Мальчик в чёрной толстовке

      Самый лучший исход событий — это если бы вчера его сбил грузовик. Ну, или он просто умер бы во сне. А не вот это вот всё.       Вчера он вроде как обычно вернулся домой, правда, на четыре часа позже из-за одного темноволосого придурка. Мама уже к тому моменту вернулась и успела приготовить ужин. За столом они обсуждали всякую фигню, в том числе и прогноз гороскопов. Мо с отвращением в душе прочитал, что у него будет приятная встреча с близкими друзьями, и как только мама об этом услышала, то тут же, хитро глядя на сына, поинтересовалась: не с этими как раз-то такими-то друзьями и провёл своё сегодняшнее время Шань. Тот не растерялся и рассказал о том, что побывал в гостях (если честно, он еле сдерживал рвотные позывы, но ради мамы он и не такое сделает), от такого, на радостях, мама, сияя ярче солнышка, предложила ему привести друзей домой, чтобы она хоть их в глаза увидела. От этих слов Гуань Шаню стало плохо: ублюдок Хэ и его стрёмная компания — это последние люди, которые перешагнут порог его дома.       После ужина он спокойно провёл все водные процедуры и, быстро осмотрев и обработав старые и новые раны, отправился в постель. Сегодня он слишком много нервов истрепал, чтобы засыпать как обычно. Тем более, после той потасовки он смог заснуть только со снотворным. Это очень пугало, если честно, ведь Мо хоть и не имел хороших оценок, зато отличался хорошей памятью на разного рода информацию.       Сказывалась его страсть к запоминанию каждого понравившегося ему рецепта. Поэтому он отчётливо помнил, как учитель биологии рассказывал о том, что любые препараты, такого рода как снотворные, вызывают у человека зависимость. А «зависимостей» у Гуань Шаня и так полон рот, если сейчас на таблетки подсядет, то тогда он определённо будет себя считать психом. С другой стороны, он сам хотел спать как можно больше, так как давать отпор врагу ему просто необходимо: новые проигрыши в его послужном списке он видеть не был намерен. И вот с относительным безразличием на лице Рыжий глотает таблетку и через несколько минут отрубается.       А теперь он стоит в треклятом коридоре и метёт чёртовым гибридом веника и швабры коридор из-за того, что опоздал. Не будет же он говорить учителю о том, что у него блядская проблема с башкой, не его ума это дело. А самое главное, Лысый ублюдок сегодня пришёл, охуеть тут можно, вовремя. Кажется, впервые за всю историю. Ну и пусть нахуй идёт, Мо не нужны знакомые, которые в нужный для него момент не опаздывают. Вы не подумайте, Шань пиздец как спокоен.       Коридор он сумел вымести за первые семь минут перемены. Всё-таки не просто так работает в магазине уже больше восьми месяцев. Поэтому, прислонив эту недометлу к стене, он сам привалился к ней же и начал втыкать в телефон. Социальными сетями он как-то не увлекался, установлены у него были только те, которыми пользовался для школьных мероприятий и работы, остальные же он попросту не знал. Игр на телефоне тоже не было, занимали слишком много памяти и чересчур много зарядки жрали. По итогу в смартфоне самым интересным был ебаный калькулятор. Гуань Шань с пиздецки серьёзным видом стоял и набирал разные комбинации, заранее в уме загадывая, какую примерно цифру он получит в ответ. Было всё относительно спокойно (он же охуенно спокоен, как океан), пока в коридоре не раздался оглушительно громкий возглас:       — Скотина! — Мо поднял глаза и тут же их опустил, вновь уставившись на цепочку рандомных цифр, которые он в очередной раз набрал в калькуляторе. В нескольких метрах от него стоял тот белобрысый придурок, почему-то очень злой, которого благородный рыцарь Хэ и его бровастый дружок защищали от Рыжего.       