Дурман

Фемслэш
NC-17
Завершён
103
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
81 страница, 10 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
103 Нравится 38 Отзывы 21 В сборник Скачать

6.

Настройки текста
С приездом Гюльбахар-султан, казалось, что дворец замер. Валиде-султан находилась во внутреннем ожидании какой-то беды, ожидая, что ее вновь прибывшая госпожа начнет действовать исподтишка. Но все было тихо, однако эта тишина передавалась всем: от дворцовых слуг и охраны до наложниц. Илькнур предпочитала делать вид, что ничего не происходит. Она исполняла свои обязанности, однако и от ее глаз не ускользало то, как сильно в последнее время была напряжена Кёсем-султан. Она будто абстрагировалась ото всех, предпочитая большую часть времени проводить или в вакфе, или в одиночестве. На ней сказывались натянутые отношения с Султаном Мурадом после того, как Султанша, ослушавшись его приказа, решила отправить принцессу Фарью во дворец в Ускюдаре. По пути на нее напали и чуть не убили, а тень подозрений легла, разумеется, на Валиде-султан. И пусть Илькнур знала, что очень скоро эти подозрения развеялись, отношения Повелителя к матери все еще оставались прохладными. Единственное, о чем переживала Илькнур – это здоровье госпожи. Она стала мало питаться и мало времени проводить в саду, все больше запираясь в покоях, все больше ссылаясь на важные и неотложные дела. Илькнур испробовала все, но тщетно. Она вместе обычным настоем готовила и другие, добавляя различные лекарственные травы, но Кёсем-султан предпочитала принимать лишь то, что, по ее мнению, было для нее жизненно необходимо. Она не терпела к себе никакой жалости и терпеть не могла проявлять слабость. По этой причине вот уже несколько дней она не звала Илькнур к себе, оставляя ее томиться в одиночестве в соседней комнате. Девушка не знала, каких чувств в ее душе больше: волнения или желания? Она страстно пыталась облегчить хоть как-то ношу своей госпожи, но та лишь безучастно махала на нее рукой, приказывая оставить ее в одиночестве. По ночам Илькнур просыпалась в холодном поту, прислушиваясь к себе, ощущая любое касание простыни и одеяла как разряд молнии на своем теле, желая, чтобы так касались ее пальцы Кёсем-султан. Время тянулось, не заканчиваясь, словно мед, перетекающий с края ложки в блюдце. В один их таких дней Илькнур, взяв ответственность на себя, приказала приготовить для госпожи хаммам, а сама направилась к ней, чтобы попытаться уговорить ее отвлечься и снять накопившееся напряжение горячей ванной с травами и розовыми лепестками. Кёсем-султан просматривала почту, откинувшись на спинку оттоманки. Возможно, никто и не замечал, но Илькнур видела залегшие под глазами тени и ставшие более заметными морщины в уголках глаз. Откуда у этой женщины вообще они могли быть, если ее лицо всегда остается непроницаемым? Султанша бросила на вошедшую лекаршу быстрый взгляд и снова опустила его в бумагу. – У тебя какие-то новости? – безучастным тоном спросила она, откладывая свиток и делая жест Мелек, чтобы та подала ей новый. – Я приказала приготовить хаммам для Вас, госпожа. Кёсем-султан замерла на мгновение, но тут же оттаяла. – Приказала? – на ее устах заиграла ядовитая ухмылка. – Я не ослышалась? Мелек застыла за спиной Султанши, почти с ужасом глядя на Илькнур. В ее взгляде даже не читалось больше злорадства. Видимо, такие фразы, брошенные случайно, были чреваты очень серьезными последствиями. – Можешь быть свободна, Мелеке, – добавила после недолгого молчания Валиде-султан, и та, откланявшись, удалилась, бросив на лекаршу сочувственный взгляд. – До сегодняшнего дня я была уверена, что только мне позволено отдавать приказы в этом дворце. Султанша медленно отложила письмо в сторону и встала, чтобы быть ближе к Илькнур. – Я осмелилась на эту дерзость только ради Вашего благополучия, госпожа, – огромных усилий Илькнур стоило сохранять непроницаемое лицо, чтобы не выдать волнение и нарастающий испуг. За