***
Вася мялся перед дверью квартиры Инженера. В одной руке у него был тортик, купленный на выданные Лёшкой деньги из кассы взаимопомощи, в другой – букет бархатцев. - Эх, кончилась герань. Всё из-за Катамаранова, который ею скипидар свой закусывал! А ей герань нравится. Пахучая она сильно. Но бархатцы тоже сойдут. – Бормотал Лёшка, рвя цветы на клумбе перед зданием НИИ. Вася, засунув руки в карманы халата, покачивался с пятки на носок и недоумевал. Ей? Кому это «ей»? Козе? Корове? Он тряхнул головой. Нет, корова с козой это бред, конечно. Чего там так Лёшка испугался? Может, у Инженера дома живет огромная страшная травоядная ящерица? Зачем вообще навещать Инженера в его законный отгул? Лёшка держался, как истинный партизан под пытками фашистских солдат и никаких подробностей своего предстоящего визита, он вытянуть из него не смог. Единственная инструкция, которой его снабдили, было «Букет ей, а начальству купи рулет какой-нибудь. Мне со сливочным кремом нравится». И вот теперь полностью сбитый с толку Вася стоял на лестничной площадке и чувствовал себя дураком. Но делать было нечего, уходить было глупо, и он неловко нажал на кнопку звонка рукой, в которой держал цветы. В глубине квартиры прокатилась и затихла трель. Следом послышались шаги, замки щелкнули, и из-за двери высунулась взлохмаченная больше обычного голова Инженера. - Ооо, Стажёр! Стажёрчик пришел. А я думал Лёшка. Ты проходи, заходи давай! – он посторонился, пропуская гостя внутрь и захлопывая за ним дверь. - Я торт принес вам. И букет. Ей. – Он вручил оба презента хозяину. Квартира Инженера была самая что ни на есть среднестатистическая, но что-то в ней было не так. Снимая куртку, Вася вдруг понял, в чем дело. Запах. В воздухе отчетливо пахло формалином. В первые секунды он даже подумал, что ему почудилось. Но нет. Этот резкий, специфический аромат, щекочущий ноздри, нельзя было ни с чем спутать. - Ты это, проходи. В зало давай, проходи, а я сейчас чаёчек вскипячу, тортик нарежу, цветочки в кувшинчик, вазочку поставлю! – суетился вокруг него Инженер. И, оставив его в коридоре, скрылся на кухне. Вася, кое-как пригладив торчащие после шапки волосы, зашел в гостиную и замер в дверях. Она сидела в кресле, спиной к нему, так что он видел только её светлую макушку и розу в волосах. - Эээ… Здрасьте. – В ответ никакой реакции. – Я на диван присяду, вы не против? И снова ничего. Вася был наслышан об Особе (а это, безусловно, была она) - таинственной Прекрасной Даме Инженера. Неуловимой, вечно ускользающей, словно рыбка в потоке воды. Формалином в гостиной пахло особенно сильно, но Особу, видимо, это не смущало. Инженер гремел на кухне посудой и напевал какую-то незнакомую песню. Не дождавшись разрешения, Вася прошёл в комнату, сел на диван, взглянул на сидящую напротив девушку. И тут же в ужасе попытался вскочить, запутался в собственных ногах и рухнул обратно. Освещенные искусственным светом люстры черты её синюшного застывшего лица казались резкими, словно выточенными из дерева. Запавшие щёки, высохшие губы, широко распахнутые тусклые, с помутневшими роговицами глаза. Источником формалинового духа, пропитавшего квартиру, несомненно, была она. Кисти со скрюченными, высохшими пальцами, похожие на птичьи лапы, покоились на коленях, резко выделяясь на фоне подола кружевного платья. Смотреть на Особу было жутко, но и отвести взгляд он не мог. - Ой, а вы же ещё не знакомы! Это Вася, он у нас в НИИ работает, да. Помнишь, я тебе говорил? А ещё Лёшка тебе о нём рассказывал. Помнишь? Он смотрел на разворачивающуюся перед ним сюрреалистическую картину и отказывался