Парень, видно не умевший долго злиться, уже какое-то время не подавал признаков жизни, но при этом и не уходил из коридора, во всяком случае, шагов слышно не было. Гуань Шань решил быстренько кинуть на него взгляд, чтобы узнать, что же там так заинтересовало этого идиота, что он не сваливает отсюда нахуй. Подняв глаза, он столкнулся с очень неприятным выражением лица этого дурака. Сейчас, после выговора за опоздание, ему как раз не хватало еще одного — за драку. Поэтому Мо тактично отступил, вперив свой взгляд в экран смартфона (спокойствие). Но когда спустя пять минут этот блондинчик, словно какая-то муха, продолжил стоять, не сдвинувшись с места, и смотреть на него, не мигая, он психанул (он спокоен).       — Тебе чё, бля, врезать? — церемониться с этим лохом особенно не хотелось, но когда тот вместо ответа со всей силы врезал в челюсть, пришлось. Он, блять, теперь не спокоен. Про выговор можно подумать и попозже.       Мо, замахнувшись, врезал в ответ, и, к его радости, противник нехило так шатнулся, уголки губ поползли вверх и Гуань Шань почувствовал, как в башке всё летит к чертям, а кровожадность просыпается чуть ли не на ровном месте. Он замахивается и снова бьёт наотмашь этого блондина, чтобы тот ненароком не увидел его лица. Сразу поймёт, что Шань — конченный (хоть сам себя психом он и не считает, отрицать то, что думает не так, как все, не собирается). Из-за ударов, обрушившихся на голову белобрысого, тот не может увидеть, куда ему надо бить, поэтому он лишь защищается блоками, пережидая, когда Рыжий успокоится. А на лице Мо лишь жуткая ухмылка, которая, кажется, скоро порвёт его щёки. Обычно это выражение лица скрыто под чёрной медицинской маской, и в руках у Гуань Шаня нож. Хорошо, что коридор пуст, потому чт…       — Какой удачный момент для мести, лучше не придумать.       В голове тут же становится пусто. Лишь одна мысль: его увидели в таком состоянии или же нет? Становится неимоверно страшно, Мо начинает трясти, а по шее скользят капли пота. Он с ужасом смотрит на бровастого, и тот ему как-то кисло улыбается и говорит:       — Как можно упустить его? — а у Шаня перед глазами всё плывет, он не понимает, знают ли теперь посторонние о его той жуткой личине или нет.       Но когда его хватают с двух сторон эти два урода, он что-то неразборчиво лепечет и выходит из транса лишь тогда, когда, как портовая проститутка, разложившаяся прямо на полу, орёт на этих выблядков от боли в яйцах. Что, блять, не так с этими обмудками?! Вместо того, чтобы выбить всё живое из Мо, они как полные идиоты щиплются. Но больно и правда пиздец. У Шаня теперь много чего на уме. Во-первых, ему нужно срочно натянуть футболку, задравшуюся почти до рёбер. Жутко стыдно за шрамы. Во-вторых, его ноги пытаются держать, хотя он их сжимает до посинения, но руки белобрысого всё равно достают до паха. В-третьих, Шань судорожно пытается дышать, так как появление в голове урода Шэ Ли никто не отменял, и теперь, помимо двух идиотов, на него смотрит эфемерный Змей с скользким взглядом кобры и канцелярской кнопкой в руке.       