Let's misbehave

— Сколько же здесь старья... — бормочет Моринг, едва волоча за собой увесистую коробку. Аарон с трудом сдерживает улыбку, украдкой поглядывая на свою гневно пыхтящую от напряжения жену. — При бабушке такое не ляпни, — посмеивается, поддевая кончиками пальцев страницу. Очки на переносице, свитер под кожанкой — для полноты идиллии не достаёт разве что полурасстёгнутого халата в полосочку и пары тапок с котами. Девица фыркает, сбрасывая свою ношу на верхушку уставленных горой коробок, и потягивается, разминая лопатки. Тяжело. Плечи затекли. Есть хочется. Позади раздаётся тихий треск. Оборачивается, охнув — коробка, что приволокла, вот-вот на пол полетит! А ведь в ней, доверяя назиданиям миссис Хилл, покоится целое сокровище. «Видали такие сокровища...» — наворчаться успела изрядно, но рождественский подарок из рук старушки приняла. Радовало только – пускай и хлам, коего в их доме и без того хватает, но хотя бы не картина. Адель зажмурилась, предвкушая взбучку от мужа, но беда миновала — тот успел подхватит нарушительницу беспокойствия, укладывая к себе на колени. И ведь хотел было сказать что-то, да только... — Адель, погляди! — Клад нашёл? — пробормотала, поднимая сброшенную на пол раскрытую книжонку. Тот лишь усмехнулся, садясь на диван, и похлопал по колену. — Лучше. Повторять дважды не пришлось. Адель устроилась на коленях мужа, заинтересованно подтягиваясь, чтобы заглянуть в коробку. — Так это... Проигрыватель? — в интонации мелькнула скука. Адель поморщилась, ластясь к коже у самой кромки ворота идиотского свитера, в котором Дракон умудрялся выглядеть сексуально. — Всего-то? — Ничего не «всего-то», — не согласно проворчал Хилл, ссаживая девушку на диван. Сам же, держа в руках извлечённый из коробки бабулин подарок, направился к письменному столу. — Эй! — та стукнула кулачком по диванной подушке. Лишь махнул рукой на гневное бормотание. Адель подтянула колени к груди, наблюдая за мужем из-под сдвинутых к переносице бровей. Он же преспокойно натирал трубу граммофона, насвистывая себе под нос что-то. И это тот грозный и страшный лидер Чёрных драконов. Смешно, ей-богу. — Подъём, лиса, — пластинка завертелась, из грузной трубы потекла живая мелодия. Протянутая ладонь замерла у самого лица рыжей бестии. — Я с уголовниками не танцую, — пробормотала она, теснее кутая нос в складки ни в чём не повинной подушки. Главарь банды, не скрывая усмешки, ловко подхватил свою невозможную жену на руки. Подушка полетела на пол, девушка пару раз дёрнулась, и без того прекрасно понимая, что упасть не позволит. Аарон опустил её на пол, бережно и вместе с тем крепко прижал к груди. В мелодии с приличным опозданием удалось разобрать голос Коула Портера и отчаянный призыв к действию. — «Let's misbehave,» — прошептала в губы своего мужчины Адель, с недавних пор Хилл, вставая на носочки и впиваясь в них тягучим поцелуем. И легонько его оттолкнув, закрутилась на месте в такт шлягеру, тонким пальчиком подзывая к себе. Аарон умел танцевать, как ни странно — и отлично знал эту слабость Адель. Ободок с рожками-ёлочками полетел на пол вслед за свитером с дюжиной оленьих силуэтов. Остатки одежды разлетались под тихий смех с характерным шелестом. Адель деловито оправила резинку чулок, поднимаясь с бёдер мужа, и потянулась было к головке, чтобы сбить ту с курса. Однако тело одним перекатом оказалось зажато между полом и широкой грудью. — Далеко собралась? — тонкую шею с рисунком проступающих от неровного дыхания позвонков опалило жаром как бы невзначай. — Снять пластинку. Уж прости, но тишина как-то привычнее будет. Сильные руки перехватили запястья, отводя за голову. Только усмехнулся её суетливости. Зубы зацепили застёжку бюстгальтера, проталкивая крючок в паз. Долгое скольжение языка по горячей коже осталось за гранью её восприятия. От каждого касания на ногах сжимались пальцы. Жар неистовый. Он — страсть бурлящая. Она — вспыхивает, едва опалимая, податливо и вместе с тем своенравно выплясывая на коже сеткой ожоговых печатей. Поворот головы до скрипа. Залпы фейерверков под смеженными веками. Россыпи укусов, что спустя пару часов нальются синевой. И ей бы возмутиться, да не секрет — драконы любят расставлять метки по всему, что считают принадлежащим им и только. А она принадлежит ему. Безраздельно. И пускай смирение не в её характере — здесь, как ни крути, спор бессмысленен. Сбивчатый шёпот на ухо. Бесстыдная рыжина её волос видится ему наяву и во снах уже без малого 3 года. Кивок, усмешка, перекат и следующий за ним девичий, звенящий по пространству хохот — она собой довольна. Скольжение ноготков по плечам, ключицам, груди. Вкрадчивая щекотка и новый залп девичьего смеха, желанного и пьянящего покруче лучшего виски, что поставляют в бар казино. Слишком тяжело было вытравить из невыносимой девчонки горечь утраты и оттого бесценна её улыбка, каждая искра и мелкая мимическая морщинка в уголке глаза. Прочерчивает мышцы пресса на поджаром животе, склоняется, заглядывая в прикрытые коньячные глаза, языком низводя пытку до наслаждения. Дракон рвано выдыхает сквозь сжатые зубы когда девица совершенно неумышленно поводит бёдрами, плавно скользя по набухшему члену. Башню срывает. То, чего она и добивалась. — Ну всё, лиса, — хрипло и возбуждённо выдохнул дракон, опрокидывая Адель на пол. — Доигралась. Справедливости ради, терпеть не мог эти женские прозвища, какими Вишня обрекал своих пассий (и тех, кто лишь имели шанс ими стать). А услышав однажды это в адрес Адель, на тот момент ещё Моринг — попросту взбесился. И незамедлительно прибрал к рукам лису, утащив бойкую и своенравную девицу в своё драконье логово. Девушка с протяжным стоном выгнулась от упругого толчка в тело. Прикусывая плечо и выдыхая в кожу стон, льнёт ближе, отчаянно вычерчивая полосы на крепкой спине ногтями. Целый мир, и весь у её стройных ног. Они оба определённо успели слишком сильно соскучиться друг по другу. В доме миссис Хилл, как на зло, стены будто в самом деле картонные. Вот только Адель, регулярно выкидывающую проказы один другого изощрённее, это не особо тревожило. Поцелуи удушливо глубокие. Терзающие так, что едет крыша, жжёт по самую глотку и в мозгах болезненной пульсацией отдаётся безропотное: «ещё». Подрагивающие лодыжки сжимаются вокруг торса, на губах застывшая в крике мольба. Аарон вбивается в податливое тело своей строптивой жены, безостановочно баюкая в огрубевших пальцах фарфоровую, почти белоснежную кожу, доводя до исступления, до беспамятства и мелкой дрожи, бьющей до стремительно слабеющих колен. Адель откидывается на спину, продолжая судорожно притискивать мужское тело к себе, и беззвучно, до чёртиков простодушно смеётся. Пластинка кончилась целую минуту назад, но разве имеет в данный миг значение хоть что-то кроме двух пылко сплетённых тел?