просто хочется забыть об этой ссоре, о всех обидных словах, забыть, в конце концов, о собственном существовании. Хотя бы на одну ночь. Укус паука, кроме ускорения регенерации, воздействует и на восприимчивость к алкоголю. Поэтому, чтобы оставаться пьяным, Питеру нужно пить без остановки. Не то чтобы он хочет это делать. Люк продолжает что-то рассказывать, видимо о Тони, судя по его грубому поведению, и Питер радостно согласно кивает. Образ комнаты мерно расплывается с каждым движением головы. Питер вдруг осознает, что ему тепло. Очень. Странное ощущение отдается покалыванием в шее, медленно расходится по рукам, будто тысячи маленьких электрических разрядов. Чувство знакомое, Паркер должен его помнить. И обратить внимание. Окна разбиваются и усеивают бар стеклянной крошкой. Люди вокруг кричат и прячутся, ныряя под столы. В воздухе стоит тяжелый запах дыма, а на языке остается ощутимый металлический привкус. Питер резко оборачивается, и мир вокруг начинает плыть. Он хватается за столик, чтобы хоть немного вернуть равновесие. Паркер гулко дышит ртом, пытаясь рассмотреть тени, проглядывающие из-за дыма. Все вокруг словно в замедленной съемке. Время мечется туда-сюда, как на американских горках, бар застывает в тихом ожидании. Питеру нужно сделать что-нибудь, нужно помочь. Что-то плохое вот-вот произойдет. Он ощущает это, его прошивает до самых костей, но все чувства как будто притупились и угасли. Паркеру кажется, что он увяз в густой карамели. Он изворачивается, пытается подняться. Не выходит. Сдавленный крик разрывает горло на пять секунд позже положенного. Он падает. Падает… И падает… * С утра на Питере обрушилась вся тяжесть бытия. Белое, все вокруг абсолютно белое. Он чувствует искрящуюся яркость даже сквозь опущенные веки. Каждая клеточка тела отзывается болью, особенно голова. В глаза будто песка насыпали. Неприятные ощущения только усиливаются, когда Паркер наконец окончательно приходит в сознание. В воздухе витает запах стерильности и чистоты. Больница. Тело Питера укрыто какой-то простыней, что прижимает его к койке. Кто-то держит руку Паркера — чужие теплые мозолистые ладони проходятся туда-сюда по его собственным, очерчивают аккуратные круги. Питер слышит чье-то глубокое дыхание: вдох-выдох, вдох-выдох. Стоп. Он распахивает глаза. Рядом сидит Тони, невидяще уставившись на свои колени и опустив плечи. Питер замечает дорожку слез, стремящуюся вниз по щекам Старка. Сердце пропускает удар. Нужно что-то сказать, спросить, что случилось, но в горле Питера пересохло, поэтому он лишь закашливается и судорожно хватает ртом воздух. Тони резко вскидывает голову и помогает Паркеру сесть. Он дает Питеру стакан воды, наблюдает, как тот залпом осушает его. Не самая лучшая идея. Питер давится и хватается за Старка. К горлу подступает тошнота. Тони придерживает его, шепча что-то успокаивающее, и протягивает емкость, куда Питера выворачивает. Он откидывается на подушки, пока Тони уходит искать медсестру. Скорее всего, Питера еще несколько дней будет мучить мигрень. Курение и алкоголь вряд ли сильно спасут от последствий взрыва, который выбил его из колеи. Очередной идиот, озлобленный на весь мир. Паркер просто оказался не в то время, не в том месте. Стоит следить за своим самочувствием: все-таки головокружение, тошнота и временные проблемы со слухом никуда не делись. Однако, дар Питера должен помочь ему быстрее встать на ноги. Так и происходит, поэтому он выписывается на следующее утро, пытаясь запомнить все рекомендации врача. Они едут в башню к Тони — это всяко лучше, чем крохотная квартирка в спальном районе. Тем более, он всегда говорил, что кровать там напоминает облако. Старк кажется подозрительно тихим и мягким. Он обеспечивает Питера необходимым количеством воды и витаминок, дает кучу подушек. Тони даже разрешает Питеру выбрать что посмотреть. Это какое-то безумие. — Нужно что-то еще? Я могу принести еще одеяло, если тебе холодно, — предлагает Старк, сидя на другом конце дивана с поджатыми ногами. Питер завернут в три одеяла. Вряд ли ему холодно, но он все-таки кивает и наблюдает, как Тони уходит и возвращается с большим пушистым пледом. Он протягивает его Питеру, однако, вместо одеяла тот хватает запястье Старка и тянет на себя. — Иди ко мне, — говорит Паркер, мгновенно