— Милосердие может быть признаком великого человека, впрочем, как и надгробие. -
из личных воспоминаний Императора Ужаса Второго Ужасного
В покоях Коммандующей было темно, единственный свет исходил от свечи на столе женщины. Он тихо встал позади неё, сила его Имени заглушила звуки его доспехов, когда он поднял свой клинок. Темноволосая женщина замерла на какую-то долю секунды, и Оруженосец понял, что его шансы быстро устранить её испарились. — Бесшумен ты или нет, — произнесла Коммандующая с мягким акцентом деорайт, — но от тебя разит кровью. Клинок Оруженосца опустился, но женщина развернулась, схватившись рукой за длинный нож, лежащий на столе, и в последний миг отбила смертельный удар в сторону. Зеленоглазый мужчина вздохнул и переступил с ноги на ногу, когда она поднялась. — Надеюсь, это была фигура речи, — мягко сказал он. — Я купаюсь каждые несколько дней. Коммандующая насмешливо оскалила зубы. — Некоторые вещи не смываются водой, праэс, — ответила она. Его клинок метнулся вперёд, пробуя на вкус край её защиты и находя её, к сожалению, устойчивой. Меньшего он и не ожидал — Имя этой женщины можно было заслужить только годами упорной борьбы, и даже наставничества Рейнджер было недостаточно, чтобы преодолеть разницу между их уровнями опыта. Не врождённый, но приобретённый, выточенный временем талант может продвинуть вас достаточно далеко. — Так скажи мне, ассасин, — усмехнулась Коммандующая, — что же все-таки подтолкнуло Канцлера послать за мной убийцу? Длинный нож в её руке превратился в мазок заострённой стали, и она шагнула вперёд, легким движением запястья превратив укол в прямой удар и отскочила, оставив неглубокий порез на его щеке, прежде чем он смог нанести ответный. — Это была карательная экспедиция на Красных Кабанов? — спросила она. Отшагнув, Оруженосец попытался выиграть пространство для размаха своих мечей. К сожалению, его путь в покои означал путешествие налегке, а борьба с таким опасным противником без щита быстро становилась опаснее, чем он ожидал. — Нет, — задумчиво произнесла Коммандующая, — причина явно не в наших предыдущих операциях. А значит, что кто-то открыл свой про̀клятый рот о моём плане для Малых Степей. Оруженосец улыбнулся. — Возможно, я кое-что слышал, — согласился он. — Но вы, кажется, исходите из неверных предпосылок, Коммандующая. — Так просвети меня, ассасин, — холодно ответила она. — Не Ассасин, — поправил он её. — Оруженосец. Вот тогда-то и зазвонили колокола. Три сигнала, пауза и снова три сигнала — пожар в крепости. Значит, Подмастерье уже приступил к работе, а это означало, что пора заканчивать: кланники Грэма скоро займут свои позиции. Его противник выплюнула несколько слов на древнем языке. Судя по интонации, он рискнул бы предположить, что в них не было ничего особенно вежливого. — Значит, ты один из тех щенков, которые хотят стать следующим Чёрным Рыцарем, — проворчала она. — Ты совершил ошибку, придя сюда сегодня вечером, мальчик — я с удовольствием придушу тебя сейчас, прежде чем ты станешь настоящей проблемой. Что, как он вынужден признать, было вполне реально. Когда она снова двинулась вперёд, за её атаками стояла тяжесть холодного гнева — снова и снова он был вынужден отступать, выталкиваемый из её покоев, пока не оказался на верхней площадке лестницы. Коммандующая проскользнула под его защиту, после его слишком широкого замаха, и, не обращая внимания на глубокий порез, который он оставил прямо над её ухом, сократила расстояние и ударила его в грудь ладонью. Если бы кто-нибудь, кроме Именованной, повторил бы это на доспехе, они бы сломали себе запястье за такое безрассудство, но вместо этого её удар отправил его кувырком вниз по лестнице. Примерно на полпути он сумел вскочить на ноги, но, прежде чем он поднял меч, она почти перерезала ему яремную вену, заставив его отчаянно отклониться назад. В считанные секунды она выгнала его во внутренний двор, и теперь они оба знали, что игра окончена. — Если ты встанешь на колени, — решительно сказала она, — я сделаю это быстро. — Если бы это была история, — сказал ей Оруженосец, — то именно в этот момент я обнаружил бы, что всё время был левшой. — А ты левша? — хрипло спросила темноволосая женщина. — Нет, — ответил он, убирая меч в ножны. — Видите ли, в душе я человек практичный. Первая стрела попала Коммандующей в горло сбоку, пробив его насквозь и выйдя с другой стороны. Работа Рейнджер. Короткий залп из лука от кланников Грема последовал через мгновение, утыкав её таким количеством стрел, что он больше не мог разглядеть её лица. — Так всегда бывает с практичными людьми, Коммандующая, — мягко сказал ей Оруженосец. — Мы жульничаем.☠
