***
Темнота облипляет со всех сторон. То ли сейчас ночь, то ли рассудок перестаёт воспринимать реальность. Чонгук мычит от боли и от противного липкого ощущения крови на лице и во рту. Повсюду тянет, на теле начинают выступать синяки и гематомы. Он приподымается и к стене прижимается спиной. Прохлада жар унимает, но в то же время неприятно колет. Сквозь шум в ушах он слышит внезапно доносящиеся из коридора крики: — Только блять посмейте! Руки убрали от меня!!! Чон слышит, как громко открывается поблизости решётка, и так же быстро и шумно закрывается. Чонгук прикрывает глаза и тяжело дышит, с головной болью пытается совладать. За стеной слышится удар о что-то, кажется о туалет, либо о стену. — Да какого хуя!? Пиздец! Чонгук кашляет, вновь выплёвывая кровь, хнычет от боли в груди. Кажется, что это услышал его новый сосед, поскольку внезапно становится тихо. — Чонгук? — слышится откуда то справа. — Это я, Тэхён. Возле толчка есть вентиляция. Чон с места не двигается, слишком тяжело. Хочется спать, а ещё умыться водой, чтобы привести себя в чувства. Холод вместе с жаром окутывают тело. — Чонгук, тебе придётся продержаться до завтра. Поэтому, пожалуйста, держи со мной связь. Вновь кашель. Чонгук выдыхает, пытается держаться на плаву и принимает за спасательный круг исходящий голос Тэхёна. Он не встаёт, но для надёжности держится за стену, как за верёвку, что выводит людей из бури к месту обитания людей. Он ползёт до вентиляции, по пути останавливается на секунду, пошатываясь, но всё же добирается. — Я...я здесь, — совсем негромко говорит, наклонившись к пыльной решётке. — Хорошо, — с облегчением в голосе отвечает. Тэхён сам опускается на пол к стене, прижимаясь к ней затылком. — Я не уследил. Извини меня, Чон. Я ёбаный мудила. — Извинишься, если я не умру. — Не говори так... — Как? — хрипло прерывает Чонгук. — Это ты виноват. Если бы ты ко мне тогда не подошёл ничего бы не случилось! — Я... — Пришёл весь из себя папочка, а сам не смог за своим парнем уследить! — Хочешь сказать, что я слабый? — внезапно разражается Тэхён. — А разве это не так? — В тот первый день, я ещё не знал, что против меня ополчились все. Ты хоть понимаешь, что со мной будет, когда я в этот раз отсюда выйду?! — Тэхён громко выдыхает. — Когда вас заселили, я только из карцера вышел и потерял половину своей власти. Мне начали угрожать в открытую и я откупался чем мог. Хочешь сказать, что я слабый, потому что один против всей этой системы и против того, кого хоть немного считал другом? — Тебе страшно, вот и ведёшь себя как мудак. — Конечно мне страшно! Я обычный человек, Чонгук! Я блять не стальной Ким Намджун, который и глазом не поведёт. Мне тоже снятся кошмары, тоже сердце сжимается, когда я убиваю. — Тогда зачем ты это делаешь? — Потому что в лидерстве я нашёл причину, по которой я всё ещё жив, — его голос стихает, он закрывает голову ладонями, — я погряз в этом. Я не был таким, Чон, и слишком поздно понял, на какую дорогу я встал. — Почему ты здесь? — В карцере? — В тюрьме. — Не уверен, что ты хочешь это знать. — Хочу, правда хочу, — он прикрывает глаза и сглатывает подступившую слюну, — помоги мне понять тебя. Тэхён тоже прикрывает глаза. Для него этот день отпечатался в сердце навечно, оставив огромнейший шрам, — я убил собственного отца, защищая мать, — смотрит наверх, моргает часто и поверить не может в то, что это когда-то произошло, — представляешь, я сам не понимал, что защищаю уже мёртвое тело. — Мне жаль, Тэхён... — Хосок сказал, что я не способен никого защитить, может это так и есть? — Не позволяй Хосоку пудрить твой мозг. У него у самого не всё в порядке с головой. — Он не всегда был таким. — Может это ты так считаешь. В любом случае, Хосок - не ты, Тэхён, и твоя жизнь ему не принадлежит. — Кажется, моя жизнь уже мне самому не принадлежит. — Кто это говорит? Где тот самый Ким Тэхён, который учил меня смотреть в лицо опасности? — У него внеплановый выходной. Чонгук негромко смеётся, вновь кашляя, и сплёвывая какой-то сгусток. Тэхён прислушивается и не может не сказать, что не волнуется. — Чонгук. — Я в норме. — Пообещай мне, что продержишься. — А ты пообещай мне, что возьмёшь себя в руки. — Обещаю. — Тогда и я тоже.***
