***
— Говорят, это девушка, которая погибла в аварии. — Какая, нахрен, авария? Это Белая леди, та самая, которая была дочкой графа, и которую насильно выдали замуж за старика. — Разве это не парень, который выпил яд, решив, что его любимая мертва, и он, типа, до сих пор её ищет? — Нет, это уже из Шекспира. Ты уже заучилась совсем, скоро будешь как Холт. Кэти пропускает это мимо ушей, пряча случайную улыбку за дверцей шкафчика. Похоже, до того, как осесть в ССЛХ, Макклейн успел пошататься по округе и попугать местных. Круто, Кэти бы тоже обязательно так сделала, умей она выходить из тела. Чёрт, Макклейн. — Да? Проморгавшись, Кэти оборачивается, чтобы понять: Макклейн стоит прямо перед ней. Вполне материальный, самую малость взъерошенный. Только сейчас она в полной мере осознаёт разницу в росте. Он выше на сколько, одну голову, две? Зачем только такой вымахал? — Прости? — спрашивает она, отойдя от лёгкого потрясения. — Ты меня по фамилии позвала. Подумал, что тебе что-то от меня нужно. Технически, очень, но эта его форма не интересует её от слова совсем. Кэти качает головой, удобнее перехватывая лямки рюкзака. Макклейн снова хмурится. — Тогда я, эм. Пойду. — Он делает шаг назад, а Кэти зачем-то зеркалит движение. Всё же непривычно видеть его таким. Не в том смысле, что из плоти и крови, а, скорее, таким помятым. Взгляд цепляет заломанный ворот рубашки, кое-как заправленный её край за пояс джинс и неаккуратно завязанные шнурки. Это странно. Если тот астральный Макклейн уже неделю торчит в лаборатории вместе с Пидж почти до самого утра, значит, материальный Лэнс ровно столько же спит. Небось крепким здоровым сном, сладко посапывая. Она искренне завидует. — Как спится? — срывается с языка чуть громче нужного. Кто-то оборачивается даже, но ей нет до этого дела. Макклейн щурится так, будто подозревает Холт в ответственности за преступление национального масштаба. — Ужасно. А тебе-то какое дело? Хм, нелогично. По-хорошему стоило бы изучить обоих, в частности их влияние друг на друга. Узнать, воспринимает ли материальный Макклейн увиденное Макклейном астральным как сны. Выяснить, как сильна их связь и существуют ли побочные эффекты, но эти вопросы придётся отложить. Сначала нужно разобраться в природе этой околопризрачной сущности, а там уже скорректировать вектор исследований. Да, так будет вернее. — Просто интересно, — Кэти предельно честна, однако, судя по реакции, Макклейн не очень-то ей верит. — Ты странная. Наконец-то до него дошло. Это куда ближе, чем «забавная». Ей по непонятным причинам смешно, и только поэтому она добавляет идиотское: — Я с твоим духом общаюсь. Забыл уже, что ли? Разницы быть не должно, однако материальный Макклейн закатывает глаза эффектнее. Возможно, ей действительно стоит поспать как следует. — Ну да, совсем из головы вылетело. Не удивлюсь, если в рюкзаке ты таскаешь плазменный пылесос, или что там у Венкмана было. — Это наш одноклассник? — удивляется Кэти и мигом прикусывает язык, но уже поздно: Макклейн закатывает глаза ещё дальше, чем в прошлый раз. Чудо, что она вообще соображает, с таким-то режимом сна. — Ты точно поехавшая. На этом их общение заканчивается. С материальным Макклейном, разумеется. А с астральным ей ещё предстоит объясняться ночью. Хотя кто он такой, чтобы перед ним объясняться? Макклейн ей не бойфренд, они не друзья, и даже знакомыми их можно назвать с натяжкой. Это её подвал (не юридически, но духовно), она туда никого не звала, и ещё надо выяснить, какого чёрта этот недо-призрак вообще там забыл. В общем, не ему кидать ей предъявы, вот что она для себя решает, когда засыпает на последней обязательной литературе.***