верить собственным глазам и ушам. А Инженер как ни в чем ни бывало ласковым голосом знакомил с ним сидящий в кресле труп. А то, что это так, Вася даже не сомневался. Забальзамированный труп, с тщательно уложенными волосами, накрашенными ногтями, одетый в белое платье. - Погоди, погоди. Сейчас я стол накрою. Чаю попьём, тортик поедим. Инженер придвинул к дивану журнальный столик, убежал на кухню и тут же вернулся с чайником и посудой, потом сбегал ещё раз и принёс нарезанный торт. Разложил торт по трём блюдцам, разлил чай в три чашки. - Я же совсем забыл, пустая голова! – неожиданно хлопнул он себя по лбу. – Бархатки… Бархотки… Цветы! Он в очередной раз выбежал из комнаты, опять оставляя своего гостя наедине с мертвецом. Вася старался лишний раз не смотреть на свою жуткую соседку. От формалинового благоухания, исходившего от неё, уже немного болела голова и першило в горле. - Вооот, смотри какие красивые! А паааахнут, ммм. – вернувшийся Инженер поставил в центр стола литровую банку с бархатцами. Их аромат слабо перебивал, формалин, смешивался с ним и делал только хуже. - Стажёр, ты чего чай не пьёшь? Пей, давай! Остынет же! Особа вдруг механическим неестественным движением подняла руку и уронила её рядом с кружкой. Крик застрял у Васи в горле, но он не издал ни звука, всё его тело будто одеревенело, стало чужим. Ему ещё никогда так не было страшно, даже в детстве, когда он был уверен, что под его кроватью живут чудища. - Твой любимый чай заварил! – Проворковал Инженер, масляным взглядом смотря на Особу. Он повернулся к гостю и стал расспрашивать его о делах в институте, словно напротив него не сидел оживший мертвец. Удивляясь самому себе, Вася находил силы отвечать, глядя, впрочем, не на Инженера, а на руку Особы, лежавшую на столе.***
В гостях он пробыл всего час с небольшим, но это время показалось ему вечностью. Пока они сидели, Особа всё-таки неловко, схватила кружку, чуть не опрокинув ту, и одним резким рывком подняла её к раскрывшейся щели рта, разом залив внутрь содержимое. Вася сидел на лавочке перед подъездом дома, где жил Инженер. Ноги его не держали, а в голове был сплошной кавардак. Он не знал, что ему делать и куда бежать. В дурдом? В милицию? К Лёшке – бить тому морду за то, что отправил сюда? Но побежал он в итоге к бывшему начальнику. Точнее сначала на пригородную электричку, потому что бывший глава НИИ жил теперь у брата в деревне. Зачем туда? Даже сам Вася не мог ответить на этот вопрос. Но некое шестое чувство, а ещё лёшкины слова о том, что раньше Инженера навещал и Виктор Сергеевич, подсказывали ему, что там его будет ждать ответ на всю эту, мягко говоря, нездоровую ситуацию.***
Где жил Гвидон Вишневский он знал ещё со студенческих времён, когда их вывозили на ближайшее поле на уборку картошки. По вечерам они бегали к художнику за чудодейственными отварчиками, после которых перед глазами всё плыло, а голова становилась лёгкой и приятно пустой. Несмотря на сгущающиеся сумерки, он легко нашел нужную избу на отшибе и замолотил кулаком в дверь. - Что ты долбишься, окаянный? Поди прочь! Сказано тебе, нет у меня водки, а та, что есть, не по твою душу! – раздался приглушенный голос хозяина. - Я не за водкой! Я к Виктору Сергеевичу! – отчаянно воскликнул Вася. Дверь распахнулась, и на пороге возник Гвидон Вишневский собственной персоной – черный, заросший, пропахший дешевым табаком и масляными красками. - Кто таков будешь? – неприветливо гаркнул он. – Чего тебе от брата моего надобно? - Васька Стажёр! Навестить приехал! – из-за печи выглянул второй Вишневский. – Заходи в дом! Не держи гостя на пороге, Гвидон, он устал, поди.***
