Таккои

Разбудил меня телефонный звонок. Машка. — Привет! Вставай, я через десять минут буду. А через час тебя Львович жаждет на аудиенцию! Я посмотрел на часы — восемь утра. Что за нафиг случился? Львович — начальник нашего отдела, мы его деканом называем. И все побаиваемся чутка. Строгий. Никому никогда спуску не давал. И очень сильный маг. Даже не представляю себе насколько! Странно, что он со своими способностями лишь на этой должности. Быстро в душ и одеваться. Машка зашла через пятнадцать минут, неся в руках большую кружку моего любимого латте и маффин. — Ешь и слушай! Я кивнул, отхлебывая кофе. Кайф! — Львович рвет и мечет! Как это его ценный сотрудник две недели в лазарете валяется, а он не в курсе! Значит, так. Ты был в двойке северного сектора, ходил за образцами, которые мне срочно понадобились. А там вдруг вирус бушует, кто ж знал! Карантин, конечно! Болезнь прошла в средней степени тяжести. В компе все по вирусу. Все понял? Я снова кивнул. Про то, что я оборотень, в институте не знал никто. Иначе бы всё, в зоопарк на цепь или что похуже. С этим всегда строго было. Но я контролировал ситуацию. До сих пор… Мы почти бежали по коридору. — И чего он вдруг взъелся? Вот чую одним местом, влюблен он в тебя, Дэнчик! — Каким местом чуешь? Как все? — Гипофизом, блин! А ты о чем подумал? Я шепнул ей на ушко свою версию. — Фу на тебя! Все, иди, — она поправила мне капюшон толстовки перед дверью кабинета, — очаровывай начальство! Николай Львович сидел на краешке стола. Как всегда безупречен в свои шестьдесят два. Рубашка, галстук, костюм, новенькие туфли из мягкой кожи. — Проходи, Денис Валерьевич! Присаживайся! — он буравил меня взглядом. — Ну и что можешь сказать в свое оправдание? Я понуро пожал плечами. — Марии Викторовне помочь хотел. — Без санкции открыв портал? Ты же знаешь правила, Дэн! Не мальчик уже в игрушки играть. А если бы случилось что-то посерьезнее вируса? А? А если бы ты погиб? Я молча разглядывал свои кроссовки. — Я сожалею, Николай Львович. — Ты подставил бы всех, Дэн! Предупреждаю тебя в последний раз, понял? Я кивнул. — Хреново выглядишь, — тон начальника резко сменился, и я от неожиданности поднял глаза. — Через месяц у нас большая работа намечается в северном секторе. Понадобятся все твои силы и опыт. Сейчас отдыхай, восстанавливайся, а через недельку подойдешь к Виктории, она начнет тебя в курс дела вводить. — Хорошо. — Иди. И уже у дверей меня нагнал ледяной голос, от которого волосы поднялись на затылке. — И без самодеятельности, Денис! Я обернулся. Он стоял спиной ко мне с поднятой вверх ладонью. Вот ведь колдун хренов! Печать что ли поставил? Вроде бы не чувствую. Так и энурез заработать можно! — Ну как прошло? — Машка ждала меня за углом. — Печати нет? — голос дрожал. — Нету, — она взволнованно осмотрела меня. — Что случилось? — Похоже подозревает он что-то. — Не дрейфь, прорвемся! Доказательств у него все равно нет. Но теперь надо быть осторожнее! Для портала мы выбрали одно из хозяйственных помещений, переоборудовав его в небольшую якобы лабораторию для Машкиных нужд. Все выглядело вполне естественно, тем более Маше давно нужна была своя отдельная конура (по ее выражению), где она могла погрузиться в думы и исследования. Все знали, что мы друзья, и мое появление здесь никого не удивляло. По максимуму экранировали стены. Да и близость огромного количества томографов и прочей аппаратуры, мешала отследить выбросы энергии. А Таккои прочно поселился в моей голове. Я вспоминал его лицо и голос, улыбку и поцелуи. Вспоминал всё время, сам себе удивляясь. Он приходил в мои сны каждую ночь. Мой