***
— Ты? Участвуешь в научной выставке? — девушка из группы поддержки скрещивает руки на груди. Блондинистые волосы убраны в гладкий хвост, но из-за ракурса она кажется лысой, а сине-жёлтые лохматые помпоны закрывают локти. — Серьёзно? Макклейн облокачивается на коридорный шкафчик в лучших традициях худших пикаперов: — А почему нет? Знаешь, я и сам своего рода учёный. Чирлидерша закатывает глаза одновременно с Кэти, оказавшейся неподалёку. Случайно оказавшейся, конечно же. Она его не преследует. Просто… наблюдает. — Ну ладно, учёный. Тогда увидимся на выставке. Девушка уходит в сторону спортзала, напоследок будто бы случайно коснувшись помпоном тыльной стороны ладони Макклейна. Чтобы повестись на это, нужно быть полным идиотом, и… да, Макклейн им и является. Он едва шею не сворачивает, а от его томного вздоха противно до ужаса. Впрочем, обожание на его лице тут же сменяется самым настоящем горем и трагедией. Любопытно. Кэти выжидает целый урок. Это время она тратит на новые заметки о связи астрального с материальным, осторожно проверяет показатели приборов, которые носит с собой в рюкзаке, и составляет план действий, сверяясь с книгой по социологии. Школьный библиотекарь был очень удивлён, но ведь надо с чего-то начинать, верно? Удобный момент подворачивается в обеденный перерыв. — Слышала, у тебя проблемы с научной выставкой? Макклейн едва не запинается о собственные ноги (и куда только такие длинющие отрастил). Кэти выдерживает паузу, так и не отлипнув от стены. Для большего эффекта не мешало бы ещё подбрасывать что-нибудь в руке, типа яблока или монетки, как крутой загадочный второстепенный персонаж подроскового фэнтези-сериала про попаданцев, но ничего подходящего в рюкзаке не нашлось. Осмотревшись и поняв, что обращается она именно к нему, Макклейн всё же делает неуверенный шаг ближе. — И откуда слышала? — Я же экстрасенс, забыл? — Точно-точно. Ну и что же у меня за проблемы, мисс экстрасенс? — М-м-м, дай посмотреть. — Кэти прижимает пальцы к вискам в стиле профессора Ксавье и продолжает более низким голосом, чем обычно: — Решил склеить девчонку и наврал про участие, а теперь не знаешь, как выкрутиться, потому что проекта у тебя нет. Сцену тупее ещё надо постараться разыграть, но Макклейн ведётся. Или очень убедительно делает вид — он кажется всерьёз потрясённым. Ну не может же он быть таким наивным? — …ты правда экстрасенс, что ли? Соблазн велик, но она и так уже достаточно ему наврала. — Просто видела твой дерьмовый подкат и сделала выводы, уж извини. Макклейн выдыхает с ощутимым облегчением. Простак он простак и есть. — Да чего теперь, всё так. И что же ты можешь мне предложить? — Предлагаю место в моей команде. Пристальный взгляд заставляет её вздрогнуть. На мгновение Кэти кажется, что её раскрыли. Что он видит куда больше, чем она может себе представить. Возможно, так и есть. Возможно, у неё паранойя. — С чего такая щедрость? — Макклейн щурится, и это было бы безумно горячо, будь на его месте кто-нибудь другой. Кто-нибудь, кто был бы хоть немного в её вкусе, но увы. — За мной должок. Ну, за тот совет. Ненавижу оставаться в долгу. Да и разговаривать у меня не очень выходит… Подумала, что сделаю всю техническую часть, а ты выступишь. Все в выигрыше. Кэти замирает в ожидании ответа. Растирает большим пальцем запястье, рассматривает выкрашенные в бледный беж стены — всё что угодно делает, лишь бы не смотреть на Макклейна — и всё же не выдерживает, неожиданно для себя встречаясь с ним взглядом. Ответом служит улыбка и протянутая ладонь. — Тогда я в деле, капитан.***
