— В большинстве историй Нецивилизованных Войн битва при Трех Холмах — всего лишь сноска,
особенно учитывая ее близость к гораздо более спорной битве при Марчфорде.
Но для нас тогда? Марчфорд, возможно, и был тем горнилом, которое выковало нас,
но Три Холма зажгли печь. —
Отрывок из личных воспоминаний леди Айши Бишары
Смех продолжался недолго. При виде смерти их предводителя строй воинов погрузился в хаос, а вероятный Паж с криком ужаса оттащил труп Принца подальше. Пройдет еще какое-то время, прежде чем сержанты приведут их в боевой порядок, но есть и другие причины для беспокойства. Послышался шум, похожий на стук сотен барабанов, когда катафрактарии Серебряных Копий понеслись по грязной равнине, восемнадцать сотен пар копыт ударили по земле, пожирая расстояние, отделяющее их от Пятнадцатого Легиона. Одного взгляда на девятьсот всадников-убийц, с головы до ног облаченных в серебряные доспехи, было достаточно, чтобы у меня по спине пробежала дрожь, но я стряхнула это чувство. Грязь замедляла их движение, хотя и не так сильно, как я надеялась. Горстка лошадей поскользнулась на коварной опоре и упали погребя своих седоков, но таких было слишком мало. Не достаточно, чтобы сказаться на атакующей лаве всадников. Два батальона из четырехсот пятидесяти человек выстроились в грубыми подобиями наконечников стрел, направляясь прямо к тому, что они, должно быть, считали слабыми местами в моем строю: саперные отряды на моих флангах. — Скоро они будут в пределах досягаемости, — проворчала Верес. — Будем надеяться, что мы все расчитали верно, — тихо согласилась я. Первый залп арбалетного огня гоблинов почти не помешал атакующим всадникам. Не то чтобы я ожидала этого, на таком расстоянии. Несколько раненых лошадей, но остальные кавалеристы плавно обтекали упавших. Боги Внизу и Вечный Огонь, чего бы я только не сделала, если бы у меня была такая кавалерия. Однако к тому времени, когда раздался второй залп, они уже были на расстоянии выстрела. Стрелы пробивали доспехи как на лошадях, так и на людях, когда мои легионеры пролили первую настоящую кровь битвы. Но только горсть, призналась я себе с гримасой. Эти покрытые серебряной эмалью ублюдки были быстрее, чем кто-либо, нагружающий боевого коня с таким весом, имел право быть. Третий залп был самым кровавым, и острие обоих конных батальонов рассыпалось под сосредоточенным огнем моих арбалетчиков. — Маги? — спросила я Гончую. — Сразу после четвёртого залпа, — ответила она. — Мы хотим получить наибольший эффект. Катафрактарии были в пятидесяти ярдах от моих людей, когда они попали в поле кольев. Те, что были впереди, увидели острые концы, торчащие из земли, но было слишком поздно поворачивать назад — инерция от тех, кто был позади, пронесет их через все, что бы они ни делали. В своей жизни я повидала немало поразительных вещей, еще до того, как решила бросить все и стать злодеем — ничто в Творении не сравнится с золотым рассветом Лауэра, когда звонят все колокола в Городе Тысячи Колоколов, — но я никогда не видела ничего похожего на эти рои всадников, разбивающихся о колья, как волна о камень. В мгновение ока они замерли, цепочка выпотрошенных лошадей и перевернутых всадников отмечала работу моих саперов. Именно в этот момент раздался четвертый залп, и если третий был кровавым, то этот был настоящей резней. — Поднимите вымпел, — приказала Верес. Сотня огненных шаров расцвела через мгновение после того, как был поднят сигнал, а затем наши маги яростно послали их в ряды врага. Верес настаивала на том, чтобы сосредоточить магические линии на флангах, в то время как я была более склонна рассредоточить их, и вид хаоса, который они сеяли, заставил меня порадоваться, что я последовала ее совету. Масего прищелкнул языком, неохотно соглашаясь. — Неплохой эффект для такого приземленного заклинания, — признал он. Будучи воспитанным