Исповедь у дверей моего хозяина.

Грубо трахая податливый зад мальчишки, мужчина ощущал как по телу пробегали мурашки. Нежная изуродованная местами кожа была потной, но всё ещё была прекрасна. Его тело было очень аккуратным и тоненьким, как прутик. Хорошенькая талия, как у девчонки, только более твёрдая в напряжении. Вытащив член мужчина перевернул мальчишку на спину и вгляделся в его зелёные глаза, сияющие каким-то вожделённым светом. Какой же хорошенький у него цвет сосочков, самый приятный из всех, когда либо увиденных Гришей. Мальчишка недолго помедлил, а потом подскочил и опрокинул мужчину на спину, и уселся сверху, вставляя член самостоятельно. Мужчина был в замешательстве, но его идеальная укладка уже давно попортилась, чего уж там. Он провел рукой по своим взмокшим волосам, потрепал их и потянул руки к манящему телу. Две большие руки, сжимая ягодицы, помогали ему двигаться вверх и вниз. Рассматривая парня снизу вверх, мужчина ощущал всю его власть над собой. Перехватив инициативу толчков на себя, мужчина шлёпнул ладонью по правой ягодичке. Иногда замедляясь он ощущал, как парень начинал сжимать его в себе, похотливо двигаясь самостоятельно. Тела сплетались, меняя положения на поскрипывающей кровати. Тихие стоны раздались в помещении. Аромат любви, витающий в воздухе, душил своим естеством. Нежная властная рука коснулась маленького члена, нежно поглаживая его, а потом сжала. Парень вскрикнул, выдохнув весь воздух из лёгких, до проступающих из-под кожи рёбер, а потом быстро вдохнул. Его надолго не хватило, хотя эти два часа и были для него вечностью. Держась двумя руками за голый торс мужчины, он начал потрясываться, и его сперма выплеснулась мужчине на живот. Хватило ещё пяти минут внутри мальчишки, чтобы и Гриша излил своё семя. Мальчишка сжал его, намекая на то, что он может кончить внутрь. Когда Арсений почувствовал внутри себя что-то горячее, он улыбнулся, а потом слез с члена и навалился на мужчину, уткнувшись лицом ему в шею. — Хороший мальчик, мой хороший мальчик. — сказал хозяин, поглаживая парня по кучерявой голове. Ответа так и не пришло. Арсений уснул, поджимая ноги, прямо на теле господина. Такое нежное девственное тело, влажный зад, из которого вытекало семя. Маленькие тоненькие пальчики, длинные реснички. Такой прекрасный мальчик. В голове у мужчины летали мысли лишь о том, что он моральный урод, испортивший жизнь ребёнку. Несмотря на то, что пареньку было почти 20, для Григория он был ребёнком, особенно сейчас, когда он подрагивал на нём, поджимаясь и сопя. Будить его не хотелось, но и оставлять рядом с собой тоже. «Сколько он ещё вытерпит? Вдруг он просто боялся? Я не могу держать его на цепи всю его жизнь. Я отобрал у него всё, что у него было, смогу ли я загладить это деньгами? Не думаю, что бумажки здесь помогут. Он всегда будет меня ненавидеть.» — Мысли большим комом скапливались, голова становилась тяжёлой, но отключаться нельзя. Проблемой было лишь то, что вымыть мальчика внутри он не сможет, не разбудив его. Но будить Арсения не хотелось, не хотелось, но было нужно. Прошло около получаса и Григорий решил, что пора заканчивать. — Эй, вставай, нужно помыть тебя. Э-эй, соня… — Голос дрожал. Если сейчас он его не отпустит, то потом жадность уже не позволит ему этого сделать. Погладив крохотную щёчку, он увидел, как мальчик приоткрыл глазки. — Ну вот, видишь, открывай глазки, надо в ванную. В душе они стояли вместе, вода лилась на нагие тела, окропляя их, освежая. Мальчик в надежде на то, что после этого они вместе лягут спать, прижимался ближе и ближе, а мужчина, осознавая, что ему нельзя оставлять его здесь, двился дальше и дальше. Они не понимали друг друга. Один давно простил другому все грехи, а другой за эти грехи расплачивался бессонными ночами, в больницах под капельницами. Таблетки уже не помогали Григорию, приходилось спать только под хорошим снотворным. Иногда от страха, он кричал громко и бился, в попытке сбежать. Его грех — бездействие. Всё что ему снилось нередко перемешивало в себе настоящее и прошлое. Воспоминания о том злополучном дне, засели глубоко внутри. И когда воспоминания накатывали страшной волной, Арс, находящийся рядом, невольно напоминал страх и боль, которую ощущал десятилетий мальчик много лет назад. Напоминал кого-то. И это было единственной его виной в происходящем. Деньги лишь бумага, которой он прикрывал истину своих мотивов.