все то время, что Кёсем-султан позволяла Илькнур быть рядом с собой, девушка все еще не знала, чего от нее ожидать и как госпожа будет реагировать на ее слова и поступки. Каждый раз она чувствовала себя входящей в клетку с львицей. Она может пощадить тебя, но также может и уничтожить, не оставив даже костей. Взгляд Кёсем-султан не сулил ничего хорошего. Она пресекала от слуг любые проявления дерзости, но Илькнур все часто сходило с рук, и причину этому они обе знали. – Госпожа моя, я провинилась перед Вами? Вы не одариваете меня даже взглядом. Что так Вас мучает? Поделитесь, я разделю с Вами эти думы. Лицо Кёсем дернулось, выдавая ее истинные эмоции, но она тут же нацепила на себя непроницаемую маску. Казалось, что эти слова помогли, потому что взгляд ее смягчился и стал теплее. – Твоей вины нет ни в чем. Я не в настроении. Уходи. И Султанша сделала шаг от Илькнур, но та перехватила ее руку, не давая ей отойти. Глядя прямо в глаза Кёсем-султан, она поднесла ее руку к губам и оставила на ней несколько крепких поцелуев. Валиде-султан выдохнула. В этот раз все обошлось, и кости Илькнур остались целы. Может, дело было в том, что Султанша действительно устала от происходящего, поэтому она просто промолчала, будто позволяя Илькнур распоряжаться ее временем так, как ей считается нужным.

***

Когда тело Кёсем погрузилось в горячую ароматную воду, она, наконец, позволила себе выдохнуть. Вода забирала усталость, даря негу и желанную слабость. Валиде-султан закрыла глаза, чувствуя, как дрема овладевает ею, как руки Илькнур разглаживают кожу на лбу и висках. Она призналась себе, что ей стало гораздо легче, и вместе с усталостью ее тело покидали и темные мысли, терзавшие душу уже много дней. Кёсем открыла глаза и почувствовала, что взор ее и разум стали более чисты и открыты. Она провела ладонью по водной глади, цепляя несколько лепестков розы, вертя их в пальцах. – Вы хотите чего-нибудь, госпожа? – негромко спросила Илькнур, отнимая руки от лица Кёсем. Султанша немного приподнялась над водой, поворачиваясь к девушке лицом. Она похлопала ладонью по широкому борту ванной, приглашая Илькнур присесть, и та не колеблясь села. – Это то, что мне было нужно. – Я рада угодить Вам, - девушка учтиво кивнула, пытаясь скрыть улыбку. – Только вот… Тело служанки напряглось. Она бросила на госпожу взгляд исподлобья, тревожно впитывая все слова, сказанные Кёсем. Но та уже пребывала в слишком в хорошем расположении духа, чтобы высказывать недовольство. Она на мгновение вспомнила отрывки из своей молодости. Когда-то давно она была здесь совсем юной. Рядом был ее Ахмед, и они долго разговаривали, даже не прикасаясь друг к другу. Какой Султан мог бы похвастаться таким бережным отношением к наложнице? Были ли такие в истории Османской Империи? Эти воспоминания заставили Кёсем улыбнуться. Здесь перед ней была Илькнур. Девушка, которая смогла разбудить в ней чувства, но такие непохожие на те, что она испытывала раньше. Теперь от Кёсем зависело то, когда состоятся их встречи, как они будут проходить. Лишь по воле Султанши Илькнур могла ее касаться. Кёсем поманила ее пальцем, заставляя наклониться ближе. Лекарша слегка склонилась через бортик и внимательно смотрела на свою госпожу, совсем не подозревая о том, что она задумала. Ловко обхватив ее за талию, Кёсем потянула тело Илькнур на себя, и она, соскользнув с бортика, плюхнулась прямо воду. Брызги ударили женщине в глаза, она зажмурилась, но едва сдержала смех, когда открыла их и увидела перед собой свою Илькнур, больше похожую сейчас на разгневанную мокрую кошку. – Ну и шутки у Вас… Кёсем-султан. Смех все же сорвался с губ Султанши, и вместе с ним ее тело покинула еще одна часть напряжения, а на его месте воцарилась легкость. Илькнур откинула мокрые пряди волос с лица, метнув гневный взгляд зеленых глаз в сторону госпожи, и встала намереваясь выйти. Полотенце ее от тяжести воды осталось на дне ванной, поэтому взору Кёсем-султан открылось только ее