Крещенская история

— «Раз в крещенский вечерок девушки гадали: за ворота башмачок, сняв с ноги, бросали…» — Раиса Ивановна, учитель русского языка и литературы, с выражением декламировала перед классом балладу Василия Жуковского. Катя Пушкарёва — тихая отличница, была одной из немногих, кто слушал учительницу с большим вниманием и интересом. Катерина прочитала «Светлану» еще на зимних каникулах и была искренне поражена яркой атмосферой этого мистического стихотворения. Вот и теперь, распахнув свои огромные карие глаза, девочка неотрывно внимала каждому слову Раисы Ивановны, которая закончила прочтение и перешла к анализу произведения. Катя открыла тетрадь и принялась добросовестно конспектировать, но шепот и смех, прокатившиеся волной по классу прервали рассказ учителя. — Ну-ка что за шум? — строго спросила та, обращаясь к Тане Кукушкиной, Катиной соседке по парте, которая то и дело вертелась, перешептываясь с девочками на последнем ряду. Девчонки тут же притихли, наспех пряча маленькие записки, которыми они уже пол-урока обменивались друг с другом. — Я по сто раз объяснять не буду. Сейчас закончу и будете контрольную писать! — отчеканила Раиса Ивановна, с шумом захлопнув книгу. Весь класс невольно напрягся, даже хорошисты, ведь на новогодних каникулах все расслабились и пока не были настроены на внеплановую проверку знаний. — Это из-за вас всё! Устроили тут! — проворчал Саша Березин, староста класса, обращаясь к Тане. Та лишь в ответ заносчиво хмыкнула, окинув парня надменным взглядом. — Что фыркаешь? Тебе-то хорошо, ты всё у Пушкаревой спишешь! — сказал он достаточно громко, на что учительница тут же поспешила вставить свое веское слово. — Никто ни у кого списывать не будет! Поняла меня, Кукушкина? Я тебя к Пушкарёвой посадила, чтобы ты знания свои подтянула, а ты вместо этого записками с подружками обмениваешься. Влеплю я тебе двойку в четверти, ты уж не обижайся! Таня Кукушкина была самой красивой девочкой в классе. Натуральная блондинка с красивыми голубыми глазами уже довольно неплохо сформировалась к своим четырнадцати годам. В ней уже начали проявляться женская плавность и грация, пришедшие на смену подростковой угловатости. Красоту свою Таня видела и очень кичилась ею перед подругами. Зато учёба девочке не давалась совсем. До подросткового возраста она перебивалась с натянутых троек на редкие четвёрки, а сейчас, когда Танюша уже во всю крутила романы со старшеклассниками, она и вовсе скатилась до двоечницы. Тогда-то ее и посадили к Катерине, чтобы та хоть немного научила ее уму-разуму. К вынужденной соседке по парте Кукушкина всегда относилась с пренебрежением, ведь Катя не заглядывала ей в рот, как другие девчонки, не ходила с ними по дискотекам, не курила за школой и не прогуливала уроки. Пушкарёва была круглой отличницей, послушной дочкой военного и совсем не красавицей: нескладная фигура, гладкозачесанные волосы, собранные либо в две жиденькие косички, либо в тугой куцый хвостик. Выглядела она гораздо младше своих лет, и в четырнадцать была похожа на десятилетнего ребёнка. Одевалась Катя так, будто вся ее одежда была с чужого плеча, старая и изношенная, но всегда чистая и безупречно выглаженная. В классе с ней почти никто не дружил. Наверное потому, что Пушкарёва была чрезмерно скромной и даже зажатой, да и строгий отец-подполковник контролировал каждый шаг своего единственного чада, и связываться с ним никто не хотел. Вот и сейчас девочки о чем-то договаривались, перебрасываясь записками, но, конечно, не посвящали в свои планы Катю. Между тем Раиса Ивановна свое слово сдержала, и поделив класс на два варианта, раздала ребятам задания. Контрольная была посвящена творчеству поэтов начала XIX века. — Кать… — прошипела Кукушкина, — помоги, а? Катерина растерянно посмотрела по сторонам и тут же наткнулась на угрюмый взгляд учителя. — Пушкарёва, будешь подсказывать и тебе двойку влеплю! — сухопарая женщина окинула Катю колючим взглядом полным неодобрения, и девочка, тяжело вздохнув, смущенно опустила глаза. — Да ладно тебе, Кать! Вот если я двойку получу в четверти, меня родители летом в Париж не возьмут. А знаешь, как это для меня важно. Пушкарёва молча писала контрольную, закусив от досады губу. Она и так была в классе белой вороной, а сейчас и вовсе рисковала прослыть зубрилой и зазнайкой. Но схватить двойку означало получить хорошую взбучку от отца, ведь он и за четвёрки мог ее поругать, не то что за пару. — Кааать, — снова протянула Татьяна медовым голоском. — А мы с