Evergreen

      Ричард нервно захлопнул дверь и перехватил Коннора за локоть. В темноте дома его лицо казалось незнакомым: свет падал неравномерно, выхватывая светлые глаза, острые скулы,крупный волевой подбородок;искажал знакомые черты, в то время, как тень сглаживала родинки и привычные молодые морщинки.       — Так ты чувствуешь? — Коннор вяло попытался вывернуться, но Ричард поменялся с ним местами и, перехватив за плечи, прижал лопатками к стене. — Ты всё ещё чувствуешь?       Коннор прикрыл глаза, отвернув голову в сторону. Ричард держался на расстоянии согнутых рук, и его тёплое дыхание ласкало кожу на щеке. Коннор чувствовал себя пойманным в ловушку парадоксов логики собственной стратегии избегания, которая теперь диктовала ему свои собственные императивы, в особенности, когда он считал, что у него была свобода в выборе средств перед лицом неизбежности. Он всегда старался ответственно подходить к этому выбору, спрашивая себя какое влияние он окажет на их дальнейшую жизнь. Пытался разобраться в справедливости привитых ему воспитанием моделей нравственности и морали, жёсткие рамки которых трещали по швам от приобретенного им — ими обоими — опыта и убеждений. Все его размышления вели к неутешительным выводам, которые он откладывал в долгий ящик.       Он знал, чего ему хочется. И знал, как правильно. И эти два пункта ожидаемо не совпадали.       Ричарда же вопросы морали не беспокоили. По крайней мере не в эту самую минуту.       — Ответь мне. — Он легонько встряхнул брата за плечи, привлекая к себе внимание.       Коннор вдруг вспомнил их первый поцелуй. Тот вечер, когда он сбился с ног, ища пропавшего почти на сутки Ричарда по сомнительным квартирам его новых «приятелей», от которых за милю несло куревом, алкоголем и обречённостью. Как болели разодранные об их лица костяшки и разбитая о кулаки губа, как рычал на него Ричард, отпихивая от себя, пока Коннор выволакивал его на улицу, подальше от дома с тёмными, безжизненными окнами. В тот вечер он едва не сорвал себе голос, пока орал на брата, чувствуя, что сам готов придушить паршивца в любую секунду. А потом резко замолчал, заметив в его стеклянных глазах что-то, что заставило шагнуть вперёд и крепко обнять, прижимая его мелко дрожащее тело к себе. Он и сам дрожал, чувствуя, как намокает плечо, как пальцы Ричарда мёртвой хваткой сгребают ткань толстовки на спине.       — Я так больше не могу, Конни…       Чужая боль волнами перетекала из одного тела в другое, задерживаясь у сердца и раздирая его на куски. Коннор жмурился, спрятав нос в отросших волосах брата, мазнув губами по открытой коже за ухом. Тёплой и гладкой, с маленькой тёмной родинкой.       — Я рядом, — шептал Коннор, целуя эту аккуратную точку, оставляя едва заметный след крови из разбитой губы. Ричард поднял голову, и он оставил ещё одно нежное прикосновение на мокрой щеке, скуле, кончике носа. — Всё будет хорошо.       Они потянулись друг к другу одновременно, осторожно прижимаясь тёплыми губами. Ричард прикрыл глаза, словно пытаясь заглянуть вглубь себя и распознать этот неожиданный острый импульс, а Коннор обхватил ладонями его лицо, стирая большими пальцами солёные дорожки от слёз. Он ласково прихватывал его губы, кочуя с нижней на верхнюю, чувствуя, как Ричард подаётся и отвечает, и это не казалось чем-то ненормальным, постыдным, грязным. Это было настолько важным, откровенным и… правильным? Будто они говорили друг с другом на секретном языке, который больше никто не понимает.       Коннор открыл глаза, выныривая из оглушивших его воспоминаний. Ричард казался сейчас таким же растерянным и уязвимым, только на шестнадцать лет старше. Коннор невольно задумался о том, что в его руках было то, что, либо окончательно сломает их жизнь, либо станет фундаментом новой.       — Клянусь, это твой последний шанс об этом поговорить. — В его голосе звенело напряжение.       Коннор устало вздохнул, потерев рукой бровь.       — Не надо ставить мне ультиматумы, Ричи.       — Не надо бегать от меня по всей стране! Если ты не хочешь это продолжать, то так и…       — Хочу! — Не выдержал Коннор, схватив его за предплечья так, что пальцы побелели. Но продолжил уже спокойнее. — В этом и проблема.       Ричард странно дёрнул губами в болезненной недоулыбке.       — Проблема в том, что ты думаешь, что если это игнорировать, то всё само пройдёт. — Он помолчал, вглядываясь в глаза брата. — Я свихнусь, если ты меня сейчас не поцелуешь.       Коннор вымученно улыбнулся.       — Кажется, я тоже.       Ему показалось, что Ричард влетел в него даже раньше, чем тот успел закончить фразу. Прильнул к тёплым губам, замирая, смакуя, и сразу же делая этот долгожданный поцелуй глубоким и алчным. Голодным.       Никаких обратных дорог.       Коннор прижался к нему в ответ, капитулируя; обнял руками за талию, чувствуя пальцы в волосах и тёплую ладонь на скуле. Он скользнул языком глубже в горячий рот, поддевая кончиком металлический шарик, о котором не переставал думать с того момента, как увидел. Ричард вздрогнул и сладко сжал волосы в кулаке, оттягивая голову назад.       Очень быстро поцелуй становился всё горячее и глубже, затяжные движения языка виртуознее, а распаляющийся темп казался правильным, интуитивным. Широкие ладони, шарящие по телу, ощущались потрясающе — Коннор чувствовал, как возбуждение раскатывало его бетонной плитой.       Ричард вжался в него всем телом, не стесняясь смутить брата эрекцией. Его губы соскользнули вбок — он легко укусил Коннора под челюстью, а потом мягкими касаниями прочертил себе дорожку к шее. Собственная рука путалась в волосах Ричарда, сжимая их. Коннор запрокинул голову и сразу почувствовал укус-поцелуй под подбородком.       От затяжных, ритмичных прикосновений тело просто плавилось. Коннор ощущал жар повсюду и не сразу даже понял, когда Ричард успел расстегнуть его рубашку и развести полы в стороны, оглаживая руками его грудь и бока.       Трезветь решительно не хотелось, но Коннор вдруг зацепился плывущим взглядом за экран монитора видеонаблюдения, и резко вспомнил где они находятся.       — Стой, Ричи, остановись. Послушай. — Ричард поднял голову, и Коннор запнулся, наткнувшись взглядом на его разъехавшиеся зрачки. Брат снова затянул его в поцелуй, который не получалось проигнорировать, снова проваливаясь на несколько мгновений в сладкую негу. — Слушай меня. Нужно сосредоточиться и быть осторожными. Тут небезопасно. Мне нужно работать.       Ричард прикрыл глаза и кивнул, потеревшись губами о кромку волос на виске.       — Ладно. Да. Но если ты потом исчезнешь прямо из этого дома, я убью тебя.       Коннор фыркнул, пригладив его тёмную растрепавшуюся чёлку.       — Сначала найди.       — Не сомневайся.       Они постояли ещё с минуту, приводя друг друга в порядок и мягко бодаясь лбами, как любили делать в детстве. Затем Ричард поцеловал его в висок и ушёл наверх, а Коннор задумчиво провёл по груди, чувствуя, как теплится где-то в районе солнечного сплетения то нужное и правильное. Сосредоточившись, он подошёл к рабочему столу, чтобы проверить оповещения системы безопасности.              Коннор вдумчиво пролистывал на планшете присланную Маркусом информацию — несколько часов назад с таксофона в пригороде округа Фултон отследили звонок, поступивший на изъятый из камеры Майерса телефон. Таксофон находился на участке, принадлежащей ЭйСиФарвеллГроуп — производителю восковых мелков. Спутниковые снимки нескольких производственных строений, кажущихся заброшенными, подсказывали, что последнее время вовсе не мелки там производятся. Что особенно настораживало — участок находился всего в сорока милях от Суон-Крика. Коннор перевёл взгляд на монитор видеонаблюдения, куда выходили шесть сигналов камер, но ничего подозрительного не увидел.       На лестнице послышались шаги и вскоре в гостиной появился Ричард. Коннор запрокинул голову на спинку дивана, наблюдая за братом.       — Кофе будешь?       — Давай.       Обычно он старался не употреблять кофеин на ночь даже со своей работой, но сегодня Коннор решил не ложиться, встревоженный внезапными новостями. Маркус с группой отправился исследовать заброшенную фабрику, и уже завтра можно будет лично обсудить с ним вариант переезда на новое место.       Ричард вернулся с двумя дымящимися кружками и, поставив их на кофейный столик, сел рядом с Коннором на диван. В бежевом свитере крупной вязки он смотрелся удивительно элегантно и в то же время уютно. Он развернулся к нему полубоком, закинул руку на спинку дивана, слегка помассировав пальцами затылок Коннора.       — Мы можем поговорить?       — Говори.       — Ты ведь не только из-за папы уехал? Из-за меня… нас тоже?       Коннор отложил планшет и дотянулся рукой до кружки.       — Из-за него в большей степени. С тех пор, как мама призналась, что он был агентом, я не переставал думать об этом — читал, изучал любую доступную информацию о ФБР. В конце концов эта работа начала привлекать и меня. Мне было тогда не до отношений… с кем-то другим, а ты начал встречаться с Клэр, и я видел, как тебе было тяжело.       Ричард поморщился, как от зубной боли.       — Коннор, только не надо говорить мне, что ты поступил так из благородства.       — Только не надо делать вид, что это не пошло тебе на пользу, — беззлобно фыркнул Коннор, отпивая чёрный горький кофе. — Нам было уже по двадцать, и мы были так зациклены друг на друге, что едва ли могли разобраться в самих себе. Мама была рада, когда мы вместе поступили на политологию, но в итоге мне стала интересна госслужба, да и ты потом подал документы в школу права, добившись успехов, равняясь только на себя. Это важно. И чертовски круто.       — Гордишься мной?       Коннор улыбнулся.       — Конечно. Всегда.       Ричард усмехнулся, запустив пальцы в свои всё ещё влажные волосы, пахнущие шампунем. Он расслабленно откинулся на подушки, изучая взглядом улицу за окном.       — Может ты и прав. С Клэр мы разбежались очень быстро, а потом я выяснил, что парни меня привлекают, но в меньшинстве. Ну а ты?       Коннор пожал плечами.       — Мне нравятся и те, и другие.       Он повернул голову на брата, задержавшего на нём странный взгляд. На вопросительно приподнятую бровь Ричард только фыркнул и нехотя признался:       — Значит у меня будет больше соперников?       Коннор не выдержал и рассмеялся. Под руку попался тот самый апельсин, который всё никак не мог перекочевать в тарелку с фруктами. Подумав, Коннор перекатил его по ладони.       — Нет, Ричи. Это ты их самый главный соперник. Никому ещё не удалось тебя переиграть. Будешь?       Он перевёл пронзительный взгляд с Коннора на апельсин, и обратно.       — Нет. А что ты имел ввиду, когда сказал о том, что от ФБР не должно быть секретов?       Коннор задумчиво обвёл комнату взглядом и принялся чистить фрукт.       — Бюро ведёт слежку за своими сотрудниками в рамках специальной программы.— Пояснил он, поддевая и стаскивая толстую кожуру. По гостиной пополз лёгкий апельсиново-кофейный аромат. — Она была разработана после теракта 11 сентября, якобы чтобы исключить потенциальную угрозу национальной безопасности, поскольку агенты, имеющие доступ к секретным данным, могут оказаться под влиянием иностранных разведок. Но на самом деле за этим стоит нечто более серьёзное.       Ричард хмуро проследил за тем, как оранжевая шкурка пачкает соком пальцы брата.       — А у тебя есть доступ к этим данным?       — Пока волноваться не о чем, — обтекаемо ответил Коннор. — Но не исключено, что в ближайшем будущем мне не придётся работать за пределами США. А так будешь?       Коннор с улыбкой проследил за тем, как Ричард забирает половинку цитруса и кладёт одну дольку в рот. Он с детства любил апельсины, но ненавидел их чистить, поэтому Коннор всегда делал это для него. Забавно было осознавать то, что некоторые моменты так и остались неизменными.       Поддавшись порыву, Коннор глотнул подостывший кофе, вернул кружку на место и, наклонившись ближе к загрузившемуся Ричарду, поцеловал его в губы. Он откликнулся сразу же, прижимая к себе, ласково скользя ладонью по спине. Поцелуй вышел горьковато-терпким и очень медленным.       Спустя несколько минут Ричард опустил голову на плечо брату, касаясь кончиком носа чуть повыше воротника рубашки.       — Ты видел отца?       Коннор отрицательно покачал головой.       — Он погиб на задании через два года, после того, как ушёл из дома. Члены группировки, в которую он внедрился, раскрыли его. — Он прикрыл глаза и помолчал, решая, говорить дальше или нет. — Но…       Ричард поднял голову.       — Что?       — Я не говорил маме, — осторожно продолжил он, — что у него был роман с коллегой… и ребёнок. Так что у нас есть сестра. Ей четырнадцать.       Коннор внимательно наблюдал за реакцией брата. Ричард сел ровно и сначала весь напрягся, хмуро глядя перед собой, но потом вздохнул, немного успокоившись. Ни одна эмоция, кроме, пожалуй, замешательства, не проскользнула на его лице, однако Коннор прекрасно осознавал, что всколыхнул этой новостью с трудом улёгшиеся переживания.       Он и сам не знал, как реагировать на первых порах, потому решил сразу не рассказывать об этом брату и, особенно, матери. Коннор даже разозлился сначала и попытался выкинуть новость из головы,но потом вспомнил Ричарда, их связь и то чувство, которое считалось порочным, но было настолько сильным, что даже другие люди не могли его уничтожить.       Если в мире существуют такие вещи, разве отец не мог полюбить или привязаться к кому-то другому? Может ли измена быть настолько же запретной, как любовь к кровному родственнику? Если рассматривать её, как внезапно вспыхнувшее чувство, а не попытку кого-то намеренно оскорбить.       Окончательно запутавшись в вопросах морали, которые преследовали его всю жизнь, Коннор всё-таки сдался и нанёс визит бывшему агенту Далзелл, потому что только она, как его напарница, могла пролить свет на то, что произошло в день, когда отца убили. Он ожидал всего, что угодно, но встреча прошла не так уж и плохо.       — Ты общался с ними?       — Да. Несколько раз. Беатрис много рассказала об отце и его работе: у каждого была своя жизнь до того задания, он рассказывал ей о семье, о нас, говорил, что гордится нами. Она сказала, что они не могли отказаться от внедрения, потому что раньше уже работали с этой группировкой. Отец надеялся, что вернётся домой через полгода, когда им удастся произвести арест, но всё несколько затянулось, а потом произошло то, что произошло. В общем, Беатрис не плохая. А Лили похожа на него, — чуть улыбнулся Коннор, вспоминая шебутную девчушку-подростка, которая была в восторге от того, что у неё есть аж целых два старших брата. Она действительно была его копией, в то время, как Коннор и Ричард практически полностью унаследовали внешность матери. — У неё серые глаза, и она спрашивала про тебя.       Ричард растерянно потёр пальцами лоб и убрал пятернёй волосы назад. Он долго молчал, переваривая всё услышанное, и Коннор не стал отвлекать его от мыслей.       — Не думаю, что я хочу с ними встречаться, — наконец, медленно произнёс он. — По крайней мере не сейчас.       — Конечно.              Посидев вместе ещё немного, Коннор встал, чтобы помыть кружки и выкинуть кожуру. Он не стал включать основной свет на кухне, только щёлкнул выключателем тусклой подсветки над раковиной. Сзади прижался Ричард — тёплый и высокий, — прихватив кончиками губ кромку уха и скользнув горячими ладонями по животу.       Коннор удивился насколько быстро он привыкал ощущать его так свободно и непринуждённо, как если бы они были любовниками, а не братьями. Раньше, во времена колледжа, эта мысль вселяла в него иррациональный страх, сковывающий все дальнейшие размышления, но теперь… теперь, столько лет спустя, он чувствовал, как она будоражит в нём нечто голодное и тёмное, с чем он не без труда, но смог примириться.       Коннор выключил воду и развернулся в руках Ричарда, притянув брата к себе за талию. Его тело было таким горячим, что он чувствовал этот жар через толстую вязку свитера. Каждый из них молчал — слова казались лишними. Коннор запутал свои пальцы в тёмных коротких на затылке волосах, и приник в неглубоком поцелуе. Брат улыбнулся ему в губы и почти сразу же отстранился, чтобы спуститься ниже, слегка прикусив кожу под шеей и за ухом. Коннор чувствовал, как разгоняется собственное сердце и замедляется время.       Греясь в осторожных прикосновениях губ и рук, он прикрыл глаза, нагнул голову вбок, доверчиво открывая шею. Ричард отвёл пальцами расстёгнутый воротник рубашки и широким мазком языка провёл по коже, заставляя брата сжать пальцы на плечах и распахнуть глаза.       Шалый взгляд метнулся к кухонному окну за которым темнели неподвижные деревья, и только из-за их статичности Коннор заметил смазанное движение вдалеке. Сладкая нега слетела с него в одно мгновение, будто её и не было. Всё ещё удерживая Ричарда за плечи, он напряжённо всмотрелся в темноту леса, надеясь, что у него просто разыгралось воображение.       Воображением это не было — от ствола отделилась тёмная, едва различимая в ночи фигура.       — Ричард, — тихо и вкрадчиво позвал Коннор, удерживая его на месте. — Слушай меня очень внимательно. Ты сейчас без вопросов протянешь руку и выключишь свет. Не делай никаких лишних движений.       Почувствовав неладное, брат послушался, и через мгновение единственный тусклый источник света за их спинами погас, позволяя затеряться в темноте. Сориентировавшись, Коннор быстро увёл его подальше от окна в коридор, по пути гася свет в комнатах.       — Что происходит? — Напряжённо спросил Ричард, наблюдая за тем, как Коннор выхвалил табельный пистолет из лежащей на столе кобуры.       — Стой тут, никуда не двигайся, не подходи к окнам. Жди, что я скажу. — Отчеканил Коннор, заглянув в гостиную. Взгляд врезался в монитор с отсутствующими сигналами с камер видеонаблюдения. Полное осознание на секунду затопило его паникой, которую он придушил в зародыше. — Нас нашли.       Коннор, держа пистолет на взводе стволом вниз, обошёл гостиную, осторожно выглядывая в окна. В противоположном от кухни окне на территории участка снова показалась фигура, намного ближе и чётче: теперь можно было рассмотреть в руке оружие. Прикинув мысленно расстояние от точки, где он увидел первого человека, до угла дома, возле которого скоро окажется этот, он убедился в том, что одной и той же личностью они быть не могли. Держась у стены, Коннор вернулся в коридор.       — Ричи, иди наверх в ванную. Закрой дверь, выключи свет и не выходи, пока я не объявлюсь. — Ричард кивнул, но в его глазах плескалась тревога, которую он скрыть то ли не мог, то ли не хотел. Коннор успокаивающе погладил его по щеке. — Я рядом. Иди.       Как только на втором этаже щёлкнул замок, Коннор стащил с вешалки мягкую куртку, быстро накинул на голову капюшон и подошёл к выходу. Прислушавшись к едва уловимому шороху снаружи, он резко открыл входную дверь и застал на пороге вооружённого наёмника.       Эффект неожиданности сыграл на руку — мужчина затормозил всего на несколько секунд, и Коннор успел ударить его поддых, после чего развернул спиной к себе и применил удушающий захват, сильно сдавливая горло. Противник взбрыкнул, с сипением попытался оторвать его руку, а потом обмяк, грузно сползая на землю. Коннор быстро нащупал слабый пульс на шее, и оставил его пока так, подобрав с земли пистолет, выпавший из рук наёмника.       На второго (как и подозревал) он наткнулся спустя несколько минут, обогнув дом с другой стороны и спрятавшись за деревьями. Хвойник скрадывал шаги, но наёмник, заподозрив неладное, обернулся, наткнувшись на вскинутое Коннором дуло пистолета.       — ФБР, оружие на землю!       Незнакомец сдаваться не собирался. На лице, наполовину спрятанном в тени, сверкнула белозубая ухмылка, и в следующий момент Коннору пришлось укрыться за деревом от просвистевшей мимо пули. Ночь играла на руку им обоим — неподвижно притаившись, можно было затеряться среди деревьев. Мужчина отлично ориентировался в темноте, экономил патроны и передвигался почти бесшумно. Было ясно, что он не был простой шестёркой, решившей подзаработать. Потому крайне желательно было бы оставить его в живых и допросить, но приоритетной целью Коннора была защита брата, поэтому всё остальное машинально отодвигалось на второй план.       Отчётливо прозвучавший в тишине леса хруст выдал примерное местоположение наёмника. Коннор выглянул из-за дерева, едва поймав взглядом человека, опрометчиво сделавшего шаг в сторону и тут же затерявшегося между стволов. Зато теперь он стоял прямо под сухой поломанной веткой. Прицелившись, Коннор выстрелил в место излома. Ветка с треском полетела на голову мужчине, окатив его шапкой снега. Наёмник вскинул руку, защищая голову от удара. Коннор мгновенно приблизился, успев выбить из второй руки пистолет, однако противник схватил его за атакующую руку.       Завязалась потасовка. Крепко сцепившись, мужчины катались по земле, пытаясь заломить друг другу руки. Коннор даже успел удивиться — несмотря на то, что противник казался ниже, силы у него было хоть отбавляй. Где-то на периферии мелькнула абсурдная мысль, что незнакомец был бы неплох в роли спарринг-партнёра для его тренировок. Впрочем, она быстро улетучилась, как только Коннор перекинул его через себя и, ловко встав на ноги, снова наставил на него ствол пистолета.       — Дёрнешься — я стреляю. — Предупредил Коннор. Мужчина повернул голову, чтобы посмотреть на него. Капюшон слетел, и агент изумлённо выдохнул. — Ты!..       Недавний любитель писать номера на салфетках оскалился.       — Привет, детка. Зря не позвонили.       «Бармен» очевидно решил отвлечь нападающего, но Коннор не вёлся.       — Кто тебя нанял?       — Ты мне ещё даже цветы не подарил, а уже спрашиваешь, кто меня нанял, — развязно фыркнул мужчина.       — Тебе лучше сотрудничать с ФБР.       — Остынь, я слышал эту песню много раз. Она тоже так говорила. Так что не пудри мне мозги.       Кто ещё кому пудрит, — невесело подумал Коннор.       — Кто она?       — Слушай, а ты за своей копией приглядывать не собираешься?       Коннор замешкался всего на секунду, чем воспользовался мужчина. Он резко, без замаха, выбил из рук пистолет и повалил агента на землю. Холодный снег забился за шиворот, он чувствовал, как крепкие руки сдавили горло до опасного першения на корне языка. Воздуха не хватало так, что грудная клетка начала гореть, но отключиться не давала мысль о том, что Ричард останется один на один с убийцами. Едва соображая, Коннор сделал над собой усилие, незаметно заведя руку за пояс, где на спину давила холодная рукоять отнятого у первого парня пистолета. Оглушительный выстрел заложил уши, руки исчезли с горла, а «бармен» коротко взвыл и повалился на землю.       Кровь, расползающаяся неровным пятном на его одежде, в темноте казалась чёрной, как нефть. Коннор откашлялся — горло сжалось, не давая добрать кислород — и нетвёрдо поднялся на ноги. Проверять пульс времени не было.              Бессознательное тело всё ещё лежало у входа, но он всё равно чувствовал нарастающую тревогу в груди. Её небезосновательность стала понятна, когда, зайдя в дом с пистолетом наготове, Коннор увидел разбитый кофейный столик. Затем из кухни донёсся оглушительный шум, подстегнувший изнутри.       Две фигуры, сцепившиеся в абсолютной темноте, показались в проёме. Широкий кухонный стол был опрокинут, отрезая путь из коридора, но Коннор всё равно не успел бы подойти — третий наёмник, тот, что был справа и прижимался к брату почти вплотную, коротко, слишком профессионально для Ричарда, замахнулся кухонным ножом. Выстрел прогремел за секунду до того, как его острие, блеснувшее в случайном отсвете, вошло в тело Ричарда. Наёмник замер, голова дёрнулась по инерции от вошедшей пули, кровь коротко брызнула фонтаном на стену, и человек упал на пол.       У дверного проёма Коннор выбил ногой мешающийся стол в сторону и подлетел к замершему брату.       — Ричи! — С тревогой позвал он. Взгляд с опозданием наткнулся на кровоточащий порез на шее. Длинный, но не глубокий. Однако менее страшным от этого он не становился. — Чёрт, ты ранен.       — Я в порядке, Кон, в порядке. Это царапина. — Ричард нашёл его руки и сжал своими холодными, подрагивающими ладонями.       Видя, что брат не собирается падать в обморок от потери крови, Коннор, наконец, выдохнул и крепко прижал его к себе, зарываясь пальцами в волосы. Ужас от осознания того, что Ричард мог бы погибнуть, накатывал короткими волнами, но они молчали, вцепившись друг в друга до тех пор, пока обоих не перестало трясти.              