Сонная Кэти Холт днём, безумная учёная Пидж ночью. Ханна Монтана мира науки. «Штуковина», как назвал прибор Лэнс, он же «Плазмосканер версии 1.0», как назвала его Пидж, почти готов. Осталось протестировать и поработать над внешним видом, конечно же. В ящиках должна быть изолента приятного зелёного оттенка, и, может, там найдётся пара тонких пластин для рукоятки. Но это потом. Сейчас она сдвигает защитные очки на лоб; под рёбрами гудит в предвкушении. Пидж на пороге открытия. В шаге от признания и славы. Настоящая учёная, как мечтала. Круче, чем брат. Возможно, круче, чем отец. В её руках прибор, который перевернёт науку с ног на голову. Заставит переосмыслить фундаментальные понятия, даст старт исследованиям в совершенно новой области. И это она его собрала. Она. — Ого, никогда тебя такой довольной не видел. Закончила, что ли? Разумеется, Лэнс уже тут как тут. Склоняется над плечом, зависнув в воздухе, пытается рассмотреть плазмосканер внимательнее. Будто правда понимает в этом что-то. Нелепость. — Закончила. — Она чувствует, что больше скалится, чем на самом деле улыбается, но предвкушение, трепещущее в груди бабочками, слишком сладкое. — А теперь замри. Тонкие электромагнитные усы плазмосканера колеблются, пока не останавливаются ровно напротив Лэнса. Индикатор мерцает в истерике, стрелка на шкале переваливает за границу, вибрация отдаёт в ладонь. На этот раз она от прибора, и это значит лишь одно. Работает. — Что за хрень?! — Лэнс отшатывается, обхватив себя руками. — Я тебя сканирую. Не дёргайся, мне нужны стабильные показатели. — Подожди, что? Ты, типа, эксперимент ставишь? Надо мной? Пидж знала, что Лэнс тупой, но не думала, что настолько. — Видишь тут ещё кого-нибудь? Сказала же, не дёргайся. — Нет. Он перелетает от неё к облезлому железному шкафу у двери. Мог бы сквозь стену просочиться, однако держится на виду — снова показушничает. Привлекает внимание. Играет с ней. У неё нет времени на игры: прямо сейчас Пидж совершает открытие мирового масштаба, некогда ей разбираться с очередными закидонами школьной выскочки. Когда она подходит ближе, Лэнс перелетает в другой угол. — Пидж, я сказал «нет». — Его тон непривычно строгий. Жёсткий. Пидж не впечатлена. — А я сказала тебе не дёргаться. Проблемы? — Я тебе не подопытная крыса, ясно? С ним всегда так. Она почти забыла, что Макклейн — обычный самовлюблённый заносчивый мудак. Стал бы невзрачный драгоценный камень ныть, попав в руки ювелиру? — Да завали уже. Всё, что от тебя требуется — постоять пару минут спокойно. Или ты даже на это не способен? Лэнс щурится. Он зол. По-настоящему. Пидж впервые его таким видит. — Не в этом дело. — Тогда в чём, уж соизволь объяснить? — Не думал, что такое в принципе нужно кому-то объяснять. Ты даже не спросила меня, согласен ли я на эти… эксперименты. Она слишком многим пожертвовала. Слишком много на кону и слишком много бессонных ночей было. Нянчиться с Макклейном в её планы не входило и входить не будет, сопли вытирать она ему не собирается, и вокруг него на цыпочках ходить, упрашивая, она не будет тоже. — Да кому нужно твоё согласие? Ты понятия не имеешь, какой вклад в науку… — Срать я хотел на твою науку! — перебивает он сразу же. Держит паузу прежде, чем продолжить: — Так друзья не делают, Пидж. По ощущениям будто начался ливень, очень локальный, ровно над её головой. Температура опустилась ниже всяких норм, а капли уже и не капли совсем, а ледяные шипы. Воздух из лаборатории откачали, оставили их двоих в полном вакууме, но если для Лэнса разница вряд ли есть, то Пидж натурально задохнётся, прямо сейчас. Чтобы не умереть, она открывает рот. — С каких пор мы друзья? На лице Лэнса целая палитра эмоций, распознать каждую ей не удаётся. Что распознаётся точно, так это неверие и разочарование. Он опускает голову; бестелесные руки повисают вдоль бёдер. — Вот как. Тогда, ну. Удачи с твоими супер-важными исследованиями. Усы плазмосканера разъезжаются в стороны, стрелка возвращается к нулю, индикатор перестаёт мерцать. Пидж стоит посреди пустой лаборатории совсем одна. И она знает, что Макклейн больше не вернётся. Ни сегодня, ни завтра, ни после.