просчёт

Чун Юнь избегал все острое, все горячее и вообще представлявшее для него хоть какую-то опасность — все, что могло распалить его, подняв температуру тела. Поэтому он всегда думал, что любви ему тоже придется избегать. Не то чтобы он сильно интересовался подобным, но волей-неволей в этом мире, где все счастья и горести из-за нее, приходится слышать, что любовь — это пожар в груди, горящие щёки и бурлящая кровь. Даже в теории Чун Юню такое не нравилось. Он недовольно морщился, думая, какие неприятности подобные чувства могут ему принести. Морщился, а потом вздыхал, потому что всё-таки хотелось хоть глотка этой ужасно проблемной любви. Однако он привык игнорировать многие свои желания, поэтому целенаправленно избегал общества красавиц, наслышанный об историях, как их черты сводили с ума мужчин. Даже слухи поползли. Кто-то говорил, что у него ледяное сердце, а кто-то — что он просто боится женщин. Сам Чун Юнь предпочитал никак не реагировать на такие заявления, лишь многозначительно приподнимал брови. В конце концов, лишние ссоры ему точно не были нужны. Однако он допустил просчет. Его о таком никто не предупреждал! Оказывается, не только женщины могут стать объектом любви. Это открытие стало для него громом среди ясного неба, и он понял, что ему нужно серьезно переосмыслить свою жизнь. Но даже если и так, уже было поздно. Он попался в ловушку чужого обаяния. Однако вслед за первым удивительным открытием последовало второе, намного более радостное и дающее надежду, что, может быть, Чун Юнь ещё имеет шанс на счастье. Оказывается, любовь — не всегда огонь. Оказывается, любовью может стать и спокойная водная гладь. Именно поэтому Чун Юнь увидел, как попал в силки слишком поздно — тогда, когда пути назад уже не было. Но, откровенно говоря, он об этом ни капли не жалел. Син Цю — этот юноша с мягкой улыбкой — имел волшебное свойство успокаивать Чун Юня, даже озорные выходки которого никогда не выводили его из себя. Они скорее… Давали надежду, пускай и призрачную. И постоянные разговоры — знакомый голос был сродни колыбельной, не так уж и важно, о чем речь. Главное — кто говорит. Это странное открытие не давало Чун Юню покоя. Как назло, совершено оно было во время общего путешествия с Син Цю, так что времени на «подумать в одиночестве» не было. Зато он постоянно кидал косые взгляды в сторону мечника, боясь попасться. Он был уверен, что действительно делает это незаметно. Но… — Чун Юнь. Тот ответил неопределенным звуком в вопросительной интонации. — Почему последние пару дней ты прямо сверлишь меня взглядом? Чун Юнь замер. Он что, притворялся, что не видит? — Я… — он понял, что не может соврать. Точно так же, как и сказать правду, — просто думаю кое о чём. — О чем же? — Син Цю заинтересованно подался вперёд, отложив книгу. — Да так, ничего, — Чун Юнь почувствовал острую необходимость сменить тему, — Слушай, вот скажи… Син Цю вопросительно склонил голову. — Тебе кто-нибудь нравится? — продолжил экзорцист. И тут же замер. Вот дерьмо! Очень удачно перевел тему, ничего не скажешь. Син Цю тихо рассмеялся: — Это об этом ты думал? — Нет! Это… Это просто в голову пришло, — Чун Юнь в панике достал мороженое и подпер щеку рукой. Охладиться, надо охладиться… Почти попался! Син Цю хмыкнул: — Нравится, — и с непроницаемым лицом снова открыл книгу. Чун Юнь не удержался и снова спросил: — Кто? — А тебе так интересно? — в ответ ухмылка и сощуренные глаза, — Стало быть, раз спрашиваешь, сам влюбился? Раньше ты о таком не разговаривал. Ну, и кто же эта красавица? — Никакая это не красавица, — Чун Юнь повернул голову в сторону. — Красавец? — Син Цю! — Значит, не отрицаешь. Хм, это Итэр? Вы вроде здорово ладите. — Нет! Син Цю хихикнул. — М-м, тот торговец, что рассказывает тебе разные истории? Или он не торговец вовсе?.. Не помню. — Он же старый! Нет, конечно, Син Цю! — Вот как, — хохотнул юноша, — даже не знаю, кто же это может быть. Экзорцист облегчённо вздохнул. — Хм, — хитро протянул Син Цю, — это я? Чун Юнь не нашелся, что ответить. Син Цю же, не услышав ничего в ответ, удивлённо посмотрел в его сторону. Затем быстро вскочил с бревна и приблизился к юноше. — Я почти пальцем в небо ткнул… Неужели правда? Юноша со светлыми волосами упорно прятал взгляд и смотрел куда угодно, лишь бы не на напарника. — Останови меня, если против, — Син Цю приблизился к его лицу и осторожно прикоснулся к его губам своими. Чун Юнь нашел его руки и крепко сжал чужие запястья. Син Цю мгновенно оторвался. — Прости. Видимо, я ошибся… — Нет! Нет, просто… Мне нельзя так волноваться… Мечник широко раскрыл глаза, а затем счастливо улыбнулся. — А ты не волнуйся. Все в порядке. Я здесь, — он принялся успокаивающе поглаживать чужие ладони и шептать осторожные слова, пока не почувствовал, что сердце Чун Юня стало биться медленнее. Син Цю уже было решил не делать ничего, что могло бы вновь побеспокоить Чун Юня, как тот сам подал голос: — Я хочу. Только… Если я сорвусь, пообещай меня вырубить. — Я постараюсь обойтись без этого, — улыбнувшись, Син Цю снова приблизился к чужим губам. Осторожное, нежное прикосновение и все такие же поглаживания по руке. Несмотря на все старания, ритм сердца Чун Юня все же усилился, но не настолько, что это могло бы принести проблемы. Син Цю уже почти забрался на колени к юноше, как вдруг они оба услышали где-то рядом детский голос. Кажется, кто-то просто мерно считал вслух… Юноши замерли. Из-за кустов вдруг показалась детская голова. Быстрее, чем исследующий взгляд успел бы добраться до парней, они отскочили друг от друга на добрых три метра. — Цици! К этому времени девочка уже успела выбраться из кустов на поляну. — Мы… Знакомы?.. Подождите, посмотрю в записной книжке… Чун Юнь предпочел ничего не отвечать, а вместо этого лишь проскользнул куда-то за деревья, к ледяному ручью. Син Цю же успел успокоиться (почти) и дружелюбно спросил: — Что ты здесь делаешь, Цици? — Ищу… Травы… Вот они, записаны на листочке… — девочка протянула бумажку юноше. Син Цю мельком посмотрел и сказал: — Кое-что из этого у меня есть. А ещё подарок для тебя! — Подарок?.. Мечник полез в рюкзак. Его руки немного дрожали. — Вот. Держи. Травы и книжка. С картинками. Про зябликов. Девочка шире раскрыла глаза и приняла подарок. — Зяблики!.. Мне нравятся зяблики… — Ага. — Спасибо… Ты… Ты ведь… — Син Цю. — Спасибо, Син Цю, — девочка улыбнулась и скрылась в кустах. Юноша же облегчённо вздохнул и с шумом уселся на бревно. — Вот это я поволновался. Надеюсь, она ничего не заметила. Он обернулся. Чун Юнь уже стоял рядом. Он выглядел смущенным. — Давай… В следующий раз будем заниматься подобным только в комнате. Син Цю засмеялся.