Три всадника несчастья

Яркий свет в коридоре раздражает глаза — веки как-то сами собой закрываются. Неприятный запах лекарств приносит дискомфорт, уже какую-то врождённую тревогу, ожидание чего-то ужасного. Всё почти также, как в детстве: незнание дальнейшего, а так гамма уже взрослый мужчина. Он бы в это время уже давно занимался делами расследования, а нельзя. Приспичило к началу дня заскочить на дружескую беседу к специалисту. Макс повторит снова — он ненавидит докторов. Пёс сегодня как-то особенно себя ведёт. Всё топчется у ног друга, укладывая морду ему на ноги, и смотрит большими глазами чуть ли не в самую душу. Несчастного будто что-то тревожило. Плохое предчувствие или одно из сотни его собачьих несчастий, со счёта которых гамма уже давно сбился. Макс для себя делает заметку: как будет время, зайдёт к Лене и, если лишний раз не выведет её из себя, спросит о состоянии пса. За последние три года личная жизнь Максимова буквально сломала ногу от количества неожиданных поворотов. Сложившаяся ситуация смешит Гнездилова до слёз и до нынешних дней: «настолько ревность Ленки за-зае... засела в горле уже, что Лемонидов не выдержал и сам ушёл к Максимову». Смешно или нет, доля истинной правды здесь есть — уже около полутора лет альфа и гамма живут вместе. На самом деле, ревность даже причиной считать было нельзя. В течение долгих месяцев осознания и неведения их отношения прыгали из стороны в сторону, как сумасшедшие. Только потом альфа с гаммой вдруг пришли к выводу, что, вообще-то, неровно друг к другу дышат. То ли дело всё было во влечении Алексея к Максу, как альфы к гамме, то ли просто дружеские чувства стали совсем не дружескими. Макс бы ни за что не подумал, но с Лёшей ему было хорошо. В чём-то их мнения были схожи, в чём-то наоборот. Дела по дому были разделены в попытке не создать свинарник, позиции с сексе — аналогично. Максимова никогда не останавливала принадлежность Леонидова к роду альф, так и Алексея не останавливала часть омежьей натуры в Максе. Они делали так, как чувствовали. Свобода в действиях и желаниях мужчин — основа в их отношениях. Нельзя было сказать, что жизнь у них шла сказочно: адекватные и неадекватные ссоры, изредка ребяческая игра «кто лучше» — однако на этот раз ради самих себя и друг друга. Отношения с Леной дали трещину. Оно и неудивительно: в один момент просто так потерять обоих мужчин — такое невезение нужно ещё постараться получить. Какое-то время бета искренне верила, что происходящее с ней — сон или какой-то затянувшийся розыгрыш. Потребовались месяца, чтобы снова видеть альфу с гаммой и как-то с ними контактировать. На сегодняшний день их отношения чем-то походят на товарищеские, однако Святой Женщины оба боятся до сих пор. Не приведи Господь попасть ей под горячую руку — в Жаровой таится немыслимая сила. Зато в отделе отношения альфы с гаммой давно были приняты. Темы, касаемые личной жизни обоих, затрагивал, разве что, Игорь, в попытке позлорадствовать или лишний раз вывести одного из мужчин из себя. Больше разговоры шли о работе. Ведь на дворе весна — особая пора для пробуждения маньяков и убийц из спячки (если они вообще когда-нибудь спят). Преступность растёт, поэтому большее количество времени оба проводят на работе. Макс до сих пор не уверен, приняло ли Алексея единственное близкое для него существо: за время их общего сожительства Пёс более нескольких раз кусал несчастного альфу за руку. К удивлению или нет — по большей степени в те моменты, когда мужчины уединялись. — Чё с тобой сегодня? — чуть охрипшим голосом интересуется Максимов у друга. Пёс поднимает на него взгляд, и гамма разок гладит напарника. — Потерпи. Хоть раз в жизни в больнице нужно познать адское ожидание своей очереди. Дверью кабинета щёлкает высокий худощавый омега. Оба сверяют друг друга неопределёнными взглядами, и Макс зевает. Его очередь подходит только через десять с лишним минут. — Драсьте, — кивает Максим и проходит в кабинет. — Снова нужна справка, товарищ Максимов? — седоволосый оглядывает пациента с ног до головы. Слабый напряг с его стороны заставляет гамму неопределённо махнуть рукой. — Если б нужна была, с первых минут бы к Вам помчался, доктор, — в достоверность своих слов мужчина прикладывает руку к груди. — У меня тут проблема одна нарисовалась... Утро начинается с сюрпризов. Ни грама не выпил, а... перед трупом чуть наизнанку не вывернуло. Сейчас тоже самочувствие ни к чёрту. — Уверены, что не употребляли алкоголь? — Богом клянусь. Врач берёт в руки мед. карту гаммы и листает пару страниц. Изучает примерно с полминуты, пока Макс за цепь тянет Пса ближе к себе и думает, какой мотив мог быть у сегодняшнего преступника. — Раньше такое бывало? — Что Вы, — гамма лениво машет рукой. — Я самый здоровый человек на земле. — Верю, — кивает врач. — Что-нибудь новое в рационе появлялось? Макс мотает головой. — Какие-то таблетки, подавители принимали? — У нас с таблетками давняя вражда. Седоволосый мужчина достаёт из тумбы направление и начинает в спешке заполнять. — Выводов я делать пока не могу, рвота — последствие многих нарушений. Если ни алкоголя, ни новой пищи у Вас не было, проблема кроется в чём-то другом. Возможно, в кишечном заболевании, — мужчина стаскивает очки, как бы подходя к заключению. — Вот Вам направление на сдачу мочи. Заодно проверим наличие кишечной палочки. — Понял, благодарю, — Макс слегка нахмуренно берёт бумажку в руки и взглядом проезжает по кривому почерку. — Это всё? — Ну, на данный момент... — он запинается. — Вот, о чём ещё забыл спросить. Максим, были ли у Вас партнёры в последнее время? Гаммы или альфы? — Если скажу, что да? — вскидывает бровь гамма. — Сделайте, на всякий случай, тест на беременность. Виснет подозрительно долгое молчание. Седоволосый бета даже отрывается от мед. карты пациента — смотрит на улетевшего в другой мир Максима, пытающегося сложить два плюс два в голове, и взволнованно его окликает: — Максим, Вам плохо? — Мне это вот сейчас не послышалось, да? — Максимов пальцем крутит у уха. Он искренне надеется, что ему правда послышалось. — Вы про беременность сказали? — Я не исключаю такого исхода. Внезапная рвота и плохое самочувствие при резких и неприятных запахах может быть при наличии токсикоза — он начинается уже со второй-третьей недели беременности, — объясняет врач. — Гаммы — люди со своими особенностями. Вероятность забеременеть у них не так велика, как у омег, но она есть. — Ясно. За направление спасибо, тест делать не буду, — он затыкает специалиста одним тяжёлым взглядом. — Причин нет. Всё. Он достаёт проснувшийся телефон и отвечает на звонок. Имя альфы на экране моментально заставляет гамму расслабиться, даже слегка веселит. — Да, Лёшенька, еду. Не поверишь, здоров, как пёс.