Я проснулась в комнате, которую не узнала. Я всё ещё ощущала холод северной ночи на своей коже, и щёку до сих пор жгло там, где длинный нож Коммандующей пролил кровь. Это конкретное ощущение бледнело по сравнению с другими: всё моё тело пульсировало десятками болей, худшая из которых была сосредоточена вокруг длинной раны, которая змеилась по всему моему торсу. Я откинулась на подушки, вздрогнув, когда вспышка боли прошила меня. Отбросив одеяло, прикрывавшее меня, я присмотрелась к покрытой повязкой ране, которой одарил меня Одинокий Мечник: кожа была красной и воспалённой, а шрам довольно ужасным, но, по крайней мере, он не кровоточил. На остальной части моего тела не было никаких отметин, что вызвало дрожь беспокойства по спине: я исцелялась у Захариса достаточно, чтобы знать, что магия не может так хорошо исцелять без определённых последствий. Оглядевшись, я увидела, что в комнате никого нет: скудно обставленная мебель в стиле Кэллоу, никаких окон, и я не слышала ни малейшего намека на шум снаружи. И здесь пахло кровью, с удивлением заметила я. Разве во сне я не чувствовала тот же самый запах? Я заставила себя сесть на край кровати, подавляя болезненный стон. Личность Оруженосца в моём сне определить было не трудно: Блэк всё ещё выглядел более-менее так же, хотя и чуть старше, и я никак не могла спутать эти пронзительные зелёные глаза с другими. Но в этом видении было слишком много деталей, чтобы оно могло быть просто фантазией моего разума во сне: даже сейчас, закрыв глаза, я слышала низкий голос Коммандующей и визг стрел, падающих сверху. Именное Сновидение. Мой разум пока что был слишком затуманен, чтобы понять происходящее, но я знала, что всему должна быть причина. Когда Блэк вонзил меч мне в грудь, я столкнулась с двумя возможными версиями себя. Итак, сон показывает мне, как предыдущий Оруженосец убивает героя, в то время как я своего отпустила. Немного грубовато, если говорить о намёках, но я не была по натуре утончённой девушкой — вполне логично, что моё Имя будет столь же прямолинейным. С гримасой я провела рукой по спутанным волосам. Боги, от меня ужасно пахло. Мне нужно было принять ванну или хотя бы переодеться. Дверь со скрипом отворилась, и вошла Капитан, пригнув голову. Это зрелище вызвало у меня улыбку: за исключением адских огров, практически всё смотрелось рядом с ней игрушечным. — Славно, — пробубнела воин. — Ты проснулась. — Только что, — согласилась я. — Как долго я была без сознания? — Прошло уже два дня после твоего маленького трюка, — сказала она. — Ты была дьявольски близка к тому, чтобы никогда не проснуться. Я так и подозревала, но всё равно у меня по спине побежали мурашки, когда я услышала это вслух. — Может, мне послать благодарственную записку целителям Легиона? Капитан фыркнула. — Ты разорвала своё тело так, что они не смогли с этим справиться, — сообщила она. — К счастью, у нас в лагере был маг крови из племени Быстроногих — потребовалось три кроветворения, чтобы вернуть тебя к какому-то подобию живого человека. Кроветворения. Верхние Боги, я надеялась, что она говорила не то, что я думала. — Ты хочешь сказать, что они закачали в меня кровь, да? Женщина с оливковой кожей наградила меня уничтожающим взглядом. — Не будь тупой, девочка, — проворчала она. — В твоих венах осталось совсем немного этого вещества. Блэк заставил их пролить кровь троих. Грубая штука, но обычно это срабатывает. Я почувствовала, как мой желудок сжался, и судорожно выдохнула. Три человека умерли только для того, чтобы исцелить меня, а Капитан, похоже, даже не думала об этом как о чём-то из ряда вон. — Кем они были? — прохрипела я. — Люди, которые погибли, чтобы спасти меня. Она пожала плечами. — Заключённые из камеры смертников. Никогда не знала их имён, но Писец, вероятно, знает. Пришлось подать какие-то бумаги, чтобы их реквизировать. Реквизировать их, как ресурс. Так же, как если бы они попросили новый комплект доспехов или какое-нибудь швейное