девочками сегодня гадать собираемся. — Гадать… — прошептала Катерина и, как завороженная, уставилась на одноклассницу. — Да, гадать. Сейчас время такое. Святки называется. У меня дома собираемся после уроков. Хочешь с нами? Катя несмело кивнула. В эту минуту в дверь класса постучали, и кто-то позвал Раису Ивановну. Воспользовавшись моментом, девочка быстро набросала правильные ответы Кукушкиной, а та, в свою очередь, официально позвала Пушкарёву к себе на гадание. *** После уроков девчонки отправились к Тане домой и, расположившись в ее спальне, принялись выбирать гадание. Кто-то предлагал карты, кто-то гадание на яблочной кожуре. — А давайте гадать на зеркалах, — таинственным шепотом предложила Оксана, полная веснушчатая девочка. — Да ты что, Оксанка! Знаешь, как это страшно! Вот сестра моя так гадала и правда увидела в зеркале своего парня. Но гадать нужно непременно одной и в полночь, — воскликнула Таня. — А мы будем гадать на свечном воске. Хозяйка принесла в комнату стул, тазик с водой, большую свечу и спички. — Ну, кто первый? — задорно спросила Кукушкина, и все девочки наперебой стали кричать. Каждая хотела первой принять участие и узнать, на какую же букву будет начинаться имя ее суженого. Катя сидела в стороне и отмалчивалась. Ей, конечно же, очень хотелось погадать, но в ее случае это было совсем не интересно. Все девчонки уже имели на примете ребят, которые им нравились, а на Катю внимания в школе совсем не обращали. Никто из парней никогда не провожал ее домой, не носил за ней портфель и не дарил цветов. Только все время просили списывать домашку, и Катя давала — а как иначе? Она и сама не была ни в кого влюблена. Да и влюбляться ей было совсем некогда. Пушкарёва с утра до ночи грызла пресный гранит науки, чередуя один за другим кружки и факультативы. — Кать, а давай ты? — предложила Таня весело смеясь, и не дождавшись ответа, вручила той свечу и спички. Воск медленно капал на воду, рождая на ровной глади витиеватые узоры. Пушкарёва с замиранием сердца следила за процессом, пытаясь различить в застывших каплях знакомую букву. — Катюша… Это буква А. Ты погляди только какая чёткая — пролепетала Татьяна, и другие девчонки тут же присоединились к ней, подкидывая варианты имен. Катя же прятала взгляд, понимая, что краснеет. А стрелки часов уже подходили к 6 вечера и это означало, что ей было давно пора поспешить домой во избежание отцовского гнева. Девочка медленно шла по заснеженному тротуару и думала: «Интересно, как же его будут звать, если имя начинается на А. — Артём? Александр? А может быть Алексей». Погруженная в свои грёзы, она не заметила, как большой кусок смерзшегося снега, упавший с крыши, едва коснулся ее плеча, и кто-то тут же рванул ее за руку в сторону. — Ты что уснула что ли? Не видишь, снег с крыши падает? — красивый черноволосый парень лет двадцати укоризненно посмотрел на нее, но тут же по-доброму улыбнулся и мягко спросил: — Испугалась наверное? — Катерина, потупив взгляд, выдавила из себя что-то наподобие «нет», помотав головой. — А ты очень интересный собеседник, — иронично подметил он. — Ну ладно, мне на каратэ пора. Парень еще раз подмигнул Кате на прощание и исчез в сумерках ближайшей арки. — Катенька, ты где так долго ходила? Вроде бы кружков у тебя сегодня не было, да и в библиотеку ты не собиралась, — с тревогой в голосе принялась причитать Елена Александровна, как только дочь появилась на пороге квартиры. — Мама, мы с девочками просто гадали, — ответила Катя. Глаза ее сияли, излучая радость и детский восторг. — Ну что за глупости, Катюха? Лучше бы книжку почитала, — проворчал Пушкарёв, выйдя из кухни с газетой в руках. — Я и так всё время их читаю, — тихо ответила девочка с печальным вздохом. — Отставить разговорчики! — шутливо гаркнул отец. — Давай дуй на кухню для приёма пищи по распорядку и за уроки. — Дочка кивнула и отправилась мыть руки. — Гадали они, понимаешь, — усмехнулся Валерий Сергеевич и снова взялся за газету. Родители давно уже спали, только Катя не могла сомкнуть глаз. Сегодняшнее гадание не выходило у нее из головы. Она даже представить себе не могла, что когда-нибудь в ее жизни появится молодой человек, которого она полюбит, а он полюбит ее. Девочка встала с постели и, по обыкновению, забралась на широкий подоконник. Вглядываясь в ночное звёздное небо, Катерина старательно выводила пальчиком букву А на запотевшем окне и мечтала. «Мы обязательно встретимся, мой А. Я в это верю.» — прошептала она, оставив на холодном стекле поцелуй.