Знаешь... Будь, что будет

      Вы знали, что можно умереть от разбитого сердца? Я - нет… Это называется: Кардиомиопатия такоцубо или стресс-индуцированная кардиомиопатия. К чему же я это говорю?       Хочу представиться: меня зовут Оливия, мне 17 и меня нет в живых. Ох, надо признаться, при жизни я была прекрасна… Хорошо, я была стервой, которую еще надо поискать. Думаю, не надо рассказывать всю свою историю с самого начала, перейду к самому интересному:       Всё началось с момента, когда Брайн пришел домой пьяный в аля-хламину, что было очень странным, ведь он обходил всегда это стороной. Не то чтобы мне было интересно, по какому поводу это произошло, просто стало его жалко, видок у него не самый лучший был и Макс еле стоял на ногах.       Я подошла к Тарасенко помочь раздеться и из вежливости (?) спросила, что случилось, на что он мне дал ответ больше, чем все тома «Война и мир».       Мне пришлось действительно его выслушать, попросту было скучно уходить. Брайн говорил что-то про свой блог, карьеру, учебу, личную жизнь; он прошёлся буквально по всему, что в его жизни плохо. Поддерживать я не умею, поэтому мне пришлось похлопать того по плечу и сказать, что все наладится. И знаете, потом правда все наладилось…       С этого момента он часто заходил ко мне в комнату рассказать про свои успехи и неудачи. Я была для него психологом, может подушкой, в которую плачут или же все-таки другом? Хотелось думать, что третий вариант.       Первое время меня это страшно бесило, но мои слова «Не ной, ты не тряпка» вселяли в него уверенность. В один раз я поняла, что мне это начинает нравится, мы стали меньше ссориться, он действительно начал доверять мне, интересоваться мнением по какому-либо поводу, а я в свою очередь спрашивала все ли у него в порядке, и как идут дела. Казалось бы, хорошая история, после которой следует хэппи энд. Так могло произойти, если бы не одно «но».       Оказалось, что Брайн не все мне рассказывал и у него были проблемы, а я… Я этого не замечала, точнее он тщательно скрывал это. Я не знала про это до самого конца, как же хочется вернуть время назад, я бы ничего ему не говорила, подождала бы, помогла бы ему, мы были бы вместе, прошли бы через это все. А сейчас он один… понимаете один?! У него куча проблем, а помочь ему я не могу, я бросила его, оставила. Вот только уже поздно об этом жалеть. Кто ему сейчас поможет Ботан? Защитит его от этих громил? Меня уже нет и поэтому не больно видеть, как он мучается, но если бы я была жива, то определенно заплакала бы.       Теперь я понимаю, насколько верна поговорка «Всему свое время». Если бы я не поспешила бы… Ах, да, давайте поподробнее:       Мы очень с ним хорошо общались, что порой было даже для нас необычно. Сначала мы стали друг другу хорошими друзьями, затем лучшими, а через некоторое время я поняла, что влюбилась. Да-да, можете себе вообще представить? Я, в Брайна. Мне казалось, что сейчас самое лучшее время, чтобы признаться. Тогда я ни о чем не думала. В голове был бардак, в животе бабочки, хорошее настроение и прочая ерунда, которая меня и погубила. Спросите "как"?       А вот мы и приближаемся к завершению моей истории…       Одним утром мы сели как обычно завтракать, именно в этот день я решила ему признать в своих чувствах, именно этот день стал для меня последним… Вернёмся туда? Очень не хочется, но если только ради вас…