оборудование. Как будто они были вещами, а не людьми. Конечно, они вряд ли были хорошими людьми — иначе им не вынесли бы смертный приговор, — но в этот момент я увидела, что праэс тратит жизни кэллоу, как валюту. Три чужие жизни, потраченные на то, чтобы сохранить мою, не задумываясь. Интересно, согласилась бы я на это, если бы не спала? Мне было противно, что я уже не была так уверена в своем ответе, как месяц назад. Присутствие Капитана внезапно показалось мне невыносимым, разрушающим всё, к чему я стремилась. Просто ещё один винтик в Имперской машине, перемалывающий жизни людей, которых они завоевали. И всё же, что я могла сделать? У меня чесались руки наброситься на неё, но я слишком хорошо понимала, что даже в лучшем случае лишь царапну её броню — она была женщиной, которая сталкивалась с целыми батальонами рыцарей и убивала их без особых усилий. Они были добры, Капитан и Блэк, такие покладистые, услужливые, и я в конце концов забыла, что имею дело с монстрами. Бедствия — монстры, которых боятся даже другие монстры. И хуже всего было то, что мы были на одной стороне. Я охотно присоединилась к людям, которые рассматривали человеческие жертвоприношения как еще один инструмент в своем арсенале. Вкус желчи во рту заглушил запах крови, и меня внезапно вырвало. Одно дело — принять абстрактное решение пожертвовать жизнью, но теперь, когда я столкнулась с реальностью… как я могла подумать, что из этого выйдет что-то хорошее? Взгляни на основы твоего лучшего мира, Кэтрин Обретённая. Еще три трупа до кучи, и они будут не последними. Меня вырвало прямо на кровать. Беспокойство на лице Капитана было самым ненавистным видом доброты, который я когда-либо видела. Через мгновение мой желудок успокоился, и я вытерла рот одеялом. — Тогда я поговорю с Писцом, — пробормотала я, дрожа. Я запомню имена, вырежу их достаточно глубоко, чтобы никогда не забыть. Выяснить, есть ли у них семьи, люди, которые зависели от них — безвкусный способ вернуть долг, который был так глубок, но что другое я могла сделать? У меня ещё оставались сбережения из Ямы, и я не собиралась тратить на это даже крупицу Имперского золота. Мой долг, моё покаяние. Да смилостивятся боги над моей душой. — Ты можешь сделать это позже, — проворчала Капитан. — Надень тунику, Блэк хочет, чтобы ты вышла. Я чувствовала себя слишком опустошённой, чтобы сказать ей, что все они могут пойти нахуй. Комода не было, но кто-то аккуратно сложил одежду на стуле в углу. Я заставила себя подняться на ноги, оттолкнув руку помощи Капитана, когда пошатнулась. Я была не в настроении принимать помощь от праэс. Смена белья в комнате с кем-то ещё была почти ностальгией, напоминанием о тех днях, когда я делила спальню с другими девочками из приюта. Но тогда никто не раскладывал для меня одежду. Меня беспокоило, что я перестала замечать подобную роскошь: она подкрадывалась к тебе, как атрибуты власти. Дюйм за дюймом, пока не забудешь, что когда-то жила без них. Мои губы скривились от отвращения, когда я увидела, что шерстяная туника, приготовленная для меня, была выкрашена в чёрный цвет. Мне казалось, что на меня кто-то претендует, а я всегда противилась этому. Я всё равно застегнула воротник и разгладила свое лицо от эмоций. Я куплю себе одежду, как только представится случай. — Зачем я ему понадобилась? — спросила я Капитана, когда закончила натягивать ботинки. — Просто нужно, чтобы тебя видели, — ответила гигантская тагреб. — Ходят слухи, что ты мертва, и люди хотят увидеть тебя в живую. Я моргнула. дьявол, гоблинский огонь. — Всё ещё горит? — поинтересовалась я. — Им удалось оцепить его, — сказала Капитан, — но почти половина квартала сгорела в огне. Хорошо, что Истрид приказала своим легионерам вовремя эвакуировать людей. Небольшое облегчение, что мне не пришлось бы добавлять больше жизней к моему счёту так скоро после последних. Я затянула пояс и убедилась, что чехол моего ножа правильно уложен. Меча не было, но этого и следовало ожидать после того, как клинок Одинокого Мечника вонзился в него. — Пойдём и покончим с этим, — пробормотала я, более измученная, чем того требовали мои раны. Гостиница, в которой мы находились, была пуста, если не считать горстки Чёрных Стражей, прикрывавших вход. Я проигнорировала их и последовала за кареглазым воином на улицу. Я