Вдруг все останавливаются. Его руки, правда, всё ещё крепко держит бровастый, а пальцы блондина у паха Рыжего, но они почему-то кому-то что-то говорят, а не пытают Мо. Гуань Шань храбрится и смотрит, оторвав голову от пола, на стоящего перед ними удивлённого ебаната Хэ. Нет. Нет-нет-нет. Только, блять, не это. Только не сейчас. Вчера он уже достаточно над ним поиздевался. А блондинчик, увидев мелькнувшую на лице Рыжего панику, ехидно молвит:       — Помоги держать его, — от такого заявления в глазах темнеет и ебаный Шэ теперь как наяву сдавливает шею. Шань задыхается. А ублюдок в ответ лишь тянет:       — Хех… Как-то слишком это вульгарно. Делать это среди коридора… забавно, — Мо заставляет себя не думать, что сейчас он лежит посреди школы в пустом коридоре в окружении двинутых похлеще, чем он, выблядков.       И тут Рыжий идет на отчаянный шаг. Он же всё-таки готовил этому уроду, шанс выпутаться отсюда есть. Тем более, хоть взгляд у Гуань Шаня и размытый, но он вроде как видит осуждение в глазах Хэ. Поэтому тихо хрипит:       — Я тебе денег дам… Блять, помоги, — и единственное, что видит Мо, это как Хэ Тянь подходит к нему и, сев на кортаны, говорит:       — Хотя, похоже, есть смысл…       Внутри всё холодеет, и Мо Гуань Шань с раскрытыми от ужаса глазами наблюдает, как пиздецки сильные руки раздвигают его ноги. Хотя в данный момент его намного больше пугает взгляд этого ублюдка. Тело уже нехило так трясёт, хотя куда уж сильнее. А футболка всё же задирается, открывая вид на белёсые полосочки на боках и «остатки» разных иероглифов, разбросанных то тут, то там. Боль в паху по сравнению с осознанием того, что ты лежишь разложенный на полу перед тремя мудаками, почти незаметна. Хотя этот факт не отменяет того, что Шань хрипит, надрывая голосовые связки до предела, чтобы хоть как-то попытаться остановить этих троих. Пусть кто-нибудь хоть раз попробует назвать его психом, он им в глаз нож воткнет и провернёт.       В какой-то момент он уже больше не хрипит, а лишь просто бьётся в каком-то жалком подобии конвульсий, не теряя надежды выбраться. В тот раз, когда был Ли, или даже, когда был тот псих с мусорки, было почему-то не так плохо. Наверно, тогда ещё у него было более устойчивое моральное равновесие, не то что сейчас. Сейчас он судорожно думает лишь о шрамах и ноже. Потому что он не удивится, если эти сейчас вдруг потянут свои пальцы к нему в трусы. Гуань Шань признает: от чего-то ему пиздецки страшно.       После этого признания, он перестаёт сопротивляться, мёртвой хваткой сжав края футболки, лежит, дрожа как осиновый лист, и пытается изгнать из больного разума образ Змея и всех остальных. Где-то на периферии сознания он чувствует, как его ноги до сих пор держат раздвинутыми, как у девки, и как неприятно тянет в паху от жуткой боли. Как некстати вспомнился вчерашний ужин, точнее дискуссия, проводимая в то время. Что там ему накаркали? Встреча близких друзей? Это, типа, она и есть? Тогда он лучше на себе очередной иероглиф вырежет, а не вот это вот всё. За этими мыслями постепенно скрылся и тот псих из подворотни, и желтоглазый выблядок. Мо даже не сразу заметил, что его перестали пытать и что он на автомате свернулся в позу эмбриона и лег на бок прямо по середине коридора, наплевав на всё.       — Эй, тебе руку подать?       Что?       Что блять? Руку подать? Это, типа, что сейчас происходит? Мо, всё ещё дрожа от недавнего «приступа», во все глаза уставился на эту мразь. Как же ему херово…       — Отвали, блять… — Гуань Шань реально подыхает. Слишком сложно его покореженной психике даются такие ситуации и такие эмоции. Он, блять, физически чувствует, как его мозг гниёт и разрушается от всего того, что происходит с ним. — Ты ебаный лицемерный урод, отъеб…       — Не выделывайся, мать твою, ты получил по заслугам, — Хэ стоит над ним и убивает одним лишь взглядом. Он наблюдает, как от его слов у Рыжего под бледной кожей начинают двигаться