Чернокнижником, Подмастерье получил довольно элитарный взгляд на магию, которой обучают магов легиона. Однажды он сказал мне, что заклинание огненного шара, которое было хлебом с маслом наших линий магов, было простейшей конструкцией, которую могла выучить даже обученная обезьяна, что, хотя вероятно, и было правдой, полностью упускало суть. Легкость в обучении была критерием для всех официальных заклинаний, которым обучали легионеров: смысл был не в чистой огневой мощи, а в том, чтобы убедиться, что все маги легиона могут использовать базовые заклинания. Во время битвы генералы могли затем сконцентрировать эти заклинания в одной точке, чтобы сокрушить врага. Доктрина Легионов Ужаса была вполне практичной — обучить двадцать легионеров бросать огненный шар требовалось гораздо меньше времени и усилий, чем научить одного мага бросать огненный шар с той же силой, что и эти двадцать вместе взятые. Маги с таким талантом, как у Масего, не растут на деревьях. Вдалеке внизу я видела, что огонь стал переломным моментом для катафрактариев. В последние полчаса они видели, как погиб их предводитель, треть их числа была застрелена моими саперами, и теперь они были остановлены укреплениями Пятнадцатого, прежде чем их подожгли. Они сломались, и я почувствовала, как мои губы растянулись в мрачной улыбке, когда они повернули обратно к пешей части армии. Первая часть нашего плана сражения прошла без сучка и задоринки. Был ли это только проблеск надежды перед тем, как нас раздавят, или начало нашего пути к победе, оставалось неясным. Офицеры противника не тратили время впустую: остальные Серебряные Копья уже были в движении, масса воинов тащилась по грязному полю, как огромная змея из сверкающей стали. Они были… медленнее, чем я ожидала, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять почему. Всадники. Когда кавалерия бросилась в атаку — а затем отступила — они разрыхлили землю копытами лошадей. Как ни плохо было под ногами у всадников, теперь это было вдвойне плохо для мечников. Пробираться по колено в грязи в тяжелых доспехах было изнурительной работой, я знала это по собственному опыту. К тому времени, как они доберутся до нашей линии, они уже будут выдохшимися. Несмотря на то, что они были измотаны, воины все еще оказались способны ударить по нашему центру, как таран. Формация кабили Хун прогнулась под ударом, но через мгновение стабилизировалась. Что касается Наука… Что ж, центр его сил состоял из огров. В тот момент, когда вражеский авангард вступил в контакт, молоты опустились, и первый ряд Серебряных Копий превратился в плотную красную пасту. Однако они продолжали бросаться в мясорубку, не дрогнув. Наемники нигде не были так дисциплинированы, как мои собственные легионеры, но я не могла отрицать, что они были упорны. Я отбросила неохотное восхищение, которое испытывала к беднягам: рано или поздно огры устанут, а остальные солдаты Наука были просто пехотинцами и панцирной пехотой. Но пока враг сосредоточен здесь, у нас все хорошо. Каждый из их солдат должен был перелезть через трупы убитых, чтобы вступить в бой, и огромная масса их численности заставляла их линию фронта двигаться прямо на клинки моих легионеров. Толпа продолжала продвигаться вперед, топча любого из своих товарищей, который поскользнулся в грязи. Я бы не удивилась, если бы некоторые из них утонули там, затоптанные в болоте своими собственными союзниками. Не то чтобы это имело какое-то значение: в конце концов, центр был всего лишь интермедией. Если силы Хун и Наука будут прорваны, сражение, конечно, закончится, но стержнем моего плана всегда были фланги. Окопавшись в середине склона холмов, все, что нужно было сделать моим коммандерам, — это продержаться, пока мы позаботимся об остальных. Верес держала на холме когорту из двухсот человек, служившую нашим резервом на случай неприятных сюрпризов, готовых заткнуть любые