обнаженное тело со стекающими по нему каплями, прикрытое лишь парой розовых лепестков, прилипших к груди и животу. Женщина залюбовалась этим видом и потянулась, желая притронуться к Илькнур, чтобы проверить, не чудится ли ей это. Но лекарша, проигнорировав этот жест или не заметив его, уже вцепилась в бортик ванной, чтобы выбраться. – Куда ты собралась? – удивленно спросила Кёсем и повторила свой жест: обхватила талию Илькнур рукой и притянула к себе, усаживая на колени. Девушка со сдавленным писком приземлилась прямо на Кёсем-султан и, чтобы не завалиться назад в воду, вцепилась в ее плечи пальцами. Между ними наконец возник зрительный контакт, и несколько минут они просто смотрели друг на друга, кажется, обе не понимая, как жили, не касаясь друг друга столько времени. Илькнур первая сдалась. Она выдохнула и прижалась щекой к щеке своей госпожи, прошептав что-то нечленораздельное. Кёсем решила слегка поменять их позу и усадила девушку сверху, чтобы ее колени были по обе стороны туловища женщины. Теперь они касались друг друга обнаженной грудью, чувствуя все вибрации, которые исходили от их тел. – Скажи, что соскучилась, – Илькнур лукаво улыбнулась. От ее злости ничего не осталось, видимо, она сама уже давно мечтала о близости со своей госпожой. Кёсем убрала несколько налипших прядей волос с ее лица и обхватила его ладонями. – Мое сердце едва не вырвалось из груди, когда я увидела, чего лишала себя все эти дни. Лекарша улыбнулась еще шире, видимо, оставшись удовлетворенной этим ответом. Они поцеловали друг друга, и этот поцелуй был наполнен всеми чувствами, которые копились в них долгими ночами друг без друга. Кёсем ловила каждое движение губ своей спутницы, про себя отмечая, что она стала еще слаще, еще желаннее, чем прежде, что тело ее еще более чутко отзывается на прикосновения. «Мой солнечный свет», – прошептала Кёсем, отрываясь, и Илькнур, рвано дыша, прижалась еще ближе, чтобы снова отыскать губы своей госпожи, не желая разрывать эту связь между ними. Время исчезло для них в который раз. Султанша не контролировала свое тело и руки, блуждающие по телу Илькнур, то оглаживающие ее грудь, то спускающиеся вниз, чтобы сжать ягодицы и притянуть ее к себе. Она почувствовала пальцы девушки, скользнувшие между ними, и откинула голову на бортик ванной, чувствуя, как волна за волной на нее накатывает наслаждение. Из ее рта вырвался стон, и Илькнур дернулась. – Я… я сделала тебе больно? Кёсем поймала ее напуганный взгляд. Она испугалась. Конечно, она испугалась, ведь никогда раньше ее госпожа не реагировала на ласки подобным образом. Это был первый раз, когда она позволила себе этот стон. Когда она позволила своей страсти вырваться наружу. – Нет. Нет, моя душа. Мне хорошо с тобой. Если бы ты могла себе представить, как сильно. Лицо Илькнур потеплело, но все еще было настороженным, и Кёсем притянула ее к себе, чтобы окончательно убрать все подозрения. Постепенно они снова вошли в привычное русло и обе расслабились. Стоны больше не пугали девушку, а Кёсем с каждым движением ее пальцев осознавала, что глубже отдается этой страсти. Она чувствовала Илькнур в своем лоне, ее губы на своей шее, и не могла противиться этим чувствам, ныряя в них, словно в омут. После они отдыхали, все еще находясь в воде. Она постепенно остывала, намекая, что пора покидать хаммам и возвращаться в реальный мир со своими проблемами и думами. Кёсем последний раз поцеловала Илькнур в лоб перед тем, как вылезти из воды. – И не вздумай говорить, что так целуют мертвецов, – строго добавила она, вспоминая, как в прошлый раз девушка сделала ей замечание. – Если моя госпожа говорит, что это значит: «Ты принадлежишь мне», значит, так и есть. В конце концов, все в мире происходит так, как желает Кёсем-султан, – Илькнур без стыда наблюдала, как обнаженная госпожа покидает ванну и облачается в свой наряд после купания. – Подхалимка, – ответила ей Султанша, но без зла. Ее настроение сейчас было на высоте, но вглубь души