__________

             Ричард отстранённо наблюдал через окно, как к дому подъезжала ещё одна служебная машина. Яркий сине-красный проблесковый маячок отражался в стекле, заливал мигающим светом гостиную. Кухня и вся задняя часть дома была оцеплена — там работали криминалисты, тихо шурша подошвой по паркету и щёлкая затворами камер.       Народу вообще было довольно много: агенты входили и выходили из дома, переговаривались друг с другом, где-то звонил мобильник, вдалеке лаяла собака. Все эти звуки, создающие атмосферу места преступления, проплывали как-то мимо Ричарда, точно он находился в непроницаемом коконе усталости, навалившейся после схлынувшего адреналина. Даже рана — царапина — под накладкой не болела, хотя он отчётливо помнил тот момент, когда холодное лезвие обожгло кожу и, казалось, прошло по горлу, как по маслу. Ричард дёрнул плечом, отгоняя непрошенные ассоциации.       Чтобы немного отвлечься, он встал с дивана и подошёл к окну, всматриваясь в истоптанный снег снаружи. До зуда хотелось курить, но сигареты и зажигалка остались в кармане его пальто, которое покоилось на плечах брата. Коннор стоял у машины «скорой помощи» вместе с ещё двумя мужчинами. Они что-то обсуждали между собой, а затем замолчали, обернувшись на парамедиков спешно, загружающих внутрь каталку с раненым пациентом. Один из агентов отделился и, махнув рукой, залез в фургон вслед за медиком. Ричард привалился плечом к стене, наблюдая, как брат вместе с коллегой двинулись к дому. Голова казалась пустой.       — … в общем будем проверять. У нас не так чтобы уж много времени, — донёсся до него незнакомый голос из прихожей.       Коннор появился в комнате, держа тёмное пальто на согнутом локте. Он вымученно улыбнулся Ричарду и сложил одежду на спинку дивана. Следом за ним зашёл его смуглый коллега с тающими снежинками на тёмных коротких волосах.       — Ричард, это Маркус Манфред, мой друг и коллега. Маркус, это Ричард — мой брат, — вежливо представил их друг другу Коннор, хотя заочно они уже были знакомы.       Ричард шагнул навстречу и пожал протянутую ладонь. При ближайшем рассмотрении глаза Маркуса оказались разного цвета. Ричард впервые встречал человека, страдающего гетерохромией, но постарался не заострять своё внимания.       — Очень приятно, — Маркус приподнял уголок губ в лёгкой улыбке. — Коннор не говорил, что вы близнецы.       — Мы не близнецы, — отозвались братья одновременно.       Маркус фыркнул, переведя взгляд с одного на другого.       — Ну да. Я так и понял.       Впрочем, искра веселья быстро потухла, когда они вернулись к обсуждению каких-то рабочих деталей. Ричард заметил, что и брат, и его коллега выглядели весьма подавленными.       — Что ж, работа тут затянется на всю ночь, скорее всего. Поспать вам явно не удастся. Могу попросить кого-нибудь из свободных ребят довезти вас до дома.       — Не стоит, — ответил Коннор, переглянувшись с Ричардом. — Мы доберёмся сами.       — Как скажешь. Тогда на связи. Ричард, — Манфред снова повернулся к нему. — Прошу прощение за всё, что вам пришлось пережить. Был рад знакомству.       — Принято. Взаимно, Маркус.       Маркус кивнул, тепло улыбнулся Коннору, хлопнул его по плечу и шагнул к криминалистам в сторону кухни. Ричард со смешанными чувствами проследил за его удаляющейся спиной и взглянул на Коннора.       — Всё нормально?       Коннор вздохнул, прислонившись бёдрами к спинке дивана. Его плечи, обтянутые светлой рубашкой с пятнами крови, были опущены, взгляд тёмных глаз скользнул по шее Ричарда так ощутимо, что ему тут же захотелось провести там пальцами.       — Не особо. Мой брат сегодня чуть не погиб, а моя коллега, которой я доверял, как себе, задержана по подозрению в убийстве.       Ричард вздохнул, облокотившись на спинку рядом с ним. После четырёх лет отчуждения, после всего, что они сегодня пережили, хотелось сделать что угодно, чтобы слиться с ним, врасти корнями, смешаться на клеточном уровне, чтобы передать, то, что он его не винит, понимает и поддерживает всеми силами. К сожалению, здесь и сейчас было слишком много свидетелей, так что даже простой поцелуй был недоступен. Потому он легонько толкнул задумавшегося брата плечом, привлекая к себе внимание:       — Ну, зато твой брат остался жив.       Коннор улыбнулся, взглянув на него — в уголках его глаз собрались тёплые лучики-морщинки. Он ничего не ответил, но Ричард почувствовал, как он незаметно погладил его руку большим пальцем.       — Надо собираться. Если выдвинемся в ближайший час, к утру будем у тебя дома.              