бреши в нашей обороне, если случится худшее. — Что за Тёмные Боги? — внезапно рявкнула она. Я проследила за ее взглядом и поняла, о чем она говорит. Двигаясь сквозь толпу воинов, как призраки, горстка вражеских солдат вышла на передний край схватки. Их было не больше пятидесяти: мужчины и женщины в странных кожаных костюмах, с бритыми головами, все они держали в руках длинные копья с зазубренными наконечниками. Они двигались как выпущенная стрела и в считанные мгновения втиснулись прямо в легионеров Наука, прорвав переднюю шеренгу, словно это был мокрый пергамент. Дерьмо. Кто, дьявол их раздери, эти парни? Наук терял слишком много легионеров слишком быстро, и контратаки, которые он провел, не смогли выбить ублюдков. Новоприбывшие не были одеты в такие же кольчужные доспехи, как остальные солдаты, и просто не было никакого способа, чтобы кто-то, использующий копья, был настолько хорош в убийстве. Копья были полезны в качестве заслона, чтобы оттеснить пехоту или сломить кавалерийские атаки, но эти придурки использовали их как оружие единоборства безупречно. Верес выглядела такой же озадаченной, как и я, и, как обычно, Масего был практически бесполезен, когда дело касалось чего-то, что не имело отношения к магии или плохим социальным навыкам. — Это Святые Копья Гелике, — ни с того ни с сего сказал Хакрам. Все повернулись и посмотрели на него с разной степенью недоверия. — Это монашеский орден из Вольных Городов, которые посвящают свою жизнь копью, — сообщил он нам. Верес сплюнула на землю, то ли от отвращения к нашей удаче, то ли чтобы показать свое общее мнение обо всех, кто живет к югу от Увядающего Леса, я не была уверена. — Все это прекрасно, — проворчала она, — но что эти ублюдки здесь делают? Хакрам пожал плечами. — Дом Света связан с королевской семьей Гелике, помнишь? Я думаю, что герой не обманывал, когда вещал, что он принц. Ну, разве это не мило? Теперь мне предстояло иметь дело с подразделением ударных войск, намеревавшимся отомстить за своего босса в разгар битвы, где я и так была сильно в меньшинстве. Что дальше, этот проклятый Маг Запада выйдет из могилы и подожжёт моих людей? — Откуда ты вообще это знаешь? — спросил Масего. Хакрам изобразил поистине ужасающую застенчивую улыбку. В один прекрасный день мне придется сказать ему, что на самом деле так он выглядел страшнее, чем когда пытался быть страшным. — Я подумал, что в какой-то момент мы можем начать сражаться в Вольных Городах, поэтому я искал иностранные подразделения, с которыми нам следует быть осторожными. И в очередной раз стало ясно, почему Адъютант был моим любимцем из нашей веселой компании. Мне действительно повезло в тот день, когда меня сделали лейтенантом его линии еще в Колледже. Я оглянулась туда, где Святые все еще с отработанной эффективностью прорывались сквозь людей Наука. Значит, пора вытащить первый из моих козырей. — Подмастерье, — сказала я, — убери этот бардак. Темнокожий парень лениво улыбнулся мне. — О? Наконец-то мы спустили меня с поводка? Хорошо, а то я начинал скучать. Он неторопливо спустился с холма, и, зная то, что я знала о том, какую магию он может использовать, я чувствовала себя в безопасности, полагая, что ситуация теперь под контролем. — Ты уверена, что этого будет достаточно, Оруженосец? Могли бы послать резервы, чтобы убедиться, — спросила Верес сбоку. — Единственный другой маг, которого я видела, использующий магию на том же уровне, что и Масего, — это его отец, — ответила я, позволяя словам впитаться. Все мои старшие офицеры знали, кто отец Масего — Чернокнижник, сам Повелитель Красных Небес. Если истории, которые они рассказывали о человеке из Пустоши, были хоть чем-то похожи на те, на которых я выросла, Верес должна была понять, насколько опасным это делало Подмастерье. Точно в назначенное время прогремел гром, и с полуденного неба ударила молния, прямо в