А однажды...

Он должен стать сильнее. Должен. Ради леди Ирэн. На прошлой тренировке его победила не только Димария, но даже Азир! «История» действительна необычна, редка, и сам Найнхарт силён как маг, но… Если увидеть ту лазейку, – что там – целый лаз! – то как легко его победить. Не то, и это тоже. А тут что такое интересное? Вроде бы новые листы, закарючки кривые. Чертёж? Ну и почерк. А нет, сверху понятнее. Врата Затмения? Не слышал. Крестик – поинтересоваться у леди Ирэн. А эту книгу он проштудировал полностью – не связанная с основной магией тайная другая – очень полезная штука. И атакующих заклинаний в Ветре больше, но чтобы овладеть ими на сносном уровне, а не брать грубой силой, надо учиться, делать Ветер основной силой. Найнхарт к такому не готов. Да и какая она тайная? Любой мало-мальско думающий человек, узнав название Щитов, пойдёт искать что-нибудь об этих существах, спригганах. А там уж и до магии ветра недалеко. Так, кажется, здесь есть интересное. Не книжка, а тоненькое, вручную сшитое руководство. На первом листе – человек, постепенно превращающийся во что-то четырёхлапое, чёрно-расплывчатое. Посмотрим. Ага, то, что надо! Превращение звериной сущности. Как дополнительная магия подходит идеально, поскольку заклятие здесь только одно, да и требуется на него не так уж много магии, больше моральных затрат. По факту, она имеет одни корни с Превращениями, изменяя не только внешние данные, но и ряд способностей, внутреннее устройство организма. Правда, отличия очень существенны. Превращения многогранны и многосторонни, маг-мужчина может превратиться в маленькую девочку, в кошку и своего друга, полностью осознавая себя, сохраняя некие особенные черты, к примеру, магический «след», в животном образе он смог бы говорить. Разумеется, это преображение требует сил, и как только они иссякнут, маг примет истинный облик. Сущность работала по-другому. Магия требовалась лишь на превращение, которое было скорее вытягиванием «на свет Божий» внутреннего зверя. Выбрать его, понятное дело, нельзя, как, например, цвет кожи или волос. Если ты в душе крыса, то благородным львом не обернуться. Но опять же, люди изменчивы, то что ты о себе думаешь – необязательно правда, с последнего превращения ты мог измениться. Был во всех смыслах козлом, а потом полюбил волчицу, изменился ради нее и вот, рядом бредут два гордых зверя… Обидно, правда, если Найнхарт вдруг окажется какой-нибудь дворняжкой или бобром, но что поделать! После превращения тебя уже нельзя отследить – ищут по сущности, а она изменилась. Память, конечно, тоже может подкачать, как и разум. Говорить опять же нельзя, и можно никогда не обернуться назад, но ради леди Ирэн! Даже если Найнхарт станет джунгарским хомячком… ( Чего он уже не заметил, увлечённый заклинанием, так это ворвавшихся Димарию, Азира и Брандиш, несущих сильно «фонивший» артефакт к Августу ). Найнхарт почувствовал, что лежать ему мягко и тепло, под руками у него шерсть, а тело кажется таким сильным! Превращение точно уда!.. – Мяааа! – Высказалось над ухом и Найнхарт, в абсолютно человеческом облике, еле увернулся от удара тяжёлой лапой. Подскочил, замотал головой и застыл. Злобно виляя хвостом, вокруг него ходила львица, рядом испуганно оглядывался не то шакал, не то койот, на чьей голове флегматично чистила перья ворона. Найнхарт завалился в обморок. Очнулся он от похлопывания по щекам, видно, что из опасения это делалось слабо, поскольку большая ладонь закрывала пол-лица. Найнхарт приоткрыл глаза, и, на радостях, обнял Августа, но тут же получил клювом по голове и разжал руки. Ворона на плече недоверчиво поворачивала голову и ласково выискивала что-то в густых седых волосах. Найнхарт оглянулся. – Кто это? – Глухим шёпотом спросил он, уставившись на хребетского волка, известного на Ишгаре и Гилтене как арболеский