В этот раз Чимин чувствует себя вором, проникая в библиотеку. Он не может сосредоточиться на своей работе, о Чонгуке думает. Он оглядывается, всё Юнги ждёт и уже какую по счёту книгу переставляет с места на место не может определить. Как только в проходе Юнги появляется Пак бежит к нему со всех ног и обнимает. Обнимает так крепко, боится отпустить, потому что страшно. Защиты здесь нет ни для кого. Сегодня Чонгук, завтра Пак. И так покругу. — Ты сегодня поздно на смену заступил, тут такое произошло..., — начинает Чимин, но Мин его прерывает. — Я знаю-знаю, — выдыхает. — Ты вообще видел его состояние?! — Пак отстраняется и смотрит в глаза напротив, наполненные пониманием и теплом, — Юнги, ты ведь можешь помочь? Ему нужна врачебная помощь. До завтра он может инфекцию подхватить, если не уже! — Пак громко дышит, опять жмётся к Юнги, не замечая, что кругом творится. Он цепляется за Юнги, как за последнюю надежду. — Мы нужны ему, — уже тише, — нужны. Юнги гладит по спине Чимина, дарит нужное успокоение и обещает, что поможет. Обязательно, потому что иначе не может. — Я сегодня же поговорю с начальником. — Ты думаешь, что он поможет? — Обязательно, — "потому что в тюрьме в последнее время слишком много смертей", не договаривает. СМИ уже по территории ходит, высматривает за что бы зацепиться и если они прознают про всё, что здесь творится, пощады не жди от верхстоящих. — Если нет, я что-нибудь придумаю. С ним всё будет в порядке. — Спасибо, Юнги. Спасибо! — Ты привязался к парнишке, — мягко говорит Юнги, перебирая прядки волос Чимина. — Я его хён. Я должен заботиться о нём, — в грудь говорит и отстраняется, чтобы принять согревающий поцелуй.***
В кабинете тюремного начальника свежо и просторно. Нет лишней мебели, только всё самое необходимое, а именно шкаф, стол и диванчик с кофейным столиком. За стеклянным окошком видна секретарь, что отстукивает своим свеженьким маникюром по клавишам. А вдоль пространства кабинета в линию стоят надзиратели с чистой и выглаженной формой, с иголочки одетые и нацепившие на грудь свои значки. На собрание вызвали немногих, но тех, кто отличается в своей работе. Кого-то хвалят, кому-то делают замечания и выговоры, отчего взгляд у всех становится хмурым. Помимо этого начальник раздаёт указания и список тех, кого в скором времени требуется перевести, или выпустить. На его столе документов становится всё больше и больше. Для каждого секретарь распечатала копии необходимых бумаг. Все всё внимательно изучают и проверяют, параллельно задавая вопросы и отвечая на вопросы начальника тюрьмы. Тот с командным голосом всё по полочкам расставляет и его можно было бы назвать лучшим в своём деле, если бы не одно но. Он не замечает перед своим же носом, или просто не хочет видеть всё то, что происходит в действительности внутри его обители. — Да, кстати, Мин Юнги, — раздаётся громкий голос. Мин поднимает голову от бумаг и смотрит с подчинением в глазах, — я выдвигаю вас, как кандидата на повышение. Мне нужно ваше согласие, чтобы отправить заявку. Юнги от неожиданности захлопал глазами и прокашлялся, говоря, что соглашается. Ему захотелось улыбнуться, но строгость собрания не позволяет, отчего он лишь незаметно прикусил губу. Рядом же стоящий Намджун скулы напряг, как и сжал пальцы, сминая бумагу. Ким Намджун бесстрашен, оттого и обращается к своему начальнику, тихо ненавидя его и Мина: — Извините, босс, но я считаю, что тут есть люди тоже достойные повышения, — он поднимает свой твёрдый