середину Святых. Дюжина из них погибла мгновенно, и вдвое больше было отброшено, как тряпичные куклы, от удара. Их строй дрогнул, и легионеры Наука немедленно усилили давление. Масего уже произносил второе заклинание, голубая энергия потрескивала вокруг него нитями, видимыми невооруженным глазом. — Так вот почему ты держишь его рядом, — задумчиво произнесла Верес, глядя на Подмастерье с большим уважением, чем когда-либо прежде. Капитан была права, с усмешкой отметила я: мастерство в насилии действительно было самым быстрым способом получить хорошую оценку орка. Хакрам откашлялся у нас за спиной. — На флангах идут боевые действия. Мой взгляд метнулся к правой стороне холмов, где мои гоблины снова начали стрелять по приближающимся Серебряным Копьям. Большинство воинов были согнаны в середину поля боя, как я и предполагала, но, похоже, кто-то с другой стороны все еще мог обеспечить, чтобы фланги собирались сражаться. Трудно было сказать, сколько их было — не меньше двухсот, а может и больше? Не было даже тени правильного построения, когда они пытались прорубить себе путь через колья. Главный трибун приказал своим легионерам сосредоточиться на Серебряных Копьях, пытающихся проложить путь, но они выставили вперед большие щиты, чтобы прикрыться. Меткий залп огненных шаров положил этому конец на несколько мгновений, но не успела я сосчитать тридцать ударов сердца, как они вернулись. Я поморщилась: пока ситуация не была ужасной, но в конце концов наши маги иссякнут. Однако взгляд на другой фланг убедил меня, что именно там я должна сосредоточить свое внимание. Там было примерно столько же вооруженных людей, движущихся к гоблинам, но во главе группы был узнаваемый силуэт: недавний предполагаемый Паж, несущий знамя, он вел своих солдат прямо к кольям. В отличие от моих офицеров, я никогда не посещала занятия по тактике в Колледже. У меня было совсем другое образование на тему войны: через день Блэк садился со мной, и мы разговаривали в течение нескольких часов. Иногда мы возвращались к старым битвам и тому, как они были выиграны или проиграны, но в большинстве случаев разговор был более абстрактным. В каждой битве есть поворотная точка, сказал он мне, точка, которая может повернуть ее в ту или иную сторону. Тактику, вообще говоря, лучше было оставить генералам: задача же тех, у кого были Имена, была в том, чтобы найти эту поворотную точку и верно ее использовать. Ему не нужно было объяснять, что использование обычно состояло в убийстве нужных людей в нужном месте в нужное время. Паж поднял вымпел, который нес, и воины за его спиной радостно закричали. Они побежали прямо на колья, которые поставили саперы Мастерящей, и я подняла бровь — неужели они собираются рубить их вручную, будучи все время под прицелом? В данный момент они теряли солдат с завидной регулярностью, так как мои арбалетчики делали свои выстрелы с отработанным профессионализмом. Они стреляли в среднем каждые пятнадцать ударов сердца — официальное требование для арбалетчиков в Легионах Ужаса, но я не раз отмечала, что у них была лучшая точность, чем следовало. Хакрам говорил мне, что Мастерящая придирчиво относится к дереву и веревкам, которые нам выдают, так что она, вероятно, знала что-то, чего не знала я. В тот момент, когда Паж достиг кольев, все пошло под откос: Именованный парень воткнул штандарт в землю, и вспыхнула ослепительная вспышка света. Я сморгнула и поморщилась от того, что увидела — неровная просека виднелась между кольями, грязь все еще дымилась там, куда ударила сила Имени. Солдаты хлынули в пролом за ним, когда Паж бросился вверх по склону. А вот и поворотный момент. — Адъютант, — спокойно сказала я. — Мы усиливаем левый фланг. Верес, я возьму с собой резерв. Один из моих магов послал огненный шар в сторону Пажа, но человек прямо за ним поднял руку, и магия исчезла. Похоже это жрец, который