Теплейший вечер Новгородского июля Купал природу в мягких веющих ветрах. Смотрел на фото, где у цéрквушки стою я, Копаясь молча в телефоне впопыхах. Я брел домой и брел я как обычно, Закинув в мыслей облака пытливый ум. Мое мышленье было-б безгранично, Но в переулке я услышал странный шум. Нет, голоса недавно выпивших прохожих, Я в вечер пятницы привык уже встречать. Но тот на пьяниц шум совсем был непохожим, И все никак не собирался замолчать. Но только ветер замолчал, дав мне услышать, Ужасной, мерзкой нецензурщины ручей. Хоть я не свят совсем, но я такого выше И я бы в речи не сказал того моей. Я лишь вздохнул, оставив «праздник» молодежи, Открывшей тайну воспитанья естества, На осуждение людям вовсе не похожим, Но в вечер этот вслушался сперва. Ошибки в том своем я действии не сделал, Стоял лишь молча и недвижно паче пня. Но слух во тьму сознанья краской белой, Слова вдруг бросил «Нет, отстаньте от меня!». Из подворотни женским голосом раздавшись, В меня ворвался вдруг воинственный порыв. И я пошел, любой инстинкт в себе придавши, И капюшоном молча голову прикрыв. Их было пятеро, но в свете тусклой лампы, Подавно лица их я разглядеть не смог. На них я мог бы смело ставить штампы, Бандитов с пыльных, солнцем выжженных дорог. К стене прижатая кричавшая девчонка, На вид которой девятнадцать лет, Напоминала больше чем-то олененка, Кого вожак волков избрал на свой обед. Вжимаясь в монолит стены кирпичной, Она лишь ощущала страха вал. А от меня в момент тот было то цинично, Что я недвижимо за этим наблюдал. Но просто яростью мой разум не затмился, И я, опершись, на отходов бак, Вдруг понял, мой настрой теперь сменился, На настроение лезть с рогатиной на танк. Но облегченье так-же быстро мне вернулось, Из обстоятельств чтоб не делать ад, Мне кобура моя под руку подвернулась, А в ней родной братишка мой — травмат. Открыв защелку кобуры, пошел я ближе, В свой голос внес свирепство все мое, И вот, теперь пока развязку я не вижу, Лишь громко рявкнул: — Отвалили от нее! И недоношенная банда обернулась, Кидая на меня свирепый взгляд. Секунду лишь шушукалась, шепнулась, Видать про прерванное действо говорят. Я повторяю криком снова: — Отвалите. Косясь на остов обгоревшего авто, И чуя даже натяжение нервных нитей, Когда один из них спросил: — Иначе что? Тут долгий разговор бы не случился, На рожи глядя это сам осознаешь, А мой стоп-кран в один момент разбился, Себе сказал я: «Тут ты пушку достаешь». Вернее так лишь помыслил очень кратко, Когда рука уже травмат на цель вела. Коль гады, пусть себя почуют гадко, От пары выстрелов из крепкого ствола. Два первых были шумовые, не летально, Но перед тем, как грохот взмыл в седую высь, Я, дабы знать, что будет все нормально, Лишь крикнул девушке: — Скорее отвернись! Она послушалась, закрыв лицо руками, А я два раза, друг за другом спуск нажал. Собой патроны дали горечь между нами, Рванув из дула ослеплявший гадов вал. В ушах звенело, и я, пользуясь моментом, Пустил наружу мой, желавший мести нрав. Слепого сшиб одним ударом оппонента, Лишь убедившись, «Как же, батя ты был прав» Меня отец еще натаскивал подростком, Но я тогда совсем не мог и знать, Что станет правдой эта фраза с уст отцовских: «Тебе придется и девчонку защищать». Четвертый лег, башкой ударившись об стену, Конечно это было с помощью моей. «Пусть никого не тронут в мою смену, Эти подобия зверей, или людей.» Но ликованье в миг мое сменилось болью, От резко вогнанной отвертки в бок, и вот, Я резко в пятого ответно пол-обоймы, Как он заслуживал, в живот, в живот, в живот. А спрятав ствол, на девчонку обернулся, Что кровь заметив, стала облака белей, И вот, когда мой голос вновь проснулся, Я ей сказал: — Пойдем уже скорей. Рукой отвертку зафиксировав на месте, Я шел вперед, за спутницей следил. И пусть момент не лучший был для лести, Она красивая, кто б что не говорил. Мы к остановке вместе вышли в свет фонарный. И там я, оглядевшись, ей сказал, Один момент, почти элементарный: «В проулки не ходи, коль кто не звал». И на прощанье ей махнув своей рукою, Я быстро скрылся в полуночной тишине. Момент и был красивый, не поспорю, Но все же помощь требовалась мне…
***
Она нашла меня в палате горбольницы, Войдя туда с букетом ландышей в руках. Хоть думал я, что наша встреча не случится, Тогда реален был ее вопрос «Ты как?» Общенью нашему лишь стало стартом это, И я узнал, Хосоми девушку зовут. Она студентка университета, Ее за океаном дома ждут. Но даже мой пошатанный английский, И ее русский, что совсем не идеал, Забыть не дали нам тот день обоим близкий, Что нас при жутких обстоятельствах связал. И в папке наших фото есть лишь ниша, Что занял кадр, ценный для меня. И там я сам, обычный русский парень Миша, Со мной Хосоми. Ныне — девушка моя.