услышала толпу ещё до того, как мы добрались до Двора Мечей. Большая мощёная площадь когда-то была местом, где графы Саммерхолма вершили правосудие, хотя Императорская Наместница предпочла для этой цели крепость. Это название произошло от того, как граф Харлай Мрачный взял оружие разбитой армии праэс и сложил его в кучу, чтобы предложить королю того времени вместо налогов, причитающихся в том году. Должно быть, большая часть населения Саммерхолма собралась во Дворе, и звук тысяч перешёптываний был почти оглушительным. В центре была воздвигнута виселица, окруженная квадратом легионеров в шесть человек. Блэк сидел верхом на своем коне перед постройкой, Писец стояла рядом с ним неподвижно, как статуя. На этот раз она, казалось, не обращала внимания ни на что, кроме того, что происходило перед ней. Люди расступались перед Капитаном, как отступающий прилив, и замолкали при виде высокой Именованной, шагавшей по брусчатке. Краем глаза я видела, как люди показывали на меня пальцами, когда думали, что я ничего не вижу. «Оруженосец», — услышала я шепот. Предательница появлялось почти так же часто, и этот эпитет не задел бы меня так сильно, если бы в нём не было крупицы правды. Я смотрела прямо перед собой и изо всех сил старалась не отставать от Капитана. Как только мы подошли ближе, я заметила, что Блэк был в полной броне — на этот раз на нём был шлем, сделанный в виде ухмыляющегося дьявола. — Оруженосец, — поприветствовал он меня, не отрывая взгляда от виселицы. — Блэк, — ответила я, — что это за дьявольщина? — Восстановление порядка, — сказал он. Виселица была не более чем в тридцати футах от меня, так что теперь я могла видеть, кто на ней находится. За петлями в две шеренги стояло человек пятьдесят, и я узнала каждого из них. Ветераны из Потерянной Короны, горстку которых я видела в Королевской Литейной, которые, должно быть, пережили ночь. — Ты не можешь этого сделать, — сказала я настойчиво. — Не все из них были членами Сынов. Некоторые просто сочувствовали и… — А также были причастны к убийству императорской Наместницы, — решительно перебил он меня. — Государственная измена, за которую полагается петля. — Вы уже знали, кто эти члены, — умоляюще произнесла я. — Ты мог бы повесить их и тогда, но сейчас в этом нет необходимости. Зелёные глаза смотрели на меня сквозь глазницы в шлема. — Их можно было терпеть, пока были безвредны, — заявил он. — Они больше не безобидны. — Это же бойня, — прошипела я. — Тебя будут ненавидеть за это. — Меня уже ненавидят в этом городе, — отметил он. — Вполне приемлемая потеря, если при этом будут бояться. Я потянулась к силе своего Имени, но там было пусто. Ни капли силы, которую я использовала, чтобы сокрушить своих врагов, несмотря на то что я погрузилась так глубоко, как только могла. — Ты связал моё Имя! — обвинила я его. — Твоё бессилие — дело твоих рук, — ответил Блэк. — Ты предприняла действия, которые противоречили природе твоего Имени, и таким образом повредила доступ к нему. Что-то связанное с твоей конфронтацией с героем, я полагаю. Тела так и не нашли. — Так ты наказываешь меня, убивая жителей Кэллоу? — прорычала я. — Я вешаю предателей, которые подняли оружие против Башни, — резко поправил он. — У меня нет привычки тратить жизнь на мелкие уроки. Я никогда никого так не ненавидела, как этого человека в тот момент. Он сидел на лошади и смотрел на меня сверху вниз. Он олицетворял каждую дьяволову ухмылку праэс, с которой я встречалась, глядел на меня, как будто я была всего лишь скотом в их стаде. Притворяясь, что законы, которые он поддерживает, — это не что иное, как правила, которые Пустоши использовали для исправления игры, чтобы они каждый раз выигрывали. — Я не приму в этом участия, — сказала я таким холодным и яростным голосом, что едва могла поверить, что это мой собственный голос. Мои пальцы сомкнулись на рукояти ножа. Его взгляд не дрогнул даже на мгновение, и я осознала, насколько абсурдной, должно быть, казалась ему девушка, которая не могла даже использовать своё Имя, но угрожала резать ножом самого Чёрного Рыцаря. В десяти футах от меня стояли два Бедствия, и даже сквозь дымку ярости этот факт пробился в сознание. Я разжала пальцы. — Я не буду в этом участвовать, — повторила я уже спокойнее. Возможно, я не смогу остановить это, но мне не