___________

             Далеко внизу, на другом конце дороги, светился ночной Чикаго, засвечивая огнями ночное небо. Машина в гордом одиночестве летела по трассе, выхватывая ярким светом фар мелкие блестящие снежинки. Задумчивую тишину скрадывало радио, по которому крутили какой-то успокаивающий транс. Коннор вёл молча, сосредоточенно смотря на дорогу, пребывая в своих мыслях.       Ричард последние две минуты рассматривал его красивый профиль: волосы немного растрепались, смягчая деловой образ; под глазами залегли лёгкие тени от ресниц, родинки на правой стороне лица ярко выделялись на бледной коже. Он наверняка заметил, что Ричард разглядывает его без стеснения, но не подал виду и не пытался первым заговорить. Может потому что устал, а может… Иногда Ричарду хотелось залезть в голову брата и попытаться разобраться в нём изнутри.       — Конни?       Брат коротко вопросительно глянул на него.       — Мм?       — Что теперь?— Ричард внутренне содрогнулся от того, насколько знакомо начинался разговор.       Его будто швырнуло в его шестнадцать, в тот день, когда Коннор его впервые поцеловал.       — Посмотрим.       Ответ ожидаемо не устроил Ричарда — Коннор снова начинал изворачиваться, как пойманная змея. Но начинать сейчас затяжной тяжёлый разговор, выворачивать себя и его наизнанку, не было никаких сил. Вместо того, что его действительно интересовало, Ричард спросил:       — Как вы поняли, что к убийствам причастна ваша коллега?       Коннор пожевал губу, размышляя.       — Один из наёмников невольно сдал её. Точнее намекнул. А когда Маркус копнул глубже, оказалось, что ей поступали звонки с телефона Майерса и нескольких участвовавших в деле таксофонов. Эта информация пока проверяется. Наёмник остался жив, но пока находится в реанимации. Как только разрешат, нужно будет его допросить. — Он коротко вздохнул, словно набирался сил перед прыжком в воду. — Но, если она действительно является исполнителем Сэма Майерса, у нас есть сорок восемь часов, чтобы подтвердить все доказательства.       — Она была твоим другом?       — Она была человеком, который прикрывал мне спину.       Ричард кивнул, уставившись на дорогу. После таких новостей Коннор наверняка чувствовал себя отвратительно.       Когда они въехали в черту города и остановились на первом светофоре, он вдруг усмехнулся. Ричард перевёл вопросительный взгляд на его обострившееся лицо, подсвеченное красным отсветом габаритов стоящей впереди машины.       — Никогда не знакомься с теми, кто пишет свои номера на салфетках, — загадочно произнёс он, пожав плечами.       — Я и не собирался. Останешься у меня?       Коннор задержал на нём долгий взгляд, а Ричард невольно задержал дыхание. Секунды утекали сквозь пальцы, но выдохнуть получилось лишь тогда, когда брат медленно кивнул.              

__________

             Как только закрылась дверь в квартиру, Ричард перехватил Коннора за талию и смял его губы жадным поцелуем, оттесняя спиной к стене. Коннор издал тихий, почти удивлённый звук, заставляя невольно напрячь мышцы рук, усиливая хватку, но, как оказалось, без надобности — он не собирался отталкивать. Напротив, брат сам вцепился в него, прижимаясь ближе, ответил на поцелуй так напористо и нетерпеливо, что Ричард почувствовал, как ему становится жарко и тесно в одежде и собственном теле.       Пальцы Коннора зарывались в волосы, жёстко сжимая их в кулаке, приятно массируя загривок; собственные ладони скользили по его твёрдому стройному телу, ощущая не тепло кожи, а гладкость рубашки и чуть шероховатую поверхность брюк.       Не отрываясь от горячего и влажного языка, кружащего вокруг его пирсинга, Ричард начал нетерпеливо расстёгивать пуговицы на рубашке брата, иногда бессовестно дёргая их, чтобы быстрее распахнуть, стянуть её с плеч, пока Коннор стряхивает куртку, и смять руками горячие бока, спину, спуститься поцелуями по шее и прикусить у плеча. Коннор издал тихий, протяжный полустон, вздрагивая под новыми жадными укусами.       Он был настолько горячий, будто под его кожей дотлевали раскалённые угли. Коннор так правильно ощущался в его руках, что хотелось вжаться в него каждым дюймом своего тела. Ричард и так навалился почти всем своим весом, прижимая его к стене, но Коннор явно не был против — он с оттяжкой проходился короткими ногтями по вязке свитера под пальто, оставлял поцелуи за ухом, на челюсти, на виске; ловил взгляд Ричарда своим — тёмным глубоким, жаждущим.       — Мне так… тебя не хватало, — жарко прошептал Ричард между короткими поцелуями.       Коннор улыбнулся ему в губы и, чуть отстранившись и мазнув своими по щеке, произнес:       — Я знаю, Ричи.       — М-м, — глухо промычал Ричард в ответ, быстро стаскивая с себя пальто прямо на пол. Плевать. — Скажи ещё раз. Только ты делаешь это... Правильно. Как нужно.       Коннор прикоснулся губами к краю уха.       — Ри-чи.       Ричарду казалось, что кипяток, текущий по венам вместо крови, скоро прикончит его.       — Нужно остановиться, — прошептал Коннор, но смысл его слов дошёл до затуманенного сознания лишь спустя секунды.       — Ты это серьезно?       Коннор с улыбкой придержал его руки, принявшиеся расстёгивать ширинку.       — Абсолютно. Посмотри на нас. Нам нужно в душ.       Ричард с трудом перевёл взгляд от его зацелованных губ на белую рубашку с алеющими на груди и закатанных рукавах бурыми пятнами. У самого тоже весь воротник был запятнан собственной кровью и остатками высохшего биогеля. Ему действительно пришлось признать, что душ был необходим.       — Ты прав, — со вздохом отступил Ричард, ласково потеревшись носом о скулу. — Вместе?       Коннор покачал головой, накинув рубашку обратно на крепкие плечи, но застёгивать её не стал.       — Иди ты первый.       Ричард нахмурился, заглянув в глаза брату.       — Ты же не свалишь по-английски, пока я там?       Он коротко рассмеялся, покачав головой. Затем обхватил тёплыми ладонями лицо и осторожно, нежно, коснулся губами уголка губ.       — Я буду здесь.       — Ладно. — Ричард поднял пальто и куртку с пола, повесил их на крючок, шагнул к шкафу за чистыми полотенцами. — Располагайся.       Он протянул брату чистые домашние вещи и прежде чем зайти в ванную, стянул с себя свитер, чуть поиграв мышцами под ласковым насмешливым взглядом.              Ричард бросил грязную одежду в корзину, а затем повернулся к зеркалу. Он осторожно отклеил бинтовую накладку с проступившим на светлой поверхности небольшим красным пятном. Рана выглядела не страшно — тонкая кривая алая лента, немного припухшая у краёв. Скорее всего останется шрам, а шрамы, ещё и на таких открытых местах, Ричард не любил. Но даже если и останется, то против именно этого он ничего не имел, ведь он будет напоминанием о том, что Коннор всегда рядом. Он задумчиво провёл кончиками пальцев по шее и включил воду.       Тугие горячие струи били по спине, прозрачные ручейки стекали по торсу, бёдрам и ногам в слив. Ричард выдавил на мягкую мочалку гель для душа, растер по телу, думая о брате и его прикосновениях, сильных пальцах, мягких губах и взгляде, пробирающем до мурашек. Он запрокинул голову, подставляя лицо под воду, и провел пару раз рукой по напряжённому члену, поджимая пальцы ног. Острое желание жгло низ живота, сводило бëдра, но Ричард собрал всю свою волю в кулак, протяжно выдохнул и убрал руку. Нужно было остыть, отвлечься — он не хотел растрачивать удовольствие попусту, когда у него, наконец, появилась возможность дотянуться до Коннора — единственного, любимого до боли, не отталкивающего, не пытающегося отрицать их связь.       Ричард вывернул кран с холодной водой и вздохнул от ледяного потока, окатившего сверху.       Спустя время, он завернул полотенце на бёдрах, убрал тяжёлые, почти чёрные от влаги волосы назад и вышел из ванны. И внезапно просочившаяся в голову тревожная мысль, что Коннора не окажется ни в одной из комнат, больно уколола прямо в солнечное сплетение. Ричард машинально потёр это место пальцами, прислушиваясь к тишине.       Коннор нашёлся на кухне — сидел прямо на кухонном гарнитуре с дымящейся кружкой в руке. Он мягко улыбнулся, когда Ричард встал между его разведённых коленей. Коннор провёл широкой ладонью по его торсу, собирая оставшиеся остывающие капли воды.       Ричард молча наклонился и поцеловал его, скользнув языком в горячий и мятный от чая рот. Коннор тихо промычал, но быстро вывернулся, поставив кружку на столешницу и подхватив полотенца.       Пока шумела вода, Ричард успел обсохнуть, натянуть домашние шорты, расстелить постель, опустить жалюзи и подготовить все нужные мелочи. Коннор задерживался, и он боролся с желанием выйти на свой узкий балкон и покурить. Но когда вода в душе выключилась это навязчивое желание растворилось в голове вместе со всеми мыслями, кроме одной: как это будет?       Почему-то вспомнился их первый раз, произошедший, кажется, миллион лет назад — было странно, быстро, больно и неловко, но тогда этого оказалось достаточно. Тогда они были потрясены собственной смелостью: думали, что пережитой близости и друг друга хватит до конца жизни.       Так жестоко Ричард больше никогда не ошибался — их взаимное влечение усилилось до того, что его трудно было игнорировать и невозможно спроецировать на кого-то другого — никто не подходил так же, как он, словно Ричард, всегда ощущавший себя расколотым надвое, вдруг нашёл вторую часть в человеке, которого, по иронии, нельзя было любить так, как ему хотелось. Он бы, наверное, умер, если бы Коннор решил больше не продолжать их странные запретные отношения.       Поцелуи по углам стали чаще, смелее, горячее. Иногда они теряли голову до того, что переставали следить за собственной безопасностью. Так случилось, например, когда, занимаясь сексом в очередной раз, они увлеклись друг другом настолько, что не заметили, как мама вернулась с работы. Это был день, когда она чуть не узнала правду.       Коннор зашёл в спальню, разом обрывая вялотекущие мысли прямо на том моменте, когда мать открыла дверь их с братом комнаты. Он подошёл к Ричарду, внимательно разглядывая порез на шее. Ричард поднял голову и подался навстречу едва ощутимому прикосновению подушечек пальцев.       Коннор молчал, рассматривая его с каким-то гипнотизирующим интересом, и Ричард не мог оторвать взгляда от его глаз, пытаясь разглядеть чёрный зрачок на фоне потемневших радужек. И почему-то кайфовал от того, что у него не получалось.       Коннор медленно опустил руки ему на плечи, заставляя придвинуться к краю кровати. За его спиной неторопливо светлело небо, фонари постепенно угасали, погружая тихую улицу в предрассветные холодные сумерки. Ричард притянул Коннора к себе, жадно осматривая его тело и натыкаясь взглядом на длинный выпуклый шрам на боку. Он медленно провёл по нему пальцами, чувствуя его гладкость и объём. Коннор погладил его по затылку.       