***

— Брайн, — обратилась тогда я, когда он посмотрел на меня, то продолжила — Я люблю тебя. — его глаза были испуганными, словно я сказала что-то страшное. Спустя минуту, он схватился за голову, опуская ее вниз, как будто в чем-то разочаровался и сейчас же должны были прозвучать слова «Ну как так, Оливия?», но Тарасенко молча ушел к себе в комнату. Тогда я просто без эмоций сидела за столом, в моей голове ничего не укладывалось. Только почему я так надеялась на взаимность? А он ничего совершенно не сказал… Я не осознавала ничего, пока не пришел он. Зайдя ко мне в комнату, Макс тяжело вздыхал, будто пытался себя этим успокоить. — Оливия, — произнес он мое имя дрожащим голосом и взял за руки, которые тоже тряслись. — Просто пойми меня…нет, не так. В общем нам не надо сейчас быть вместе. Я не знаю, как тебе сказать. — он сжимал мои руки, а я, чтобы не ухудшать ситуацию, вырвала их и отошла. — А, да не объясняй ничего, не успокаивай, ты не обязан, все в порядке, я понимаю. — я отошла к окну, поднимая глаза вверх, чтобы сдержать слезы. — Оли…- начал он, но я перебила. — Я сказала, не надо. — После чего услышала стук двери - он вышел.       В этот момент я старалась закрыть рот рукой, чтобы сдержать слезы и крик, которого всё-таки не было. Я спустилась на пол, прямо где стояла, и закрыла лицо руками. В моей голове крутились разные мысли о том, какая я плохая и что недостойна быть рядом с любимым человеком. Тогда я не просто поплакала и успокоилась, я рыдала сутки — именно настолько меня хватило. Не помогали успокоительные и отвлечься тоже не получалось. Тело было истощено и обезвожено. Была только боль, которую не получалось успокоить.       На следующий день, я лишь раз выходила из комнаты, но видя разочарованный взгляд Макса, возвращалась обратно, с того момента больше мы не разговаривали. Мне казалось, что я потеряла его. Даже как друга. Я думала, что моя «депрессия», если ее можно так назвать, закончена. Не сказать что мне было легче, перестали течь слезы, то ли закончились силы, то ли вода в моем организме.       Днём я легла спать, но быстро проснулась от сильной боли в груди или в сердце… Не разбираюсь. Я не понимала, что происходит, раньше такого не было. Дышать давалось труднее, приходилось все больше и больше хватать воздуха ртом, с каждым новым вздохом это давалось сложнее и больнее, двигаться или сказать что-то там более не выходило. Я чувствовала как слабею, а в голове начали всплывать самые лучшие моменты моей жизни, большинство из них связанных с Брайном, и в один момент… Просто не смогла набрать новую порцию кислорода. На этом всё закончилось.

***

      Обидно было, когда я узнала почти всё. Момент, когда он увидел меня. До этого я никогда не видела, как Макс плачет. Окунемся туда?

***

Я лежала на кровати. — Оливия, — обратился он, но я не могла в ответ ему отозваться. Тарасенко подошёл ближе и потрепал меня за руку — реакции не было. Тогда ему пришла в голову идея потрогать мой пульс. — Оливия. — ещё раз шепотом произнес он и сел на пол, продолжая держать мою холодную руку, которую позже сжал и сквозь слезы ещё раз закричал мое имя. Его буквально разрывало.       А знаете мои чувства в тот момент? Я видела все, словно телевизор и не могла ничего сделать. Хотелось его успокоить, подойти, сказать, что я тут… — Я же… Я же любил тебя и продолжаю тебя любить. — кричал Брайн, но увы, было поздно. — Прости меня, я хотел уберечь тебя он своих проблем, боялся что они будут преследовать тебя, Оливия… — он всё ещё кричал ей это, сквозь слезы, которые не переставали течь. Его сердце разбито, только он продолжает жить.

***

      Страшнее этого я ничего не видела, и никому бы не пожелала такого. Только про кого, он говорил, я узнала позже, уже наблюдая за Тарасенко. Без понятия кто эти люди, и чего они привязались к Максу, но ему угрожали и просили денег, куда он влип, это мне предстоит ещё выяснить. В любом случае, у себя я его ещё не жду. Пусть будет там счастлив…