уже закрадывалась тревога, что стоит им покинуть эту комнату, то вся эта атмосфера растает, словно дым. Илькнур тоже покинула воду, чтобы помочь госпоже одеться и убрать ее растрепавшиеся волосы. – Теперь Ваши глаза сияют. Я была напугана, когда видела Ваш тусклый взгляд, Кёсем-султан. Султанша ласково и почти по-матерински потрепала Илькнур по щеке. – Я знаю, что ты всегда озаришь дорогу, по которой я иду, мой свет. Девушка улыбнулась, и Кёсем-султан не заметила, как с этой улыбкой в уголки ее глаз закралась печаль. Она крепко поцеловала ее, чувствуя, как Илькнур всем телом прижимается к ней, а затем легко толкнула за ширму, чтобы прижать ее к стене и подарить еще один поцелуй. – Пора. Нам пора, – в полураскрытые губы сказала она девушке, но та, словно сорвавшись с цепи, и не думала отпускать от себя Кёсем. Илькнур закинула ногу на талию своей госпожи, не давая ей отстраниться, губами бесчисленное количество раз, касаясь ее ключиц. – Помилуйте, Кёсем-султан, – прошептала она, бросая безумно яркий взгляд из-под длинных ресниц. И Султанша сдается перед лицом этой неприкрытой наглости и дерзости, перехватывая ее поднятую ногу под коленом, делая шаг навстречу нагой бесстыднице перед ней.

***

Илькнур сдержала свое обещание и вывела Элиф на откровенный разговор, однако он не был плодотворным. Гюльбахар-султан очень глубоко пустила свои корни в голову этой молодой наложницы. Элиф отказывалась слушать все убеждения Илькнур, аргументируя это тем, что валиде Шехзаде Баязида была единственной госпожой, заслуживающей верности. Правда, из этого разговора Илькнур узнала кое-что еще, но она пообещала оставить это в секрете. Элиф проговорилась, что оказалась во дворце только благодаря Гюльбахар-султан. Что та сама распорядилась выкупить ее и еще нескольких девушек с невольничьего рынка и отравить во дворец как подарок Султану Мураду. Илькнур не подозревала, какой важной это была информация для Кёсем-султан во многом потому, что та никогда не рассказывала ей, каким опасным врагом могла быть Гюльбахар. Поэтому лекарша жила с этой информацией, чувствуя, как та с каждым днем все тяжелее и тяжелее ложится грузом на ее сердце. Как будто какое-то внутреннее предчувствие подсказывало ей, что такие события не могут быть просто совпадением. Но она пообещала Элиф не смотря ни на что держать эту тайну в секрете, не подозревая, что сама того не ведая вступила в круг тех самых гаремных интриг, от которых Кёсем-султан просила ее держаться подальше. Ей казалось, что все происходящее развеется само по себе и забудется. Но атмосфера во дворце становилась все более гнетущей, а Кёсем-султан все более задумчивой. Она поделилась с ней недавно тем, что чувствует, будто что-то ускользает от нее. Что-то очень важное, что помогло бы ей раз и навсегда разделаться с Гюльбахар. И больше всего Илькнур тяготило то, что она скорее всего знала, какой была эта информация. Не так давно она сама столкнулась с Гюльбахар-султан. Султанша была очень вежливой и производила вполне хорошее впечатление, если бы не предостережения Валиде-султан, то Илькнур ни за что на свете не подумала о ней плохо. Гюльбахар-султан пожаловалась лекарше на частые боли в груди, связанные с ее болезнью. Поделилась тем, что наслышана о способностях девушки и попросила ее приготовить и для нее тоже какое-нибудь лекарство. «Сначала мне придется доложить об этом Кёсем-султан», – честно ответила Илькнур на эту просьбу, наблюдая перед собой лицо Гюльбахар-султан. Она ничуть не смутилась, будто ожидая ответа. Лишь кивнула, соглашаясь с ее словами. – Конечно, сначала оповести свою госпожу, Илькнур-хатун. А то вдруг она подумает, что ты что-то замышляешь против нее вместе со мной. Знаешь, Кёсем-султан стала очень подозрительна. В молодости она была совсем другой. Девушка проигнорировала это замечание и откланялась, направляясь прямиком в покои Валиде. В этот момент она явно ощутила тучи, сгущавшиеся над ее головой. Не бывает таких совпадений. Ей нужно