испортил наше гадание. — Я разберусь с Пажем, — сказала я Хакраму. — Избавься от священника, пока он не натворил еще больше бед. — Как прикажешь, — ответил он. На заднем плане Верес уже подняла бурю, готовя когорту к бою. Она, конечно, не будет руководить ими лично — ее работа заключалась в том, чтобы оставаться здесь, в месте с лучшей наблюдательной точкой, и принимать тактические решения по мере развития событий. Двести легионеров выдвинулись в боевом построении, но я рванулась вперед, слишком нетерпеливая, чтобы ждать. Хакрам старался не отставать от меня, но его Имя появилось совсем недавно. Он не был так хорош в использовании силы, чтобы добавить скорости своим конечностям. К тому времени, как я добралась до гоблинов, Паж и его люди достигли первых рядов. Завязавшаяся схватка была явно в пользу Серебряных Копий: гоблины сражались более жестоко, чем любой другой из моих солдат, но ни один из них не дотягивал до человеческого роста. Были пределы тому, насколько жестокость может уравнивать шансы. Уверенно ступая даже по грязи, я с обнаженным мечом врезалась в острие их атаки. Человек передо мной был загорел и бородат, он взревел, когда я добралась до него — его клинок поднялся, но он был не более чем любителем, играющим в войну. Мой щит сломал ему нос, а мой меч перерезал ему горло, оставив труп позади, когда я бросилась в схватку глубже. Когорта позади меня ворвалась в бой, как удар молота, выбив инерцию из наемников. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как я сражалась с людьми без Имени, и никогда прежде я не принимала бой с ними без того, чтобы моя собственная сила не была ослаблены. Этот опыт был… поучительным. Я вонзилась в их строй, как стрела в плоть, не размениваясь на мелочи. Теперь они были не столько врагами, сколько силуэтами, проносящимися передо мной почти слишком быстро, чтобы следовать за ними, когда я прорезала их, как пшеницу. Какой-то мальчишка попытался обрушить булаву на мой щит, но потерял руку и голову от двух взмахов запястья, алый дождь полился на грязь, когда я прошла мимо его трупа. Рассказы повествовали о злодеях и героях, которые имели силу сотни человек на поле боя, и теперь я поняла истинный ужас этого: они не могли остановить меня. Они не могли даже замедлить меня, и даже когда они попытались похоронить меня в трупах, они обнаружили, что я не устаю. Это была не столько драка, сколько бойня, и я почувствовала, как к горлу подступает желчь. Это было почти облегчением, когда вражеский герой вышел мне навстречу, небрежно воткнув свою рапиру в глаз гоблина. Паж, раздался гомон в рядах врага. Молитва и обещание. Ну, по крайней мере, мне не придется просить, чтобы меня представили. Теперь, когда я была достаточно близко, чтобы разглядеть лицо парня, я уже не была так уверена, что он на самом деле парень. Может быть, у него просто очень тонкая костная структура? Наверное, я могла бы спросить, но сейчас было не время. — Ты, — заговорил Паж, и чтобы вы знали, это определенно был женский голос, — ты та, кто приказала этому грязному орку стрелять. Я предположила, что она имеет в виду Наука, что было совершенно несправедливо по отношению к моему коммандеру. Он мылся ровно столько, сколько требовали правила Легиона, так что он был ничуть не грязнее, чем остальная часть моей армии. — Похоже на то, — ответила я. Рапира Пажа выскользнула из глазницы гоблина с влажным хлюпаньем. — Это было не что иное, как хладнокровное убийство, — сказала она, ее тон был на полпути между страданием и яростью. — Он был хорошим человеком. Добрым человеком. — А теперь он мертв, — ровным голосом произнесла я, глядя на острие рапиры. — Так устроен мир, по крайней мере, мне так говорили. Она лаяла не на то дерево, если пыталась обвинить меня в смерти Изгнанного Принца. Он напрашивался на дуэль, и если убрать из этой концепции всю прославленную пышность, то