Будучи легендой

I'll never understand The love you gave me When you came into this land You came to save me You died To save my life (Never Looking Back — Scarlet White)

***

Мелкий дождь неприятно моросил, а обувь то и дело норовила проскользнуть на мокрой брусчатке. Дыхание сбилось уже на половине маршрута, Адель крайне редко утруждала себя тренировками о чём сейчас крайне жалела. Ворота поместья были открыты, рядом с которыми стояли слуги в тёплых одеждах и с фонарями в руках. Они о чём-то спорили. — Госпожа… — ахнула Мила и забрала несопротивляющегося Элеона к себе на руки. — Вот видишь, а ты хотела искать, — пробурчал в усы немолодой садовник и пошагал в свою сторожку. Они ещё что-то спросили вслед, но Адель их не слышала, ровно как и не чувствовала режущей боли в боку и лёгких, лишь видела главную лестницу и красный коридор спального крыла. Она на негнущихся ногах подошла к столь знакомой двери. Тело било мелкой дрожью, каждый вдох отдавался болью, а сердце казалось сейчас пробьёт грудную клетку. Положив ладонь на ручку двери, она попыталась успокоится. Вдох-выдох. Вдох… Выдох. В комнате был приглушён свет и двое людей о чём-то переговаривались. Отец задумчиво потирал свои бакенбарды, тихо что-то рассказывая старому доктору в длинном белом халате. — … нужно отправить экспедицию, — услышала Адель обрывок его фразы. — Вы в своем уме?! Кто ТУДА отправит экспедицию?! — слишком громко возмутился доктор, отчего с кровати послышалось тихое шуршание и стоны. Оба мужчин повернулись сначала на звук, а лишь потом заметили стоящую в дверях Адель. Отец все продолжал задумчиво смотреть в одну точку, словно так и не заметил дочь. Его осанка была слишком прямой, а плечи напряжены. Глава семейства, Орион Оусэйт, был встревожен не на шутку. Все планы, строившиеся годами, начинали рушится именно сейчас. — Я… Я могу пройти? — слегка срывающимся голос спросила девушка. Не дождавшись реакции, она подошла к большой кровати, на которую так любила в детстве запрыгивать, но сейчас она казалась раза в два меньше. Так непривычно… На кровати, завёрнутой в множество одеял, лежала мама. Узнать ее было сложно, серый цвет лица, испарина на лбу, огромные синяки под глазами и сбитое дыхание. Под закрытыми веками было видно хаотичное движение глаз, а тело периодически сотрясали судороги. Лихорадка. — Что с ней? — спросила Адель, отворачивать, ибо была не в силах смотреть на всегда сильную женщину и просто родную мать в такому состоянии. — Я не особо уверен, но мне кажется, что у неё болезнь Масо, древний город такой был… болезнь его уничтожила за десятилетие, — доктор тяжело вздохнул и оправил свой идеально белый халат. — Очень редкое заболевание. Очень. Я только слышал о нём, но все известные мне симптомы похожи именно на это. — И как вылечить его? В комнате наступила на пару мгновений тишина. Как рассказчик делает театральную паузу перед каким-то важный моментом. Но сейчас она была подобна сотням иголкам, воткнувшимся в сердце. Страх вперемешку с надеждой. Какой странный коктейль… — Златоцвет. Только он поможет. Наверное… Адель никогда не слышала о нём, и была преисполнена такой тревогой за самого родного человека, что всякое рациональное мышление отключилось. Хотелось взять этого доктора за грудки и трясти со всей силы, чтобы сказал, что он обознался. Что это простая ангина или вирус, но никак не неизлечимое заболевание, о котором мало кто слышал. С каждой секундой из коктейля выходила надежда, оставляя лишь страх… и апатию, сформировавшеюся во время неудачной реакции. — Ну так купите его! А если нельзя, то соберите экспедицию и найдите! — её голос срывался, а руки слегка подрагивали, но девушка не могла себя контролировать. — Адель, — тихо оборвал её отец и вывел в коридор, слегка приобнимая за плечи. Они очень редко проводили так, наедине. В любой другой ситуации девушка была бы рада, но сейчас хотелось либо забиться в самый дальний и тёмный уголок поместья, либо сидеть часами у кровати матери и молится всем известным богам, надеяться на чудо. — Почему, отец? Почему ты не хочешь ничего предпринимать?! Она же… умрёт! Последнее слово она просипела охрипшим голосом, отчаянно пытаясь не разрыдаться. — Адель! — громче повторил он властным голосом, неспешно ступая по сумрачным коридорам, — Я сделаю всё, что в моих силах, но пойми, никто не поплывёт на Гранд Лайн за такой мелочью. — Жизнь матери — это не мелочь, — тихо сказала она, чувствуя, как горло сдавливает невидимая шипастая удавка. Адель сейчас чувствовала себя маленьким ребёнком, который никак не мог повлиять на события. И никак не хотела принять горькую правду, откинуть розовые очки и перестать жить глупыми надеждами. — Это жизнь, Адель, это жизнь. Последние слова как будто выжгли клеймо, повторяясь из раза в раз, теряя смысл, но всё продолжая, пока не стали просто звуком. Ничем. Пустотой. Клац. Как будто кто-то переключил рычаг. — Я пойду, — удивительно твёрдым голосом, даже для себя, сказала девушка и развернулась в сторону своей комнаты. — Чего ты хочешь, дочь? — резко спросил отец, заставляя её остановится. — Чтобы этого всего не было. Орион хмыкнул и прикрыл глаза. Ему вспоминалось прибывшее накануне письмо и въевшиеся строчки… — Я не об этом. Чего ты хочешь от жизни? — Чего я хочу? «Мы хотим сообщить вам прискорбную новость. Двадцать третьего числа этого месяца…» — Я не знаю, — тихо сказала Адель. Она ведь не замывалась что могло бы быть, так, в шутку. — Думай. »… идущий к вам корабль «Рэйн» потерпел крушение в прибрежных водах вашего государства в следствии разыгравшейся бури и некомпетентности штурмана и навигатора…» — Я хочу… — Адель всё не могла уловить мысль. Вот она, совсем близко. »… Весь его экипаж погиб. Включая принца государства Наибора.» — Я хочу свободы. Орион улыбнулся своим мыслям и размял затёкшие плечи. — Чтож, твоё желание исполнится, — загадочно ответил он. — Можешь идти. Адель вопросительно посмотрела, но него, но ничего не сказала. Теперь в гремучую смесь в душе примешалась и непонятное чувство тревоги. Орион Оусэйт так и остался стоять в коридоре, задумчиво смотря в одну точку. Ему казалось, что именно этот день стал точкой не возврата. Только пока что не понятно откуда. — Господин! — окликнул его личный советник. Тот спешил, одной рукой хвастаясь за сердце, а другой размахивая листком над головой. — Что такое? — Господин… беда! — он не мог отдышаться, но через пару мгновений взял себя в руки, — Революционеры уже начинают готовиться! Нам не сдержать их, а подмога не успеет, да и некому. — Вот как? — тихо проговорил Орион, поглаживая свои бакенбарды и читая доклад с листка, — Буди маршала и передай ему тоже самое, уверен, он сможет что-то придумать… Главе семейству Оусэйт оставалось лишь спасать то немного, что для него и правда дорого. А в темноте ночного города разгорался пожар огня революции.