Бумажный абажур над столом бросал на лица сидящих зловещий красный свет. Гвидон курил деревянную трубку грубой работы, распространяя вокруг себя клубы вонючего дыма. Виктор Сергеевич рассеянно крутил в руках щербатую кружку со смородиновой настойкой. Вася сидел, понурившись и уткнувшись в свой стакан с водкой, к которой он, однако, даже не притронулся. Рассказ гостя Вишневских не впечатлил. Они восприняли его так же, как если бы это был прогноз погоды на завтра. И сейчас, у Васи создавалось впечатление, что каждый из них решал про себя – что ему сказать. Первым заговорил Гвидон. Правда, обратился он не к Васе, а к брату. - Ты чего, дурья башка, не сказал ему? Коли не знаешь, правду-истину, то тут и крышечка-то поехать может. - Забыл. Совсем забыл. – Развел руками тот. – А потом вспомнил и подумал, что Цириткин… Вот же Цириткин! - Водочки-то глотни. Чай, легче будет. – Указал трубкой на васин стакан Гвидон Вася послушно выпил, скривился, закусил услужливо протянутым ему солёным огурцом. Гвидон выпустил струю дыма и, дождавшись, когда он прожуётся, начал. - Болота это всё. Помню, бабка наша, покойница, ещё говаривала: «Коли сунетесь на тимение, сучьи дети, да утопните там – домой не приходите, прибью». Злая была старуха, но знающая. Это я позже понял. Все кто в болотах этих тонут, потом обратно возвращаются. Была у нас в детстве собачонка. Паршивая, криволапая, но прикипел я к ней. А как она издохла – решил отнести на болото. Кинул её в бочажину, постоял, подождал – ничего. Подумал, что обманула старая карга. А утром выхожу на двор – а собачонка наша у конуры своей сидит. Только хвостом не виляет и глаза как у мертвой рыбины. Лаять не лаяла, только ходила будто стомая. А через несколько дней вонять стала тухлятиной. Бабка в ту пору к сестре своей в соседнюю деревню ездила. Как вернулась, как увидала собачку – так отхлестала нас вичкой, что на заду живого места не осталось. - А с собакой что? – поинтересовался Вася. - Бабушка топором ей голову раскроила и ночью на церковном кладбище зарыла. – Спокойно сообщил Виктор Сергеевич. Вася судорожно сглотнул. Интересная выходила картина. Он слышал в детстве страшилки о том, что на местных болотах живёт всякая нечисть, но с возрастом всё это стало казаться просто глупыми сказками. Ещё вчера он бы в рассказ Гвидона не поверил, но Особа так и стояла у него перед глазами. Воображение живо нарисовало Инженера волокущего через кусты завернутый в покрывало труп. - Но они… Они ведь мертвые, да? - Нет, не мертвые. - То есть живые?! - Нет. Они и ни живые и ни мёртвые. - Это как? – не понял Вася. - А вот так. Бабка хоть голову в кашу и изрубила, а тело всё ещё лапами шевелило и даже уйти пыталось. – Гвидон принялся вычищать трубку, вооружившись здоровенным ржавым рыболовным крючком. – Как ты их там, братец, величаешь? - Муляжи. – Отозвался Виктор Сергеевич. – Интеллекта у них ноль, от прежней личности ничего нет. Пытаются имитировать себя при жизни. Видимо, остаточные, не поврежденные нейронные связи. - Но почему?! – отчаянно воскликнул Вася. – Почему это происходит?! Я не понимаю! - Я тоже. – Вздохнул Вишневский, отпивая из своей кружки. – Моя теория в том, что на болотах есть некая аномальная Зона. Хотя, я там и радиационный фон измерял, и анализы воды и почвы брал – и ничего. Всё в пределах нормы. От рассказанного, водки и дыма голова шла кругом. Воспаленный разум родил единственный вопрос: - А зачем на церковном кладбище-то? - Как зачем?! – вскинулся Гвидон. – Землица там особая, освященная! Коли в другом месте зароешь – обратно вернуться может. Бабка у нас знающая была. Её потом на том же кладбище, рядом с собачонкой и похоронили.***