взгляд и встречается с таким же. — Только не говорите, что это вы, Ким Намджун. Я в этом далеко сомневаюсь, — выдыхает тот и садится на свой рабочий стул. — Ответьте мне на вопрос, почему именно в ваше дежурство заключённые дохнут, как мухи, м? Намджун не отвечает, прожигая дыру во лбу своего начальника. Понимает, что всё-таки стоит подчиниться, поэтому взгляд уводит и оглядывает напряжённого коллегу Мин Юнги. И Ким Намджун соврал бы, если бы сказал, что не хочет начистить этому во всём идеальному мудаку лицо. Ким Намджун молчит и игнорирует вопрос, потому что у него на языке вертится лишь одно: "Мне совершенно на них похуй". — Так вот, когда найдёте для меня адекватное объяснение, тогда и выдвигайте свою кандидатуру, — заключает начальник и отпускает всех восвояси, громко выдыхая и нажимая на кнопку телефона, чтобы попросить секретаря сделать ему кофе. На выходе из кабинета Ким Намджун грубо толкает Юнги в плечо, одаривая его презрительным взглядом. И Юнги чувствует всеми фибрами, что Намджун это просто так не оставит. Не в его это принципах. Юнги прикрывает дверь, и остаётся в кабинете, вызывая у начальника удивление. — Я весьма благодарен за возможность повышения, но я хотел бы кое-что обсудить. — Слушаю, Мин, — он протягивает ладонь, указывая на диван, а Юнги отказывается, предпочитая стоять на твёрдых ногах. — Я хотел бы чтобы мы пересмотрели момент суточного наказания для одиночников. Врачебная помощь нужна каждому, поскольку мы здесь всё-таки людей содержим.... — и Мин Юнги всё грамотно начал раскладывать по пополочкам, заставляя начальника, в которых раз им неусомниться.***
Чимин неловко кланяется, заходя в полумрачное помещение, в середине которого стоит стол, где расположена яркая лампа. Он садится на стул, почёсывая запястье, которое натирают наручники, и разглядывает мужчину в костюме с серьёзными взглядом и намерениями. — Добрый день, Пак Чимин, — начинает брюнет, вертя между своими пальцами ручку. — Меня зовут Ли Дао и с сегодняшнего дня я ваш адвокат. — А разве он мне уже нужен? — вскидывает бровь Чимин. — Ещё как, — чуть улыбается, — ваше дело возобновили. Чимин дышать на секунду перестаёт. Только вчера он пытался посчитать сколько ему осталось, а тут всё так резко меняется, — то есть? Почему? — У вас хорошие друзья, Пак. Чонгук. Он обещал и он сделал. Чимин клянётся, когда тот вернётся к нему живым и невредимым, а это так и случится, он уверен, то зацелует его грязную от карцера головушку полностью! Даже не побрезгует. Улыбка сама тянется по лицу, что и замечает Дао. — Мне нужно задать вам пару вопросов. Я сейчас включу диктофон. Жду от вас только правды. Помните, против вас я не выступаю. Всё сказанное будет играть в вашей защите. Чимин понимающие кивает и невольно выпрямиляется, двигаясь чуть ближе к столу. Диктофон издаёт щелчок. Запись началась. — Ваше полное имя и возраст. — Пак Чимин, 21 год. — Какой срок вам дали? — 4 года и месяц. — Сколько вы здесь уже пробыли? — Чуть больше полутора лет. — Точнее? — Я не знаю. Я сбился со счёта. Понял, что смысла нет каждый день отсчитывать. Адвокат хмыкнул и что-то записал в свои бумаги. — Расскажите причину вашего заключения. Подробности приветствуются. *flashback* —Чимин, Чим-а, выручай! — хрипит тяжёлый голос в телефоне. Пак приоткрывает глаза и привстаёт на постели, потирая лицо. Он смотрит на настенные часы. Почти 2 ночи. — Ты время видел? Только не говори, что опять налакался в клубе. — Чимин, если ты меня не заберёшь, я труп, отвечаю. Всё серьёзнее некуда. — Да в чём дело то? — вскипает парень, а сам уже тянется к одежде. — Завтра у сестры спектакль, думаешь мне тут не хватает ночных приключений? — Я вышлю адрес, — не отвечая на вопрос говорит, и сбрасывает трубку. Чимин рычит от раздражённости. Вскакивает с постели и надевает джинсы, после чего хватает ключи от машины и выходит из квартиры, сам того не зная, что покидает её на долгое время.***