Выставку переносят на воскресенье; тем лучше для них обоих. У Кэти есть время подшлифовать простенькую лазерную установку, а у Макклейна — вызубрить презентацию. Оказывается, он не такая уж бестолочь, и даже понимает что-то, если объяснить. Вряд ли это хороший комплимент, но Макклейн его принимает, говоря в ответ, что юная мисс Холт не такая вредина, какой казалась. За это он получает ощутимый тычок под рёбра, а Кэти — напоминание о том, каково это, касаться кого-то. Подготовка занимает почти всё свободное время. Они остаются в школе допоздна, и остаток недели Кэти спит беспробудным сном. Признаться, она самую малость скучает по Лэнсу. Тому, который не держится с ней настороженно, который постоянно лезет под руку и который веселит её дурацкими шутками. Удивительно, каким разным может быть один и тот же человек. Наверное, она смотрела на него слишком долго. На вопросительное: «Что?» Кэти неуверенно отвечает: «Ничего» и возвращается к полировке зеркала для установки. Как бы то ни было, всё проходит прекрасно. Макклейн разве что не пропевает доклад, срывая овации жюри, а Кэти лишь добавляет пару слов от себя в конце. Та блондинистая чирлидерша тоже здесь — одобрительно кивает и хлопает, когда Макклейн выходит на поклон. Что ж, можно сказать, что Кэти помогла ему склеить девушку. Чувство странное. Ещё страннее оно становится, когда их называют победителями, и вместо того, чтобы пойти хвалиться кубком перед чирлидершей, Макклейн бросается обнимать Кэти. — Ты молодец! — говорит он ей после того, как неловко отстраняется. — Было здорово поработать вместе. Если ещё понадобятся мои ораторские способности, то только маякни. Макклейн прощается и уходит, даже не повернув голову в сторону машущей ему чирлидерши. Кэти остаётся стоять с кубком и ворохом самых разных мыслей. Мэтт звонит вечером с поздравлениями — ему рассказала мама. Он хвалит Кэти и называет настоящей учёной, и пускай она знает, что это не так, спорить с ним не собирается. В кои-то веки выдался приятный тёплый вечер. А если повезёт, то его можно будет провести в приятной компании. — Скучаю по тебе, сестрёнка, — бросает Мэтт напоследок. Пидж не успевает ответить, что тоже. В горле застревает ком.***
Лэнс присоединяется к ней на крыше. Ветра почти нет, но полы дымчатой куртки трепещут. — Это ты тоже воображаешь? — спрашивает Пидж, указав подбородком. Лэнс пожимает плечами. — Вроде того. Что, не круто? — Не-а. — Qué lástima. Пидж смеётся, ещё больше из-за того, что Лэнс попытался толкнуть её локтем в бок, но не вышло. Точнее, прошло насквозь. Он дует губы и демонстративно облокачивается об остаток стены, служащим им двоим чем-то вроде перил. Пидж занимает своё место рядом. — Иногда мне кажется, что я тебя знаю. Деревья под домом стоят неподвижные, даже строительная пыль не взметается маленькими клубами. Всё замирает в ожидании, в то время как ураган внутри Пидж уносит её в Канзас. — Мы слишком много вместе тусуемся, — она пытается найти правдоподобное объяснение, но Лэнс качает головой. — Я не об этом. Скорее, будто знал тебя раньше. Странно, не находишь? — Странно. — В последнее время я многое вспоминаю, — продолжает он, и Пидж всё сложнее держать лицо, — в основном своих знакомых по школе и то, как там было. Может, потому, что я недавно был около школы? Может, я учусь там? Это бы многое объяснило. Это и правда многое объясняет. И Лэнс правда не такой тупой, каким кажется. И вся эта правда Пидж совсем не на руку. — Ну и… — она прочищает горло. — Что именно ты вспомнил? — Не самые приятные вещи, к сожалению. Наверное, Лэнс хотел покрепче ухватиться — пальцы вязнут в кирпичной кладке, и он недовольно морщится. Поддержать его не выйдет. Не умеет Пидж людей поддерживать. Был бы тут Мэтт, он бы… — И всё же? — Я обычный неудачник, — его улыбка грустная, а взгляд непривычно печальный, — у меня и друзей-то нет. — Неправда! — перебивает Пидж и продолжает уже тише: — В смысле, с чего ты взял? Ты весёлый и общительный, у тебя полно друзей должно быть. — Да какой там. Все клубы перепробовал, записывался везде, где мог, и никуда не влился. Я ведь