волкодав. В общем-то, было, за что получить такую известность. Умная и разумна, как крыса или обезьяна, долгоживущая, до двенадцати лет в дикой природе, тварь, и это скорее ругательство, отличалась огромной силой и соответствующими размерами. Усреднённый рост солдата арболеской армии составлял метр-семьдесят-пять. Головой, иногда, не считая ушей, волк доставал до верхней границы тазовых костей. – Инвел, – коротко бросил Август, перебирая сухими пальцами брошюру. Волк поднял голову, коротко и страшно глянул на шакала-койота, до этого со злобными звуками обхаживающего его, хотя напасть, но не решаясь. Азир, это Найнхарт понял сразу (ну а кто ещё?), трусливо поджал хвост и отошёл к львице, – Димарие, – благосклонно взиравшей на этот балаган. Волк перевёл умные глаза на Августа. Тот покачал головой, и Найнхарт почти уверовал, пусть и не понял, во что. Потому что волк совсем по-человечески вздохнул, и устало положил могучую голову на лапы. Даже в зверином облике он понимал, что за идиотов неумных людей набрал в Дюжину Император. Найнхарт на всякий случай отполз поближе к Августу. – Надолго они так? – Кто знает, заклинание читал ты, – Август не отрывался от текста, – они должны были принести мне один артефакт, подай его сюда. Найнхарт вяло побрёл к львице, взял камушек, самый простой и невзрачный, от которого отходило восемь цепочек, и передал его Августу. Тот долго осматривал артефакт, пока, наконец, не приказал: – В Зал, – который выполняет слишком много функций, чтобы иметь в составе ещё и какое-либо прилагательное. Уже на подходе к нему львица начала странно выгибаться, а шакал-койот подхихикивать и подвывать. Ворона недовольно косила на них, то один, то второй глаз, и только волк спокойно шёл рядом, не оглядываясь на эту компанию. И, сразу же, как двери открылись, произошло несколько событий. Львица, опережая шакала-койота, рванула вперёд с противно-звериным криком, а белая мышь, и так беспокойно оглядывающаяся, кругами побежала от хищницы, успевшей уронить стулья и оставить царапины на полу. Найнхарт лишь краем глаза уловил движение сбоку, как раз между ним и Августом, услышал какое-то тихое слово, и между его ног, попой по полу, проехал пушистый котёнок, упёршийся мордой к морде с шакалом-койотом. Брандиш спокойно посмотрела на них и опустила взгляд вниз. Найнхарт автоматически повторил это действие. Тяжело дыша, бочка раздувались просто непомерно для небольшого тела, на полу тряпочкой лежала белая крыса, испуганно смотря на них. Август наклонился, крыса подскочила, но тут же прижала голову к брюшку, совершенно по-человечески закрыв её лапками, и даже не пискнула, когда Август, не особо церемонясь, поднял её за шкирку. – Ракейд, – коротко и, кажется, ехидно, сказал он, передав крыса Найнхарту. Зверёк сразу же проворно взбежал вверх по рукаву, спрятался на самом затылке, под распущенными волосами, лишь жарко и быстро дыша. Как на это всё реагировать Найнхарт не знал. Спустя некоторое время человеческий облик принял Инвел, Август подпалил хвост шакалу-койоту, пытаясь магией вернуть Азира, а львица, которой что зверем, что Димарией неплохо, основательно устроилась на диване рядом с Брандиш. Крыс, белый, будто лабораторный, только маленькое яркое пятно на лбу, с интересом водил усами, принюхивался и перебегал от одного конца стола к другому, лишь избегая кресла, где расположился Август. – Артефакт служит для передачи по заранее установленным связям неких данных. Так, формула заклинания Найнхарт, вступив во взаимодействие с данным артефактов, передалась всем Спригганам, находящимся в доступном радиусе. Найнхарт, не до конца вникнувший в «заранее установленные связи», принялся загибать пальцы. Не сходилось. Посчитал с собой. Тот же результат. – Но цепочек восемь, а обернулось пять, – он исподтишка посмотрел на Инвела и Брандиш, – даже