Волнение всё-таки подступает к горлу, чем только ближе Пак к месту встречи. Светофор останавливает его на несколько секунд, поэтому Чимин решает вновь набрать своего друга. Уже раз в десятый. Тот не отвечает, отчего Чимин материт его под нос, потому что знает, что тот может вляпаться во что угодно. Главное, чтобы жив ещё был друг непутёвый. Он въезжает во двор, однако подъехать не успевает к задней стороне банка, как видит выбегающего из него друга. — Какого хера? — пытается осмыслить происходящее Пак. Его друг бежит с каким-то мешком, и как только он влетает в машину с улицы слышится громкая сирена, исходящая из банка. Парень дышит тяжело, пот слизывает с губ и хлопает Пака по спине: — Едь блять! Чего замер?! Пак же от страха не мыслящий, что делает, нажимает на газ, срывая рык с мотора. Сзади смеются, открывают мешок и вдыхают деньги. Чимин округляет глаза. — Ты что наделал? Ты блять банк ограбил?! — кричит Чимин, но скорости не сбавляет. — Да ладно тебе, Чим-и, я поделюсь, — он оборачивается и смотрит назад, — вот чёрт, легавые! — Да подавись ты своими деньгами!!! Ты хули творишь? Меня зачем в это дерьмо затащил? — у Пака сердце бьётся быстрее, чем машина скорость набирает. Он смотрит в зеркало заднего вида и видит несколько патрульных машин. — Пак, завали ебало и едь быстрей! — нагнетает грабитель, всё поглядывая назад. Пак же думает, что всё объяснит полиции, главное вовремя сдаться. — Нет, — с дрожью в голосе отвечает. Машину чуть заносит, но он успевает выравнить управление. — Ты меня в это не втянешь. — Уже втянул. — Ещё не поздно! Сдайся по-хорошему! — Ты что блять, решил меня кинуть? — ближе движется и голову Чимина вперёд рукой пихает. — Да что с тобой? — вскипает Пак. — Это с тобой что?! Чимин резко отпускает тормоз, слегка ударяется и слышит весь гнев от своего друга, который подскочил вместе с деньгами. — Хули ты сделал сейчас?! Патрульные машины начинают окружать. Грабитель срывается с места и выбегает из машины, успев послать Чимина ко всем чертям. Однако его ловят, шокером обездвиживая. Пак же не двигается по своей воле. С глаз от случившегося слёзы наворачиваются и дрожь облепляет тело. Его грубо вытаскивают из машины и арестовывают, зачитывая ему права. *end flashback* Чимин то ли от напряжения, то ли от обиды потёр глаза и выдохнул. Вспоминать тот день ему не составляет труда, поскольку помнит всё отчётливо. — Почему вы не встречаетесь с вашей семьёй? — задаёт следующий вопрос адвокат, пролистывая документы, — здесь сказано, что кроме адвоката, вас посещал лишь отец раз. Парень хмыкнул на это. Конечно, только отец, и конечно, только раз. Какой родитель продолжит общение со своим сыном грабителем? Только тот, кто не увидит в нём опасности. —Они мне не поверили. Отец сказал, что я разочаровал их всех. И что теперь, — он сглотнул ком в горле и осмотрел свои руки, — чтобы теперь, когда меня выпустят, я и не смотрел даже в сторону их дома. — Я могу связаться с ними и поговорить. — Они сыну не поверили, а тут чужого человека послушают? — смотрит с неверием в глазах и отчего то слегка улыбается. — Я думаю, что тогда они поверили ложным доказательствам, — адвокат по ходу слов выключает диктофон и принимается складывать бумаги. — Я уже подал жалобу на вашего прошлого адвоката за его халатное отношение к делу. Что на счёт меня, то не волнуйтесь, я более квалифицирован в таких случаях. Ваша семья послушает меня. — А как мне оплатить ваши услуги? — поднимается на ноги Чимин, когда к нему подходит охранник. — Не переживайте. Сокджин сказал и копейки с вас не брать. Всё оплачено. — Что? — Я же сказал, — встаёт с места и улыбается, — у вас хорошие друзья, Пак Чимин. Ли Дао прощается, оставляя Чимина с открытым от удивления ртом. Походу он Чонгука на руках носить будет.