было обо всем рассказать госпоже. Кёсем-султан отреагировала спокойно, лишь разочарованно покачала головой. Она как никто осознавала масштабы благородства Илькнур, и в глубине души подозревала, что когда-нибудь оно сможет ее погубить. Тьма подобралась очень близко, почти вплотную, и Кёсем видела, как ее свет ускользал от нее, отнимаемый вновь прибывшей во дворец бывшей наложницей ее покойного мужа. Сердце ее сжалось, но она сохранила на лице спокойствие и рассудительность. – Как же ты могла это от меня утаить? – голос госпожи был скорее обиженным, чем гневным, и этот тон даже сбил Илькнур с толку. – Я думала, что смогу со всем разобраться сама. «Сама». Кёсем печально ухмыльнулась. Она взяла Илькнур за руки, пытаясь усмирить бурю внутри себя. – Неужели ты не понимаешь, что только для меня ты значишь целый мир? Неужели ты не понимаешь, что для остальных ты просто рабыня, которую можно убрать одним лишь движением руки? Неужели она, правда, этого не понимала? Илькнур подняла на Кёсем глаза, полные слез. Она была похожа на испуганного ребенка, и Султанша, подавшись порыву, обняла ее и прижала голову к своей груди. Пальцами она гладила ее по волосам, чувствуя, как сотрясаются ее плечи. – Моя благородная девочка, – тихо сказала она. – Ты так пыталась уберечь всех, но не позаботилась о том, кто убережет тебя. Илькнур не ответила ничего, лишь прижалась крепче, будто это объятие было последним в ее жизни. Кёсем отняла ее голову, чтобы заглянуть в глаза. – Заканчивай эти слезы, – она быстро поцеловала ее в лоб. – Ты принадлежишь мне, и я придумаю, как тебя уберечь. Сделай то, о чем просить Гюльбахар-султан. Она не посмеет причинить тебе боль. И Султанша сама стерла с лица Илькнур пару застывших на щеках слезинок, а затем отпустила ее. Теперь на сердце было еще неспокойнее, чем прежде. – Хаджи! – громко позвала она своего верного слугу к себе, он явился незамедлительно. – Султанша? – Скажи Гюльбахар-султан, что я хочу ее видеть в приемных покоях. Евнух оставил ее в одиночестве, давая ей всего несколько минут на раздумья о том, как использовать информацию, выданную ей Илькнур. Она могла раз и навсегда избавиться от своего давнего врага, но не было сомнения, что это останется неотомщенным. О, ее Илькнур. Ее райский цветок, ее награда за все годы мучений, ее находка, ее отдушина. Как же ты могла так долго держать это все в себе? Кёсем посмотрела на двери ее покоев. Там она сейчас готовила что-то, переставляла баночки, резала цветы и толкла их в ступке. Готовила лекарство и, может быть, даже не подозревала, какую беду на себя навлекла. Но разве могла ее чистая душа знать, что она сама себя губит? Кёсем не хотела думать, но мысли ее сами возникали в голове. В конце концов, ее столько раз предавали самые близкие ей люди, даже ее дети, чего говорить о рабыне? Она не знала ничего о ней. Может быть, и Илькнур тоже появилась во дворце по воле Гюльбахар-султан? Нет, этого не могло быть. Ее глаза были самыми чистыми, ее душа была невинной. Султанша вспоминала все их моменты наедине, все ее слова. Разве могло это быть фальшью? Это был первый раз, когда Кёсем-султан заподозрила Илькнур в чем-то плохом, однако она быстро отвела от себя эти мысли, уже зная, что снова вернется к ним, потому что сомнение – это змея, медленно сжимающая душу и сердце в кольцо. Она вернулась и к тем мыслям, к которым так не хотелось возвращаться. Когда на одной чаше весов стоит государство, а на другой сердце, что следует выбирать? Был ли выбор? Выбора не было. Она вспомнила, как сегодня утром Илькнур смотрела на нее, как выгибалась под ее пальцами, шепча что-то несуразное, но такое важное. Она вспомнила ее мокрые волосы, мыльные скользкие пальцы. Кёсем вдруг стало нечем дышать от этих воспоминаний, потому что стоны Илькнур все еще стояли в ее голове. Илькнур. Ее свет, ее оазис. Ее погибель. Кёсем сглотнула, чувствуя, оставшуюся на языке горечь и вышла из покоев.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.