челюсти, очень странно, что он не слышит, как крошатся зубы валяющегося перед ним парня. Конечно, было видно, что и он, и Цзянь И слегка перегнули палку, но это не повод вот так вот дрожать, как будто только что его по кругу пустили. Тем более, у Чжаня до сих пор на башке пластырь, но он же не лежит на полу в коридоре и не трясётся. Поэтому Тянь ехидно тянет:       — Нечего тут лежать, смотреть противно…       Слова темноволосого ублюдка отрезвляют, и Мо кажется, что он уже вроде как может нормально, без дрожи и хрипа в голосе, говорить. А это означает, что и стелиться дальше под этого уёбка он не намерен и отпор хоть какой-нибудь дать сможет. Даже если он на самом деле и не в порядке, ответить — это уже дело чести.       — Хочу и лежу, какое твоё собачье дело? — Шань скалится и приподнимается на локтях, чтобы смотреть прямо в глаза этого урода. — Пиздуй, блять, отсюда.       Похоже, это у него привычка такая: хватать и трясти людей. Мо эта привычка совсем не по вкусу. Из-за того, что Хэ схватил его так, его живот снова весь открыт, и паника снова начинает жужжать на окраинах сознания. Особенно когда куртка начала сползать с рук, это, блять, пиздецки плохо. А ебаный мудак вместо того чтобы оставить Шаня в покое — серьёзно, ему мало того, что он сделал? — вместо этого он тычет в его лицо своим блядским пальцем и шипит:       — Захлопнись! И слушай, что я говорю, — да он, бля, реально? Какой, нахуй, слушай, когда тебя, блять, изнасиловали почти, а теперь ещё и выставляют главным виновником. Рыжий порывается ему что-то съязвить в ответ, но вместо этого быстренько захлопывается, потому что видит: Хэ Тянь в бешенстве. Но только почему срывается он на Мо — это, похоже, секрет. — Иначе пожалеешь.       Вот же, блять, юморист, какие шутки отпускает. Слова «Шань» и «пожалеет» в одном предложении — это же просто масло масляное. Как жаль (ха-ха, и снова это слово), что этот придурок не знает, что Гуань жалеет о своём рождении, может быть, сказал бы тогда что-нибудь менее тупое. Поэтому без зазрения совести Мо выплёвывает ему в лицо:       — Угрожаешь? — Рыжий внимательно наблюдает, как в чёрных дырах напротив всё ломается от ярости, и это настолько суицидально весело, что он, будто не ему меньше пяти минут назад было охуеть как плохо, тянет:       — А что, если я не послушаюсь?..       Гуань Шань определённо в восторге. Кто бы мог подумать, что выводить на эмоции и смотреть, как просто на ровном месте с этого ублюдка срываются с треском все его маски милого мальчика, так приятно. После того, что он и его дружки сделали, в особенности. Хэ Тянь, похоже, никогда не испытывал таких ощущений или, быть может, ему никогда так яро не отказывали и так прямо не заявляли о своей ненависти, но с ним явно было что-то не так. Мо ещё не до конца понял этого человека, просто желания понимать не было никакого. Но всё же сейчас у него в голове была мысль: «Какого чёрта ему нужно от меня сейчас? Почему он в отличие от его дружков не успокаивается после того, как они так славно ему отомстили?» Безумно бесит. С таким же безумством на Рыжего сейчас смотрит темноволосый уёбок. Брюнет рычит от бешенства, пытаясь то ли запугать, то ли сразу убить:       — У тебя мозгов, как у курицы, — бля, похоже, Гуань Шань заигрался, но как тут, блять, не заиграешься? Его снова больно ущипнули, из-за чего пришлось вскрикнуть и послать урода. В ответ этот выблядок лишь что-то пригрозил и, наконец, отстал, потому что прозвенел звонок на урок. А Мо лишь оставалось, еле перебирая ноги, плестись к учителю отчитываться за выполнение наказания.