возненавидев то, каким жалким кажется собственный голос. Тони натянуто улыбается и садится рядом с Питером, который фыркает, но все же отпускает чужую руку. Старк мгновенно отворачивается к экрану, оставляя Паркера гадать, насколько все плохо. — Тони, — говорит Питер, пытаясь не разрыдаться. Он не будет плакать. Нет. Питер делает глубокий вдох и шумно выдыхает, — Тони, — теперь это звучит громче и увереннее, — Посмотри на меня, пожалуйста. Старк повернулся, сверкнув покрасневшими глазами. Господи, Питер терпеть не может, когда он плачет. — Что случилось? — спрашивает Паркер, протягивая руки к Тони. — Я… Тебе и вправду нужно спросить, мал—Питер, — говорит Старк, в его голосе слышно полное замешательство, — Это все моя вина, если бы я заткнулся хоть на пару секунд, этого бы не— Питер обрывает его на полуслове обиженным возгласом. — Тони, нет, это не так. Это я ушел, не дав тебе даже объясниться, я напился слишком сильно и не смог обратить внимание на— — Ага, но кто виноват, что ты уехал? — Не вздумай, слышишь? — голос Питера звучит уверенно и твердо, совсем не как обычно, — не вздумай винить себя. Это было мое решение, мои действия, — Паркер вскидывает руки, указывая на себя, — мои последствия, в конце концов. — Но… — Тони, нет. Старк выдыхает, трет лицо и бормочет что-то про упрямство. Он не прав, и Питер ни в коем случае не собирается ему уступать, они оба это знают. – Знаешь, — говорит Тони, осторожно поднимая взгляд, — когда я называю тебя ребенком, малышом и, и все в таком духе, когда я это говорю, я— Я не, ты знаешь…— он тяжело раздраженно вздыхает, — Я не силен в этом, Питер, извини. Питер хмыкает. Он не собирается ссориться, поэтому просто терпеливо ждет. — Я… Ты, ты — самый удивительный и сильный человек, каких я только знаю, какие вообще существуют, Питер. И я знаю, что, порой, я могу быть слишком ласковым. Просто… — он опять остановился, трясущейся рукой взъерошил волосы и продолжил, — Слушай, я знаю, что ты изменился, ты вырос. Я знаю, кто ты теперь, малы— Питер. Питер. Я понимаю, что ты не просто, ээ, не просто… Питер потянулся к рукам Тони, крепко сжав их в своих. — Ты и правда не силен в разговорах, а? — улыбнулся Паркер, ловя ответную улыбку. Он безнадежен, да они оба безнадежны. — Не надо переставать называть меня малышом, заботиться обо мне или шутить про мой рюкзак или, не знаю, обувь, — сказал Питер с мягкой улыбкой, — Мне просто нужно знать, что ты понимаешь — я больше не тот. Я сильно изменился за это время, Тони, и не только в лучшую сторону. Старк улыбнулся, и Питеру даже не пришлось представлять, о чем тот думает: кошмары, тревожность. Дни, когда Паркер не мог заставить себя выйти из башни, из своей комнаты, зависая на стенах и потолке в попытках убежать от реальности. Ночи, когда он просыпался в слезах и прижимался к Тони, или звонил ему, чтобы убедиться, что все в порядке. Иногда Питер так злился из-за всего вокруг, что слова не мог сказать, не огрызнувшись. В таких случаях помогает тренировочная комната и сборка-разборка всего, что попадется под руку. Бывали настолько грустные дни, что казалось, вот-вот в них утонешь. Однако, куда без хороших моментов? Когда они наступают, у Паркера словно открывается второе дыхание. Он еще не потерял любовь к жизни, свой запал. Питер все еще весел, все еще удивляется каждой детали. У него есть друзья, тетя Мэй и Куинс, о которых нужно заботиться и защищать. А еще у него есть Тони. Питер понимает, что все позади, когда замечает забавное выражение лица Старка, которое означает, что на него навалилось слишком много чувств, а еще — что он очень влюблен. Питер до сих пор не верит, что знает, как оно выглядит. — Я знаю, — ответил Тони, — Мне жаль. — Да, мне тоже. Простишь меня? — спрашивает Паркер, хотя на самом деле интересуется, простит ли Тони самого себя. Старк улыбнулся, потому что понял, что делает Питер, это было уже не впервые. — Да, конечно, — неуверенно говорит Тони, однако его голос сочится искренностью. Питер в этом уверен. Старк— просто придурок. Его придурок. — Хочешь загладить свою вину? — говорит Питер, и ответной ухмылки Тони хватает, чтобы остатки напряжения рухнули с плеч. — О, малыш, — тихо отвечает Тони, очень и очень преувеличивая. Это так в его стиле, — Я думал, ты никогда не спросишь.