теплый мальчик! Через неделю, когда сил уже было достаточно, я ушел туда. Но не напрямую, а перепрыгнув через два других мира, чтобы невозможно было отследить мои перемещения. Увы, меня ждало горькое разочарование! Ни в первый мой визит, ни во второй, Таккои так и не появился. Где же ты? Мысленно дотянувшись до их дома, я снова позвал его — «я жду тебя». Уходя, оставил знак — тонкую полоску черной кожи, пропитанную моим запахом. Оставил на том самом дереве, под которым стоял в прошлый раз. Через неделю при первой появившейся возможности, я снова нырнул в портал. Я увидел его еще издалека! На руке моя повязка. Таккои! Я осторожно подошел ближе. Он не трогался с места и неотрывно смотрел на меня. Еще чуть-чуть ближе. И еще немного, пока не остановился прямо напротив него. Между нами было меньше метра. Страшный хищник и хрупкий юноша. Нас разделяла только невидимая граница. Моё солнышко! Он улыбнулся: — Странник, ты пришел! В этот момент он сделал то, о чем я буду помнить до конца своих дней! То, что изменило меня. То, что примирило две сущности живущих во мне. Он протянул руку и погладил мою жуткую морду, провел пальцами вдоль огромной пасти и прошептал: — Мой… Я не знаю, могут ли хиччи плакать, но судя по тому, что его фигура стала расплываться у меня перед глазами, я плакал. Как?! Как он может прикасаться к такому чудовищу?! Как может любить его? Одного из самых страшных хищников этого мира? Уродливого монстра… Но вот он стоит рядом, гладит меня, мурлычет что-то ласковое. Я ненавидел себя… С тех самых пор, как меня подрал хиччи, оборотень, и я понял что становлюсь таким же. Со временем я примирился с этим, подчинил монстра разуму, научился сосуществовать с ним. Но ощущение того, что во мне живет что-то мерзкое, никогда не уходило. Я давно перестал думать о будущем, давно ни на что не надеялся. Жил одним днем. Рисковал в экспедициях. Ну сдохну когда-нибудь и ладно. Подумаешь, большая потеря… А он полюбил. Полюбил меня таким, какой я есть. Полюбил обе мои стороны. Я качнул головой, и мы побежали к моему дому вдоль границы. Я с одной стороны, он с другой. Оставалось метров пятьсот, но надо было безопасно провести Таккои по чужой земле. Я перекинул ему заранее приготовленный плащ. Он скроет его от глаз других хищников и запах отобьет. Мы шли рядом. Увидеть вход ни человеку, ни другому живому существу было не под силу, я хорошо его замаскировал. Просто большое старое дерево. Ну вот, теперь добро пожаловать! Как вы думаете, что сделал этот сумасшедший мальчишка, когда дверь за нами захлопнулась? Кинулся хищнику прямо на шею и поцеловал в нос! Да что ж ты делаешь, дурачок! Но мой длинный язык уже облизывал его шею, губы, ласкал его. Обернулся я и не помню как! Вот мы уже целуемся, как тогда. Горячо, ох, как же горячо! Его руки рисуют узоры на моей обнаженной спине. Он прижимается ко мне, я обнимаю его крепко, кладу голову ему на плечо и застываю, не веря своему счастью. Шепчу вновь и вновь его имя. Он вторит мне в ухо — мой странник. А я плачу. Снова. По-настоящему. Отчаянно. Молча. Потому что не могу до конца поверить в чудо, которое сотворил этот солнечный мальчик. Наконец мои мозги встали на место, и я испугался, отстранил его от себя, осмотрел. — Тебе надо срочно вымыться, ожоги могут быть от… — я запнулся. — Я знаю, — кивнул он. Я снял с него одежду, ее бы тоже постирать, но об этом я позже подумаю. Быстро обмыл его, ополоснулся сам, тщательно вытер ему волосы, завернул в большое махровое полотенце и отнес на кровать. Лег рядом. Он быстренько высвободился из ненужного куска ткани и, закинув на меня руку и ногу, устроился