старался со всеми быть милым, но дальше чем «а, ты тот парень, да?» не сложилось. Бываю нужен только тогда, когда надо что-то сделать, и ведь делаю, потому что если не буду — со мной совсем общаться перестанут, а я не хочу. Не хочу остаться… один. Я совсем идиот, да? — Нет. Я понимаю. — Пидж обхватывает себя руками. — Лучше, чем ты думаешь. — Ты тоже пытаешься всем угодить? — Наоборот — никого к себе не подпускаю. В тишине слышно, как мимо проезжают машины. Через дом от них, похоже, вечеринка. Будь стены тоньше, можно было бы услышать мерное гудение старого генератора в подвале. Будь Пидж астральной материей, она бы просочилась в самый низ и больше никогда бы не выбиралась на поверхность. Но она здесь, из плоти и крови. И жалеет об этом как никогда. Болит ли у астрального Лэнса в груди так же, как у неё? — Давай, подруга. — Что? — Я вывалил тебе свои переживания, будет честным, если ты вывалишь мне свои. Побуду свободными ушами. Пидж, в отличие от Лэнса, может вцепиться пальцами в кирпичную кладку. Может прокусить губу до крови и может шмыгать носом из-за накативших чувств, которыми ни с кем ещё не делилась. — Я никогда и не пыталась заводить друзей. Таскалась всё время за старшим братом. Он… он для меня круче всех. Мы вдвоём эту лабораторию обустраивали. Почти целый год перетаскивали сюда всё из гаража, а потом зависали здесь. Представляли себя безумными учёными. Собирали всякий хлам из всякого хлама. Мне было весело с ним. Думала, что так всегда будет. А потом он поступил в универ и я поняла, что отношений с другими людьми не завела. И решила для себя — нахрен это всё. Оставаться одной больно. Стоит только привыкнуть, и… Она не собиралась плакать, но слёзы текут сами собой. Лэнс, кажется, пытается дотронуться до её лица, но у него не получается. — Эй, эй-эй-эй, посмотри на меня. Злясь на себя за показанные эмоции, Пидж вытирает щёки рукавом и сдвигает очки на макушку — линзы всё равно испачкались. Вроде бы это она тут о себе говорит, однако виноватым выглядит почему-то Лэнс. — Прости. За тот мой выкидон с прибором. Если бы я знал раньше, то я бы никогда… — Забей. Это я тогда неправа была, так что. Всё по делу было. К удивлению для себя Пидж понимает, что говорит искренне. Более того, она принимает свою неправоту, и впервые ей по-настоящему совестно за содержимое рюкзака. Не стоило продолжать исследования. Лэнс ведь ей поверил. Поверил или нет, но он выглядит раздражённым. Даже злым, и Пидж не хотела бы, чтобы это было из-за неё. — Правда, не бери в голову, — пытается она его успокоить. — Да я не об этом. — Лэнс ерошит волосы на затылке и пытается погрызть ногти. Безуспешно. — Тогда в чём проблема? — В том, что я очень хочу тебя обнять. Пидж без понятия, как выглядит её лицо, но, видимо, дерьмово, раз Лэнс тут же начинает оправдываться: — Типа, я без подтекста. По-дружески там, знаешь. Поддержать и всякое такое. Я люблю обниматься. Наверное. Слушай, уже поздно, может, я тебя до дома провожу? У тебя такие круги под глазами, тебе отоспаться бы. Но это симпатичные круги под глазами, носи их, если нравится, я не осуждаю. Хотя как их можно носить, боже. В общем, пойдём, пока я не совсем похоронил себя в твоих глазах? Вниз они спускаются в тишине. Пидж подсвечивает себе дорогу фонариком телефона, Лэнс неслышно скользит по воздуху рядом. Один раз она оступается и хватается за стену — мгновением позже Пидж замечает в своём локте прозрачную ладонь, а следующим мгновением слышит раздосадованный выдох. Страшно во всём этом то, что и ей досадно тоже. — Дальше не пойду, — сообщает ей Лэнс, когда они выбираются на свежий воздух. — Не хочу, чтобы потом болтали, что ты с призраками водишься. Он исчезает в здании, не позволив Пидж ответить, что это он сам предложил её проводить, вообще-то, но оно и к лучшему. Потому что ей очень многое надо обдумать.