***

      Цзянь и Чжань, гордо задрав головы, сидят в самом лучшем месте на баскетбольной площадке — в тени. Сегодня на уроке физкультуры вся их параллель сдавала нормативы, поэтому особо напрягаться не приходилось. Конечно, бровастому было гораздо легче, чем блондину, всё-таки спортивные секции давали о себе знать, но отчитались по всем пунктам они оба хорошо, проходной нормативный балл был очень низкий, из-за чего белобрысому удалось получить хорошую оценку. На беговой дорожке разминались девчонки. Парни, которые тоже отстрелялись, решили играть в баскетбол, но эта забава сейчас была слишком тяжела для вымотавшегося И, а Сиси решил морально поддержать друга, оставшись с ним. Прекрасная идиллия и роскошное для двоих место под деревом тут же исчезли, когда к ним подошел слегка запыхавшийся Хэ Тянь. Цзянь, которому сложнее всего дался последний забег на километр, недовольно заныл, театрально приложив одну руку ко лбу, а второй тормоша сидящего рядом друга.       — Вот вырастили мы с тобой, Сиси, монстра, а не ребёнка. Ты посмотри на него, он тут помирать должен, а ему хоть бы хны. Взгляни, дорогой мой сын, на остальных парней. Видишь, они еле ноги переставляют? Ты должен вообще-то так же! — Цзянь машет рукой в сторону небольшой группы ребят, которые бежали вместе с брюнетом. После этого жеста блондин вдруг резко оживляется и мотает головой, как будто в поисках кого-то. Через пару минут разочарованно вздохнув, тянет:       — А вы заметили, что Рыжего-то нет. Видно, мы его хорошенько обработали, что такой страшный парень теперь сбегает с физ-ры, чтобы нам на глаза не попадаться.       Пока И горделиво хохочет, изображая истинного злодея, Чжань и Тянь скептически смотрят на него. Не выдерживает первым Хэ, поэтому, лягнув блондина локтем в бок, язвительно комментирует:       — Ну конечно, бедный мальчик! Ты видел, как он трясся? Это скорее даже смешно, кто будет так реагировать на подколы? Тц, как будто мы котёнка утопили, а не отомстили.       Тут в разговор влезает Чжань, который единственный не издевался над Рыжим. Иногда этот парень просто не поддавался объяснению. Вообще не понятно, каким образом Чжэнси остаётся ещё в их сумасшедшей компании. Он сначала серьёзно и хмуро так смотрит на лягающихся рядом друзей, а потом выдаёт:       — Мне всё же кажется, не такой он уж и плохой парень, — на этом моменте Цзянь хватается за сердце и корчит какую-то непонятную рожу, что-то говоря про святых. — И потом, он очень странно реагирует вообще на всё, так что мне кажется, он не специально так дрожал, когда вы над ним издевались.       — Эй, хочу заметить, — Тянь решил не оставаться в стороне: молчать, когда на тебя в наглую наезжают, просто не в его характере, — что именно ты держал этого придурка, так что не строй из себя такого милого и доброго, тебе это не идёт. И к слову…       Цзянь, долго не церемонясь, перебивает после того, как минутой ранее зло зыркнул на Хэ, когда тот оскорбил бровастого:       — Слушай, Сиси, а что такого странного ты заметил в Рыжем? Как по мне, обычный любитель рэпа. Ты видел сколько на нём слоёв одежды?       — Представляете, я видел плечи этой монашки! Вот же придурок, я только себе настроение поднял, а он, как только вы ушли, сразу начал обижать меня, — Тянь не удержался от комментария, отвечая на недовольный взгляд блондина ухмылкой, мол, ты первый меня перебил, это война.       Дальше пару минут идут недовольные возгласы И, после чего Чжэнси наконец отвечает, задумчиво глядя на небо. Хэ замечает, что бровастый, походу, реально об этом Рыжем думал и, похоже, ему не очень комфортно говорить об этом человеке. Такое ощущение, что он… боится? Вот это уже куда интереснее, Тянь весь превращается в слух. Всё-таки его вчерашние умозаключения оставлять без раздумий нельзя.       — Ну, я мало с ним контактировал и, если не считать пары наших фраз перед и во время драки, то даже не разговаривал. Но знаете… его лицо тогда и сегодня… — Чжань как-то затравленно вздохнул и стал сжимать и разжимать кулаки. А Тянь в голове уже придумал десять тысяч поводов, почему его друг так себя ведёт. — После того, как я завалил его на землю тогда, в прошлый раз, он как будто отключился, начал просто махать кулаками… А потом… потом он очнулся. Да, он определённо очнулся, даже слегка дёрнулся, когда увидел, как у меня из башки кровь идти начала, — тут он вновь остановился, Хэ даже показалось, что Чжань затаил дыхание. Потом, ещё тяжелее вздохнув, он посмотрел на рядом сидящих парней так, будто открывал им свой самый страшный секрет. — Я, блять, уверен, это вот прям точно было, я это первым делом вспомнил, как только очнулся. Рыжий улыбался. И, знаете, такое ощущение, будто он безумец. Я серьёзно, не смотрите на меня так. Этот парень впился в меня широко открытыми глазами, только всё его внимание было сконцентрировано на стекающей по моему лицу крови. Это охуеть как стрёмно, вы не представляете. Но самое главное, он даже не ухмылялся как злодей из манги, а скорее скалился как… да блять, как псих, короче. А сегодня нечто подобное я видел на его лице, когда он лупил Цзяня. И самое главное, такое ощущение, что во всём этом его жутком дерьме для него это приносит небывалое удовольствие.       Парни молча сидели минут этак пять, обдумывая слова бровастого. Если же в голове Цзяня И была каша, то Хэ Тянь сопоставлял это странное поведение с тем жутким взглядом Рыжего на тяневское окно. Что точно было общим между всеми этими случаями, так это слово «жуткий». А с виду Рыжик вроде обычный истеричка, а тут вон, вдруг жутким стал. Несомненно, это было довольно-таки интересно, тем более Хэ не собирался отпускать этого гопника так просто, по крайней мере, ещё парочку гадостей ему не помешают, чтобы уж точно отвадить его попадаться на глаза Тяню и его компании. Тут из мыслей и тишины всех вдруг вырвал встрепенувшийся Цзянь, который громко и гордо заговорил:       — Знаете, я тоже, между прочим, кое-что подметил. Рыжий-то, когда на полу валялся, всё время, как бы больно ему не было, футболку держал. Мне кажется, он набил себе тату триады или ещё чего, потому что так защищать свой голенький животик, когда пиздецки больно, а я знаю, что ему было именно пиздецки больно, это как-то странно.       — Фу, ты что, сам на себе проверял насколько это больно?       — Тянь, заткнись, пожалуйста, я вообще-то серьёзно. Ты сам-то хоть что-то смог углядеть в нашем пациенте?       — Извините, доктор Цзянь, я, к сожалению, ослеп от красоты нашего пациента. Чистосердечно признаюсь, я залипал на его пальцы. Вы видели, насколько у него красивые руки? — сидящие подле Хэ друзья синхронно закатили глаза.       Зато Тянь смог спокойно оставить свои мысли при себе. Это было очень удобно, так как с этим Рыжим у него всё-таки свои счёты. Но и отмалчиваться тоже особо не хотелось. Они хоть и идиоты, но весьма проницательны. Поэтому он говорит:       — Ну, как по мне, этот парень обычный гопник. Он постоянно лезет на рожон и дерзит, не задумываясь о неравности сил, наверняка это из-за того, что с бандой своей постоянно тусуется. Ведь намного легче добыть падаль, которую отнял у льва, а не самому быструю антилопу или кого-то там поймать. Трясся наверняка из-за того, что ему просто было страшно, — про себя Хэ отмечает в пункте своего «топа», что Рыжик реагирует на прикосновения остальных так же, как и на тяневские, что немного радует. На удивление. — А те рожи, которые видел Чжань, не более чем реальное удовольствие и упивание своим превосходством.       Цзянь захлопал в ладоши, Сиси же ограничился лишь одним хмыканьем. Бровастый смотрит на Хэ так, будто считает его последним идиотом, который ни слова не понял из того, что он прежде сказал.       — Вот это ты загнул! Теперь я понимаю поведение Рыжего… Чёрт, меня иногда реально пугает то, как ты людей так хорошо читаешь, — блондин смотрит с неподдельным восхищением, бровастый же что-то обдумывает. А Хэ Тянь думает, насколько всё сказанное им правда. Судя по тому, как вёл себя Рыжий, когда они пересекались, то всё сказанное им — хуета. Если честно, он вообще без понятия, как понимать все эти его поступки, а после того, как он увидел, что отважный Чжэнси ёжится от воспоминаний об этой псине, то вообще пиздец. Зато он уверен, что Рыжий его очень бесит. Ему ещё одними словами его прекрасные маски не ломали. Да если честно, по-настоящему из себя его вообще уже давно никто не выводил, кроме отца. А тут вон, плюющийся гордый придурок шлюховатой наружности, который на раз-два ломает с треском образ милого отличника-любимчика Хэ. Хотя больше пугает то, что тот прекрасно понимает, что всё это — маски. Смутно Тянь ощущает, что лучше не пытаться лезть к этому придурку — потом проблем не оберёшься, — но отомстить за Цзяня и Чжаня и за сумасбродства против Хэ определённо хочется. И всё же он определённо пожалеет о том, что связался с этим Рыжим.