нужно было притворяться, что я одобряю это. Я повернулась, чтобы уйти, пойти куда угодно, лишь бы не оставаться тут. — Остановись. Мне казалось, я знаю, что такое страх. Я почувствовала это в ту ночь, когда мы впервые встретились, когда сила Рыцаря сковала, казалось, сам воздух переулка. Но я ошибалась. О, как это неправильно. Мои конечности замерли, а сердце сжалось. Тёмные существа прятались вне моего поля зрения, жаждая моей смерти. — Обернись. Я повиновалась. Я даже думать не могла о том, чтобы не подчиниться. Монстр изучал меня без тени эмоций в глазах, почти ленивое веселье, которое он всегда демонстрировал, соскользнуло с его лица, как вода с глиняной маски. В том, с чем я столкнулась, не было ничего человеческого, и, наконец, я могла сказать, что встретила Чёрного Рыцаря. Настоящего. — Ты думала, что это игра, Кэтрин? Что действия не будут иметь последствий? — тихо сказал он. — Сила — это «обоюдоострый клинок». Власть приходит вместе с ответственностью. Амбиции, подобные твоим, требуют жертв, так что стой здесь и наблюдай. И моё тело подчинилось. Даже когда я кричала внутри, моё тело подчинилось. В толпе воцарилась тишина, когда генерал Разоряющая взобралась на виселицу и жестом приказала своим легионерам продолжать. Потянули за рычаги, земля разверзлась под пленниками, и двадцать пять кэллоу умерли от перелома шеи. Тысячи людей стояли во Дворе, но можно было услышать, как упала булавка. Легионеры отвязали трупы, как только последний из них перестал дёргаться, позволив им упасть в люки, и подтолкнули вперед второй ряд пленников. Я читала их лица одно за другим, слишком ошеломлённая, чтобы быть должным образом испуганной. В середине очереди стояла стройная белокурая девушка с серыми глазами. Элиза. Наши глаза встретились, и на её лице промелькнуло узнавание, за которым последовала мольба. Боги, простите меня. Я не знала. Ты должна мне поверить, я не знала. Прошло мгновение, и прекрасное лицо исказилось отвращением. Она сплюнула на землю, и через мгновение петля затянулась вокруг её шеи. Генерал Разоряющая снова взмахнула рукой, и она умерла. Толпа испустила долгий вздох, и все было кончено. Десятки тысяч людей стояли во Дворе Мечей, окружив менее двухсот легионеров, но, когда последний труп упал под виселицу, они начали расходиться. Запуганные, как и я. — Мы уходим с полуденным колоколом, — спокойно сказал Блэк. — Возвращаемся в казармы. Не сказав больше ни слова, он поскакал прочь, и его закованный в сталь конь повиновался невысказанным командам своего хозяина. Я оцепенело поплелась прочь, ноги сами понесли меня подальше от Двора. Не важно, куда именно, главное, чтобы не здесь. Не знаю, как долго я бродила, чтобы в конце концов оказаться в тупике. Больше никого не было видно. Я прислонилась к стене, уткнувшись лбом в грубо обтёсанный камень. Я медленно опустилась на колени, радуясь боли от раны, когда моё тело вытянулось. Я очень, очень устала. Более двухсот миль отделяло меня от дома, и внезапно я осознала, как одинока на самом деле. Окружённая людьми, которые ненавидели меня, людьми, которых я охотно оставила бы на растерзание монстрам. И вот теперь я здесь, даже без защиты Имени, за которое променяла свою душу. Сухое рыдание сдавило горло, и я медленно покачнулась, закрыв глаза. Я сама сделала это с собой, воображая себя умной, думая что у меня всё под контролем. Для меня всё было похоже на сон. Один красочный абсурд за другим: Имена, видения и претензии. Материал, из которого были сделаны легенды. Может быть, поэтому это далось мне так легко — я не могла поверить в реальность происходящего, поэтому относилась как к сказке. Я подшучивала над злодеями, которые пропитывали кровью страницы учебников истории, как будто я была равной, а не муравьём, которого они могли раздавить без раздумий. Одного воспоминания о том, как я разговаривала в первый вечер, было достаточно, чтобы кровь застыла у меня в жилах — теперь, когда я знала, что разговаривала с зеленоглазым существом, с которым встретилась во Дворе, а не с вялым злодеем, с которым, как я думала, столкнулась. Теперь уже не верилось, что это сон. Не тогда, когда в ушах остался хруст, с которым шеи кэллоу ломаются под веревкой. Слёзы покатились по моим щекам, и я позволила им быть. Если это не стоило того, чтобы плакать, то что тогда?