останется только намерение убить. Если ты просишь меня извиниться за то, что я поступила умнее, убив его, раньше чем он меня, то тебе придется долго ждать. — Мне следовало бы знать, что от Праэс не стоит ждать раскаяния, — прорычала Паж. — Вообще-то я из Кэллоу, — сказала я, приподняв бровь. — … но я обещаю тебе, Оруженосец, — продолжала она, не обращая внимания на мое замечание, — ты пожалеешь, когда я с тобой закончу. Я не возражала против того, чтобы она болтала всякую чушь дольше, хотя, похоже, она закончила. Чем дольше она говорила, тем больше времени у Хакрама оставалось, чтобы убрать священника. Резервная когорта заткнула дыру в кольях, через которую вливались наемники, и краем глаза я видела, как трибун командует арбалетчиками, приводя в порядок свои ряды. Этот короткий взгляд на ситуацию едва не стоил мне жизни: в ту долю секунды, когда я оторвала от неё взгляд, Паж напала. Месяцы спарринга с Капитаном наделили меня рефлексами, граничащими со сверхъестественными: по привычке я сделала полшага в сторону, превратив удар, который прошел бы мне прямо в глаз, в удар, оставивший тонкий след на щеке. Думаю, разговор окончен. Жаль, ведь мы нашли не так много общего. Из-за грязи под ногами было трудно передвигаться, но я расставила ноги пошире и подняла щит, кончик меча поднялся, чтобы встретиться лицом к лицу с противником. Я никогда раньше не сталкивалась с тем, кто использует рапиру — это не было популярным оружием так далеко на севере — что ставило меня в невыгодное положение. И если скорость, с которой она только что двигалась, была хоть каким-то признаком, Паж действительно могла быть быстрее меня. С этим я могу справиться. Как на тренировках с Блэк и Капитаном. Я просто должна была оставаться в обороне, пока не научусь лучше понимать, как она сражается, что я предпочитала делать в любом случае. Другая девушка была легко обута, не обременена весом брони, которую я носила, и она медленно кружила вокруг меня. Острие ее рапиры мелькнуло в нескольких дюймах от моего лица, когда я повернулась, чтобы подойти к ней, но я отказалась поддаться на приманку. Только когда она сделала две трети круга, я поняла, что она на самом деле делает: она пробиралась вверх по склону, чтобы захватить возвышенность, а я была настолько осторожна, что позволила ей сделать это без труда. Выругавшись себе под нос, я сделала несколько осторожных шагов в её сторону, внимание разделилось между её стойкой и кончиком меча. Я чуть не пропустила её, когда она начала движение. Её вес немного переместился к задней ноге, и в следующее мгновение она попыталась вонзить свою рапиру в мягкую плоть под моим подбородком — я ударила по острию боком щита, но его уже не было. Она тут же реализовала атаку, рапира скользнула в доспешную щель локтевого сгиба моей руки с мечом, вызвав кровотечение. Зашипев, я отступила назад и подняла щит. Так вот как Паж хотела играть со мной: наносить смертельные удары, которые я не могла позволить себе пропустить, а затем превращать их в быстрые, изнуряющие удары по слабым местам моей брони. Она и раньше дралась с людьми в доспехе, решила я. Никто в нашем возрасте не импровизировал так хорошо на месте: она уже выработала свою тактику для этого. Паж встретилась со мной взглядом и улыбнулась ледяной улыбкой. Ха. У меня было чувство, что она бы мне понравилась, если бы в данный момент она не делала все возможное, чтобы разделать меня. Она была хороша. Лучше, чем я, как бы мне ни было больно это признавать. У меня за плечами был едва ли год тренировок, какими бы изнурительными они ни были, и между нами была слишком большая разница в опыте, чтобы я могла победить ее в этой игре. Уильям убедительно доказал это в Саммерхолме, сокрушив меня даже на пике моей силы. Вот почему вы не играете в игру, вы играете в игрока. Такое обучение, через которое она прошла, не было чем-то, что могли