***

Про пса, кстати, он загнул. К концу дня гамма насчитал ещё два интимных свиданий в уборной, и даже волшебные таблеточки Лены помочь ему не смогли. Плохое самочувствие заметно мешало. Если до этого в поисках подозреваемых Максимов прекрасно справлялся в одиночку, сейчас приходилась помощь. Разумеется, он рассчитывал на помощь Лёши — лучше поддержки любимого нет ничего на свете, но в пару по воле судьбы-кокетки попадался Гнездилов. А пользы от Игоря, очевидно, как от подорожника при смертельном ранении — шансов ноль, но надежда есть. Привезти бывшего коллегу по бизнесу убитого получилось только к вечеру, когда сил на опрос у Максимова не осталось. Дружескую беседу он свалил на Леонидова, а сам устроился за стеклом. Пришёл только, чтобы добавить щепотку искренности. Здесь уж Пёс постарался. — Нормально себя чувствуешь? — спрашивает Леонидов, шагая с гаммой в ногу. — Лёш, чудно. Съел чё-то не то, чего, разве умирал кто-то от этого? Гнездилов и не через такое проходил и вот, ходит, как ни в чём не бывало. — Ты брал у Лены таблетки? — Брал. Больше не возьму, — он приподнимает палец. — Завтра пройдёт. — Дай бог, — альфа бросает на него тёплый взгляд. — Иначе больничный. Ничего не знаю, — и идёт довольный. Типо главный в семье, типо слово его теперь — закон, и хрен ты, Максимов, что с этим сделаешь. К утру, к слову, ничего не прошло. Пока Алексей благополучно заполнял документы в отделе, Макс в кашле опустошал желудок у туалета. С утра ничего в рот не лезло, только кофе в перерывах между ездой (потому что слово Леонидова для него никакой не закон). В свободное время пришлось заехать сдать анализы — тем более, на носу выходные. Успокаивал он этими анализами больше Лёшу, чем самого себя. Ровно до четвертого дня этих тошнотворных путешествий и активного нахождения на чистом воздухе, подальше от духоты. Потом всё-таки пришлось заехать в аптеку за тестом. Макс поклялся, что любимой омеге берёт, наслушался поздравлений на будущее от женщины за кассой и скорее свалил. Глупости всё это были, гамма был уверен. Никогда в жизни он о своём ребёнке не задумывался, при сожительстве с Леонидовым — тем более. Дома гамма насыпает псу корма, делает себе кофе на ночь и почти всё время просиживает в собственных думах. По телевизору крутят какую-то американскую комедию, в микроволновке разогреваются хлопья — что-то съесть всё равно стоило, так ведь и от голода можно сдохнуть. Потом тест. Буквально всю процедуру Макс проводит с невозмутимым лицом — думает, как глупо и безнадёжно сейчас тратит свободное время, а потом зависает перед зеркалом. Смотрит в раковину, на две ебучие полоски, как на нечисть какую-то, и трёт глаза. — Пиздец, — искренничает Макс, лбом прижимаясь к зеркалу. Происходящее не до конца доходит — только минут через десять, когда он всё в сотый раз обдумывает. Там и потерянные эмоции сами собой возвращаются. — Твою мать. — Макс, я дома, — доносится из прихожей. Максимов, оказывается, будет отцом. Максимов, оказывается, попал.