головой на плече. Я прижал его к себе. — Я ждал тебя, Странник. И ты пришел! — Я не мог не прийти, Таккои! Так хотел увидеть тебя! Очень соскучился! — Поцелуй меня, — он перекатился на спину, потянув меня за собой и подставил шею. Я сел сверху, наклонился, опираясь на руки, и медленно провел языком от ключицы до мочки уха. Потом стал целовать сверху вниз, ставя метки одну за другой. На шее осталась цепочка маленьких синячков. Красиво как! С одной стороны, теперь с другой. Он мелко дрожал подо мной, задыхался, молча принимая ласку. Я развел бедра и опустился на него, придавив своей тяжестью. И стал целовать его лицо, одновременно начав тереться своим твердым членом о его такой же. Целовал всё-всё — лоб, волосы, широкую переносицу, дрожащие ресницы, скулы. Целовал, мерно покачивая его на волнах нарастающего удовольствия. — А-а-а-а! — застонал он и стал подаваться мне навстречу бедрами. Я прихватил зубами его нижнюю губу, легко прикусил и захватив губами, стал посасывать, двигаясь все быстрее. Он с урчанием обхватил мою шею и впился в неё зубами, двигаясь вместе со мной и вдруг выгнулся, запрокинув голову и кончил, громко вскрикнув, продолжая судорожно сжимать меня руками. Я уложил его голову на подушку, аккуратно разжав хватку, приподнялся и продолжил, быстро двигая рукой. Мы снова смотрели друг на друга. Он обхватил мою руку своей ладошкой и сжал ее, и у меня от этого совсем крышу снесло! Я кончал долго, все содрогаясь и содрогаясь, и улыбался, глядя в его сияющие глаза. Сердце колотилось как сумасшедшее. Я наклонился и коротко поцеловав его в губы, прошептал: — Полежи так. Тронул губами любимое местечко между ключицами, спустился ниже, поцеловал один сосок, другой и стал слизывать нашу сперму с его живота, одновременно лаская его своим длинным языком. Она была сладкой с легким травяным привкусом. С ума сойти! Мммм, как же вкусно! Он запустил пальцы в мои волосы, тихонечко стонал и вздрагивал. Собрав все до капельки, я приподнялся, облизывая губы, долго смотрел на него, и все-таки решился. — Таккои, назови мое имя. Он широко распахнул глаза и положив руку мне на грудь, произнес. — Я люблю тебя, Аматсу. Люблю тебя. Я лег рядом, повернул его к себе лицом. — Я и тебя люблю, Таккои. Первый раз в жизни я сказал эти слова. Сказал их мальчишке их другого мира, которого видел второй раз в жизни. Но это было правдой. Сердце видит. Он назвал меня Аматсу, что означало «огонь внутри земли». Как он объяснил, я именно такой — сильный, твердый, как камень, а внутри — живой огонь. Только это видят немногие. Те, кому я открываюсь. Я легонько поцеловал его так сладко спящего в макушку, осторожно высвободился из захвата, укрыл одеялом, полюбовался на приоткрытые, немного припухшие губы, рассыпанные по подушке длинные светло-русые волосы. Спи, солнышко! Развел огонь, постирал его вещи, они быстро высохнут в тепле. Пожарил овощи и мясо, заварил чай. Здесь электричества не было, конечно. Но я спокойно обходился без благ цивилизации. Каждое лето мальчишкой я проводил у бабулечки любимой в далекой глухой деревне. Умел все. Да и в центре при подготовке нас научили многому. Мой маленький дом в этом мире я очень любил! Все здесь сделано было моими руками. Сам построил от пола до крыши. Камин, мебель, посуда. На полках книги. Поначалу, это был просто портал. Я приходил в этот мир кормить оборотня… Да, вот такие дела. Он нуждался в здешней пище, воде, воздухе, иначе начинал высасывать мои силы. Так и возникла идея построить дом, в котором можно проводить время. Да и мне очень нравился этот мир. Зеленый, чистый, с красивыми озерами, огромными