позволить себе простолюдины. Она, должно быть, училась у мастеров в течение многих лет, чтобы освоить все это, изучая все способы, чтобы уничтожить различных противников с этой ее маленькой иглой. Эти жемчужно-белые зубы, идеально подогнанная одежда, безукоризненная стрижка — ты ребенок дворянина или, по крайней мере, богатого купца. В том, как она двигалась, было что-то такое, что говорило о склонности к перфекционизму, и я знала, как с этим бороться. Я бросилась на нее со всей грацией огра, пробирающегося через гончарную лавку, едва не поскользнувшись в грязи, когда обошла удар, который она нанесла мне в глаз. Она попыталась отстраниться, но мое Имя выло, как разъяренный зверь, жаждущий крови. Сила хлынула в мои вены, и я увидела ее следующий удар еще до того, как она сдвинулась с места. Я впечатала его ей в грудь, когда она была на полпути и сделала шаг назад, чувствуя, как дикая ухмылка стягивает мои губы. В последний момент ей удалось превратить заминку в плавное вращение, и на какое-то мгновение мы оказались спиной к спине — я толкнула ее локтем, моя рука в латах врезалась ей в спину с очень приятным звуком. Она быстрее меня развернулась, но теперь я могла не отставать и вернула себе преимущество. С рычанием она попыталась вонзить свою рапиру мне в коленный сустав сбоку, но я отбросила острие. Я неустрашимо двинулась вперед: я не могла позволить ей снова освободиться, это была ее игра. Мне необходимо было держаться ближе, где ее скорость не будет значить так много, и мой меч будет работать лучше. Острие клинка Пажа на мгновение сверкнуло, как озеро в лунном свете, а затем расплылось в движении. На этот раз я была к этому готова. Мое Имя было темной вещью, я понимала это с каждым днем все больше, но это была моя тьма. Оно принадлежало мне, и я чувствовала, как оно смеется в такт с каждым ударом моего сердца. Мой меч отбил ее собственный с почти оскорбительной легкостью. Мой щит с силой ударил ее по лицу, и хруст сломанного носа отдался в моей руке. Она отлетела назад, брызнула кровь, и я откинула щит. Паж приземлилась на землю и попыталась встать на колено, каким то чудом все еще сжимая в руке рапиру, но мой бронированный сапог приземлился ей на грудь и положил этому конец. Она выронила рапиру и в мгновение ока воткнула кинжал, которого я даже не заметила, в коленный сустав — я издала звук, который был наполовину криком, наполовину рычанием, и упала на нее сверху. Мы боролись, но я была тяжелее, и это было мое поле битвы. Все те годы, что она потратила на изучение всех форм меча и работы ног, я потратила на то, чтобы заработать свои собственные нашивки. Задолго до того, как Блэк взял меня под свое крыло, я научилась сражаться в сырой темноте Ямы. Мне пришлось выронить меч, чтобы оттолкнуть руку, державшую кинжал, но другая была свободна, и этого было достаточно. Я ударила ее в челюсть раз, другой, выбивая зубы. Солнечный свет блеснул на металле, и она вытащила из ниоткуда еще один кинжал, пытаясь всунуть его в незащищенный участок за моей перчаткой, но рана получилась неглубокой. Я стиснула зубы справляясь с болью, пока она отчаянно пыталась вытащить кинжал из моей плоти, а я нащупывала в грязи свой меч. Она сделала это, и я подавила крик, но было уже слишком поздно — мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, и я опустила его прямо ей под подбородок. Послышалось влажное бульканье, и она попыталась дышать сквозь него, но я сразу поняла, что это смертельная рана. Из последних сил она попыталась нанести еще один удар, но сил у нее уже не осталось: он лишь отскочил от моего нагрудника. Я наклонилась вперед, когда последние лучи света покинули ее глаза, достаточно близко, чтобы прошептать: — Когда увидишь своего Принца на другой стороне, — выдохнула я, — скажи ему, что он должен был надеть свой проклятый шлем. Я выдернула свой меч, и это стало ее концом.