Проснувшись, Вася какое-то время никак не мог понять, где он находится. Он спал на широкой скамье, завернувшись в огромный, пахнувший овчиной тулуп, подложив под голову свою свернутую куртку. Невзирая на выпитую вчера водку, разум его был свежим и кристально-чистым. Давно такого не было, чтобы после пробуждения он чувствовал себя выспавшимся и обновленным. Неудивительно, что Виктор Сергеевич при первой же возможности уехал из города. Через маленькие окошки в избу лился тусклый утренний свет. Где-то вдалеке на разные голоса перекликались петухи. В избе пахло кислой капустой, табаком и ещё немного скипидаром. Вася умылся и напился из ведра с водой, стоявшего у печки, огляделся. Вишневских нигде не было.***
Братья нашлись на улице. Они сидели на завалинке у крыльца и курили. Гвидон свою трубку, Виктор Сергеевич – самокрутку. - О, проснулся, ясный сокол! Ну, садись-садись, соверши моцион утренний! Вася примостился рядом с бывшим начальником. Отказался от предложенной самокрутки. Утро выдалось холодным. Оно похрустывало под подошвами чуть покрывшейся инеем травой, шуршало уже умершими, но всё никак не облетающими листьями, а в его стеклянно-прозрачном воздухе, казалось, можно было рассмотреть даже далекие очертания города. Вася зябко поежился и натянул на голову шапку, найденную в кармане куртки. - Не знал, что вы курите, Виктор Сергеевич. - Балуюсь временами. Они посидели какое-то время в тишине. По дороге, громыхая, проехал пустой грузовик, нарушая покой, и исчез за поворотом. Вася смотрел на плывущие облака дыма и лениво размышлял о том, что в институте его, наверное, уже обыскались. «Пусть помучаются» - мстительно подумалось ему, когда он представил, как Лёшка судорожно звонит домой ему, Инженеру и нигде его не находит. Кстати о птичках. - Я вот чего не понял. – Вишневские синхронно посмотрели на него. – Если вы говорите, что болота – это зло и оттуда возвращаются не такими, то чего же вы Инженеру позволили туда его Особу отволочь? - А кто ж тебе, дурилка, сказал, что это мы? – возмутился Гвидон. - А кто же тогда? - Нашлись люди. Точнее человек. – Вздохнул Виктор Сергеевич. – Или не человек. Сейчас и не разберешь уже. - Катамаранов. – Как-то сразу понял Вася. - Он самый. Решил, так сказать, помочь однокласснику и другу детства. - А Катамаранов откуда про болота знает? - Это всё папаша его, Наталий, надеюсь, черти его забрали. – Злобно пыхнул трубкой Гвидон. – Жёнка его беременная померла на последних сроках. Так он тело прямо из больницы выкрал и бабке нашей привёз. Бабка ведь в округе ведьмой слыла. Упал в ноги и давай реветь, мол «что хочешь, проси, а жену с того света верни». Бабка тогда уже ходить плохо ходила, но палкой своей здорово орудовала. Огрела она Наталия по башке и велела упёздывать отсель. «Раз Бог взял, значит, надо так ему». Но Наталий не смирился. Узнал у кого-то из местных про болота и отнёс жену туда. У кого, кстати, он узнал-то, Витька? - У бабы Шуры. Чего думаешь, бабушка ей на похоронах на прощание в гроб плюнула? - Так и думал. Когда Наталий увидал, что к нему вернулось, он испугался, и второй раз к нашей бабке прискакал. Она его опять палкой отмудохала, сказала голову жене и дитю отрезать и в освященной земле похоронить. С женой Наталий так и поступил, а на дитё рука не поднялась. - Но Игорь же не как Особа. Да и не разлагается на ходу. – Недоуменно пробормотал Вася. - Ага, только ничего его не берёт, ровно заговоренный он. – Воздел палец к небу Гвидон. – И на болота его всё время