деревьями. Зимой здесь не было морозов. Просто листья опадали и устилали землю роскошным красным ковром. Плюс пять — самый холод! Длилась она два наших месяца и потом вновь все оживало. Лето сухое и жаркое. Простые деревенские жители были исключительно мирными, не знали пороха, пользовались луком и стрелами, выращивали свои овощи с фруктами, животинку всякую. Врагов у меня здесь не было. Я отдыхал, набирался сил. Я так задумался, что не услышал, как он подошел сзади. Прижался, стал нежно целовать шею, поглаживать руками живот и бедра, заурчал. Как же все-таки я балдею от его голоса! — Ауч, щекотно, — засмеялся я, когда его язык порхнул за ухом. Я повернулся, он доверчиво потёрся носом о мой подбородок, поцеловал. — Ты куда ушел? Я испугался. Просыпаюсь, а тебя нет. — Да я тут по хозяйству, — улыбнулся я, возвращая поцелуй, и заметил мурашки на его руках, — холодно? — После сна видимо. — Сейчас, — я принес тёплое одеяло, укутал его и посадил за стол. — Налетай, пока горячее! — А ты? — он с любопытством смотрел на меня. — И я. Думает что ли, что я только мясо сырое хаваю, да кровушкой запиваю? Вот чудо моё! Мне нравилось смотреть, как он заплетает в косу волосы, берет длинными пальцами куски мяса и отправляет их в рот, улыбается, поймав мой взгляд. — Ммм! Какой вкусный напиток! Что это? Такого не знаю, хотя матушка мне все травы показала, — спросил он, прихлебывая чай. — Это чайные листья, они растут… далеко. Я запнулся. — А, — он кивнул головой. Что «а»?! Вот что он имел ввиду? И кивает так спокойно, будто все понимает! Меня вдруг осенило. — Почему ты назвал меня Странником? — Так матушка тебя называет. Она говорит, что ты приходишь издалека. Ах, ты ведьма! Похоже можно говорить открыто. — Так и есть. Я прихожу из другого мира. Он смотрел на меня спокойно и изучающе. — Это трудно? — Мне нет. Но иногда опасно. — Значит, ты не всегда был хиччи? — Нет. — Матушка сказала, что ты добрый. — Я?! Добрый? — сказать, что я был в шоке, значит ничего не сказать. — Угу! — Когда я исчез, она, наверное, была напугана. Ругала тебя? — Я уснул после твоего ухода. Она зашла, увидела следы на моей шее и все поняла. Сказала лишь, что у каждого своя судьба. И то, что ты никогда не причинишь мне зла. — Иди ко мне, — я протянул к нему руку. Он в две секунды оказался на моих коленях, я целовал его лицо, а в голове испуганно бились мысли. Конечно, я не причиню ему зла! Как я могу? Лучше сдохнуть, чем его обидеть! Так хочется, чтобы он был счастливым. И самому тоже, хоть немножечко. Возможно ли такое для нас с ним? — Аматсу. — Да, солнышко? — Обними меня. Я прижал его к себе, и он зашептал мне в ухо. — Не тревожься так. Я буду ждать. Сколько нужно. Даже если ты будешь приходить очень редко. Я давно отдал тебе душу. Я люблю тебя и хочу отдать тебе тело. Если ты захочешь этого. Захочешь принять меня. А мне другой уже не нужен. У меня кругом пошла голова. Он хочет быть со мной? Но смогу ли я дать то, что ему нужно? Что с меня раздолбай взять? Мотаюсь между мирами уже сколько лет. Сам не знаю, где буду завтра. Да и буду ли жив вообще! Что я могу обещать? — Таккои, я так люблю тебя и… Я замолчал, подбирая слова, чтобы объяснить все то, что раздирало меня изнутри, все мои чувства, но голова напрочь отказывалась работать, и я уткнулся в его плечо, чувствуя, как от отчаяния начинают щипать глаза. — Подожди, Аматсу. Судьба даст тебе знак. И тогда ты не будешь сомневаться. Ты будешь точно знать, как поступить, — он поднял мою голову, заставив посмотреть ему прямо в глаза, — поцелуй меня, Аматсу, пожалуйста. Да, да! Да, так… Ещё, ещё, пожалуйста. Ещё…