Полотенце медленно сползло по его бёдрам и ногам вниз, позволяя Ричарду огладить горячими ладонями скульптурное тело и тугие ягодицы, прижимаясь губами к животу и ласково потираясь о него носом. Коннор откликнулся чуть участившимся дыханием и внимательным взглядом, прожигающим макушку.       Собственное возбуждение распалялось с каждым прикосновением. Коннор потянул его наверх, заставляя подняться, и прижался грудью к груди, наклонился к шее, оставляя на ней первый жалящий поцелуй. Ричард коротко выдохнул, запрокинув голову, чувствуя горячий язык, мягкие губы и щекотящие под челюстью влажные волосы.       Коннор провёл руками по его телу — ощутимо, чуть надавливая пальцами и легко массируя мышцы, — зацепился большими пальцами за мягкий пояс шорт и, глядя в глаза, медленно потянул их вниз. Ричард переступил ногами, выпутавшись из упавшей одежды. Он жадно наблюдал за тем, как Коннор подошёл ближе, вплотную, и мягко притёрся возбуждённым членом, склоняя голову к плечу и прикрывая глаза. Одной рукой он обнял Ричарда за шею, второй поймал их члены в тесную ловушку ладони. Ричард выдохнул сквозь зубы, сжав пальцы на его боках.       — Поцелуй меня, — попросил Коннор, касаясь носом его щеки.       Ричард послушно погладил его по жёсткой спине от поясницы до лопаток, наклонился и медленно, с оттяжкой поцеловал сухие горячие губы. Кулак двигался неторопливо, почти мучительно, сжимался всё крепче, от чего перед глазами расплывались цветные пятна, а дыхание сбивалось со спокойного ритма.       Он шагнул назад, усаживаясь на кровать и потянув Коннора за собой. Тот обнял его двумя руками за плечи, седлая бёдра. Его тело ощущалось потрясающе — тяжёлое, жёсткое, с перекатывающимися тугими мышцами под кожей. Коннор углубил поцелуй, сжав пальцами загривок, и двинул бёдрами, зажимая их члены между животами. Ричард охнул, прижав его к себе ближе.       Коннор поднял его кисть и поднёс ближе к губам. Ричард зачарованно наблюдал за тем, как пальцы погружаются в мокрый горячий рот. Он слегка погладил подвижный язык, ощущая, как мягкие стенки тут же сжались вокруг. Не выдержав, он вытащил пальцы, заменил их языком и, протянув руку Коннору за спину, мокро провёл по ложбинке между ягодиц, скользнув пальцами дальше, где было горячо и туго. Ричард застонал в унисон с выгнувшим спину Коннором.       Пальцы погрузились внутрь легче, чем он предполагал, и в голову ударила кровь от осознания того, что Коннор готовил себя для него. Не сдержавшись, Ричард прорычал, зажимая зубами гладкий шрам на подбородке Коннора, и завалил его спиной на кровать. Коннор довольно улыбнулся, закинул руки за голову и доверчиво развёл колени, позволяя мягко огладить края и снова втолкнуться пальцами в горячее тело.       — Не растягивай долго, — шепнул он, прихватив зубами мочку уха.       Ричарду хотелось долго, медленно, мучительно. Так, чтобы чувствовать на кончиках пальцев дрожь, а губами ловить выдохи и стоны. Но тело, измученное долгой разлукой, навязывало свои правила. И, похоже, не у него одного.       Ричард вытащил пальцы и приподнялся над братом на локтях, притираясь к нему всем телом и ласково целуя за ухом.       — Уверен?       Коннор просунул руку между их телами, провёл ладонью по члену Ричарда, заставляя его вздрогнуть, и приставил головку ко входу. Чтобы не сорваться, он сгрёб одеяло в кулаках.       — Да.

__________

             Ричард проснулся от яркого солнца, брызжущего ослепительными лучами в глаза. Сон неохотно отступал, позволяя разглядеть собственную спальню, услышать привычные звуки большого города с улицы и вспомнить все события, пережитые ночью. Сейчас почему-то всё казалось нереальным, частью сновидения, угасающего в просыпающемся сознании.       Он прокрутил в голове последние несколько часов, и первая возникнувшая странно приглушенная мысль была о том, что он до сих пор жив. А вот вторая вспыхнула ярко, как вылетевшая из костра искра: Коннор.       Ричард медленно повернул голову, натыкаясь взглядом на пустую смятую подушку. Сердце, разгоревшееся, как тот самый костёр, упало куда-то вниз и там замерло дотлевающим куском угля. Он приподнялся на локте, вслушиваясь в тишину квартиры.       — Конни?       Ответа ожидаемо не последовало. Ричард со вздохом опустился обратно на подушку, зарывшись одной рукой в свои волосы, а другой лениво провёл по животу. В голову лезли воспоминания о тихих стонах, ласковых поцелуях и плещущемся в тёмных глазах безоговорочном доверии, рассыпавшемся с первыми лучами солнца. Как в дурацких сказках, которые Ричард ненавидел.       Он полежал ещё немного, собираясь с мыслями и наблюдая за солнцем, падающим сквозь жалюзи узкими длинными полосками на кровать. Когда электронные часы отсчитали ровно три часа дня, Ричард встал, натянул домашние шорты на голое тело и вышел из спальни.       В коридоре витал тонкий апельсиновый аромат, который вместе с солнечным светом, заливающим комнаты, напоминал о беззаботных днях его детства. Ричард прошёл на кухню, чтобы сварить себе кофе и сразу наткнулся взглядом на сложенный пополам листок.       Он остановился в дверном проёме, словно записка могла вдруг оказаться бомбой. Но, отругав себя за секундную слабость, он взял её в руки, намереваясь мужественно встретить даже самую горькую правду. Но в записке не оказалось ничего. Кроме адреса:       

331 W Evergreen Ave

      Моргнув, Ричард перевёл взгляд на стол, где возле чищенного апельсина лежала связка ключей. Тиски вокруг горла медленно разжались.       Он почувствовал, что улыбается.