тянет. Чувствует, видимо, зараза, стихию свою родную. Связь у него с тем светом сильная. Знает, когда кому положено уходить и ежели, кто раньше попытается – обратно возвращает. - Когда погибла та девушка, я думал, что Инженер наш тронулся умом. – Неожиданно тихим голосом заговорил Виктор Сергеевич. – Так и было в первые дни, а потом он снова стал таким же как обычно. Про себя я радовался, что он не сломался и пережил этот удар. До тех пор, пока в подвале НИИ я не нашел подсобку, в которой кто-то явно проводил бальзамирование тела. Но и тогда я не придал этому значение. А потом он попросил отгулы, потому что «Особа уехала в командировку и он хочет приехать к ней туда». Вот когда я напрягся. Пришел к нему домой и увидел её. Я грозился ему всеми небесными карами, Жилиным, но он меня не слушал. Он окончательно поверил в тот вымысел, что породил его обезумевший ум. А Катамаранов мне сам признался во всём. «Не мог смотреть, как он мучается, Сергеич, не мог!» С тех пор я периодически навещал Инженера во время вот таких отгулов. Ещё и Цириткина привлёк. Он замолчал, бросил на землю окурок и тщательно растер его носком калоши. Гвидон смотрел вдаль и пыхтел трубкой, как паровоз, скрывшись за клубами белого дыма. Вася сунул замерзшие руки в карманы куртки. Во вновь возникшем безмолвии, которое впрочем не тяготило, а напротив, казалось правильным и необходимым, он пытался разложить по полочкам полученную за последние сутки информацию. Инженер был чудаковатым и неуклюжим. Игорь походил на стихийное бедствие. Но никогда и ни за что он бы не догадался, что скрывалось за этими фасадами. Что один свихнулся от потери любимой, а другой, словно страж мира мертвых решал – кому умереть, а кто ещё не завершил свой путь.***
В город он вернулся ближе к вечеру. Едва успел зайти в квартиру, как зазвонил стоящий на тумбочке в коридоре телефон. - Вася! Вася! Ты где пропадал? Мы все больницы, все морги обзвонили! – Надрывался на том конце провода Лёшка. - И везде я есть? – Кисло пошутил он - Что? - Я говорю у нас всего одна больница и морг. - Аааа… Ты как? - А сам как думаешь? О подобном предупреждать надо. - Извини-извини! Я не знал, как тебе сообщить. Где тебя носило столько времени? - Искал ответы. - На что? - На всё. Увидимся завтра. Пока. Он положил трубку, не дождавшись лёшкиного ответа. Прошел в комнату, не раздеваясь, рухнул на диван и уставился в потолок. Зла на Лёшку он не держал. Он бы и сам на его месте не нашёл слов для объяснений. Было только жаль Инженера, Особу, Игоря и ещё немного гвидонову собаку. На улице быстро сгущалась мгла, зажглись фонари. Под окном периодически проезжали машины, свет их фар скользил по потолку, выхватывая из темноты старую люстру с подвесками. Вася вдруг понял, что ему очень хочется курить, хотя в последний раз он курил по пьяни на первом курсе университета. Не надо было отказываться от табака, который Виктор Сергеевич пытался послать ему с собой. Вишневские звали его в гости ещё раз, и Вася прекрасно знал, что он обязательно приедет. Научится курить трубку, познакомится с Морячком, с которым, как оказалось, перепутал его в начале Гвидон. Сходит на это треклятое болото. «Тимение», как по-старинному звала его старая ведьма Вишневская. Он постепенно засыпал, и ему чудилось, что у окна стоит Особа в своем белом кружевном платье. Её тёмные глаза блестели в свете уличных фонарей, а на красивом лице играла мягкая и печальная улыбка. Он улыбнулся ей в ответ и забылся, наконец, глубоким спокойным сном, в котором не было ничего, кроме туманной дымки, стелющейся над мшистыми кочками и ржавой водой бездонных бочагов болота.