если посчитать Вас и меня, кого-то всё равно не хватает. – Император, – коротко произнёс Август, схватив одну из цепочек, – он имеет связь со всеми нами. От тебя формула передалась ему, а далее всем нам. – Но я ведь не обернулся, Вы то же. – Интересно, кем стал Император? – Была у Брандиш плохая привычка – высказывать мысли вслух, не думая о других. И ведь не придерёшься, мол, перебила. Август посмотрел на неё, хотя и не зло, и продолжил: – Я перевоплотился, но почти сразу же вернулся в изначальный облик, – Инвел с уважением посмотрел на Августа – не дать разыграться внутреннему зверю, оперативно определить заклинание, – это надо уметь. – С Императором я связался, пока искал источник, тебя. Почувствовав неизвестное внешнее воздействие магией, Император поднял ментальные щиты и развеял формулу, направленную на него. Но насчёт тебя, Найнхарт, я ничего сказать не могу, – Август развёл руками. Найнхарт хотел было задуматься, но дверь открылась, и в Зал вошёл Император, сразу же отойдя обратно к двери. Львица, койот-шакал, Брандиш, Инвел, Август да и сам Найнхарт повернули головы, замерев. Только крыс робко привстал на задние лапы, потянулся туда мордочкой и жалобно попискивал. Император отошёл от двери, приблизился к столу, оглядев всю компанию: – И кто здесь? – Кажется, улыбка из приклеено-наплевательской стала нервной. Август пересказал всю историю. Найнхарт быстро глянул на лицо Императора. Без «кажется». Нервная. Как и будущий тик. – Ха, Найнхарт постарался. А это Ракейд, значит, – он приблизил палец к затихшему зверьку, – большой, как для домашней крысы, – и еле-еле погладил шёрстку между округлых ушей. Ракейд, в отличие от других, видел, что отец боится. Понимал, что он пытался сбежать, а не опереться на дверь, удивившись. Он чувствовал запах страха, видел и еле спрятанный ужас, и сузившиеся зрачки, и дрожащие руки, холодные пальцы… – Прости, прости, отец. Я не хотел пугать тебя, я не знал, прости, отец, – руки у него мокрые, напряжённые, Ракейд бухнулся на колени, стукнулся лбом об пол, сквозь слёзы глядя на чёрное сапоги. Зереф легко коснулся его плеча: – Вставай, я просто не очень люблю крыс. Неприятные воспоминания. Ракейду оставалось только поверить. Снять оставшееся воздействие артефакта не удавалось, но упёртости Августа и Зерефа можно было позавидовать. Спорно приятная обязанность кормить, выгуливать и мыть шакала-койота и львицу досталась Найнхарту. Брандиш, разумеется, помогала (без уменьшения вымыть таких больших зверей, боящихся воды, не возможно), но всему есть своя цена. Найнхарт разорился на покупке мороженного, пирожного и «вот такой штуки», потому что за всем этим приходилось носиться лично. Однако, как известно, смена деятельности – отдых, а последний способствует умственной деятельности. – А я понял, – поделился он с Ракейдом, помогающим смотреть за животными, – понял, почему не смог вытащить зверя. Ракейд с интересом повернул голову, и Найнхарт внутренне похвалил себя. Принц в последнее время ходил как в воду опущенный, носа не высовывал из комнаты и упорно избегал Императора. А Найнхарт, между прочим, считал его своим другом, а значит вывести Ракейда из этой хандры – его прямая обязанность. – Это ведь заклинание внутреннего действия, ну, из тех, которые полностью зависят от твоего желания. А я боялся превращаться, мало ли окажусь каким-нибудь джунгариком, ну и поставил неосознанно ментальную защиту. – Талант. Выставить такие мощные щиты и не понять, – разлилась над ухом ехидная мягкость, а плечи сжали когтистые руки, затянутые в перчатки. Найнхарт всегда удивлялся этой способности – полностью скрыть своё приближение, имея такую большую силу. – Я общалась с Инвелом, но он всё пеняет на тебя, Найнхарт. И юный Ракейд здесь. Расскажете, что произошло? И что, они могут ответить «нет»? – Разумеется, леди Ирэн.