***
Чувства к Тони поддерживали в нем жизнь, но одновременно с этим, медленно убивали все крохотные надежды. Мистер Старк был прекрасен во всем. И под словом «все», имелось ввиду все. Питер не маленький, и о взаимности даже не думает,***
Раз,
Тонкое лезвие вытащенное из новенькой бритвы вызывает новый прилив сил и адреналина. Каждый порез — это своеобразный ритуал со своими правилами. Каждый порез наносился в определенных местах, давая вчерашним ровным полосочкам превратиться в свежие красные шрамы, а другим только начать этот процесс. Регенерация пошла к черту после плохого питания, вечного стресса, припухших глаз и суток без сна. После первого раза, после стольких лет, он понимает и понимал, что небольшой перечный ножичек не вариант, а вот бритва самое то. Никаких вопросов, и всегда острое лезвие наготове, которое легко спрятать где-то в глубинах рюкзака. За последние полгода он умело научился скрывать свои эмоции. Все велись на его нежные улыбки, легкий румянец, глаза… но глаза выдавали его с потрохами. Страх того, что его рассекретят и кто-то все же поймет, посмотрев невооруженным глазом, что с ним что-то не так. Что все не так, и он не в порядке. Только вот дни летели, недели сменялись месяцами и Питер понял еще одну истину этого мира. Кому какое дело до разглядываний глаз грустных подростков-мутантов, недоросших до героев, особенно тех, которые не справляются с чувством простой влюбленности. Но это не влюбленность. Это зависимость и Питер не глупый мальчик… Наверное?Два,
Следующие порезы адресованы тому — а герой ли он на самом деле? И на коже появляется тонкая, медленно проступающая полосочка цвета темно красных роз. Ассоциировать розы с порезами на теле — красиво. Питер обожал розы и старался держать это в секрете. Ведь герои не любят бордовые розы, а тем более мужчин старше их в трое. И это вторая причина прижать тонкое лезвие сильнее. Капли лениво стекают с запястья, останавливаясь через минут пять. А вместе с ними и Питер. Этого хватает на день, чтобы не касаться себя. И это его персональная, маленькая победа, потому что лезвие не слезало с его рук по три-четыре раза в день, что заставляло его шипеть от боли чаще и сильнее. Ему нравилось, что такие ранки болели сильнее, чем полученные от упавших на него бетонных обломков, черного дыма загоревшегося здания, сломанных ребер, и даже временами справляясь с глухой болью в сердце, но не больше чем на день и лезвие снова касалось запястья, снова светло розового. А когда пересекал черту, запекшиеся ранки шипели на бедрах, где виднелось знакомое имя… Тони Старк.***
— Я… я люблю вас — не выдерживая, очень тихо и отчётливо говорит Питер. В воздухе повисла напряженная тишина. И казалось что не прошла минута, а как минимум пятнадцать. Питер нерешительно смотрит на Тони, не выдерживая игр « кто дольше продержится». Тонкая полоска губ, первое что бросается в глаза. И взгляд такой, от которого хотелось сигануть с какой-нибудь крыши, и после долго плакать в полном одиночестве. Или сначала плакать, а потом сигануть. «Господи, почему мысли всегда стекают не туда куда надо?» — вымученно застонал подросток про себя. И господи боже, лучше бы он и вправду не посмотрел на Старка. Потому что. Потому что такого Тони он не видел никогда. Это было отдаленно похоже на случай на пароме, но это было что-то определенно похуже, больнее, и в этих глазах точно было полно разочарования и Питер крепко зажмуривается. Не выдержал и опустил в ту же секунду, как и взглянул. Выстраивая собственные догадки, больше склонные к правде без какой либо нужды посмотреть снова и понять. Но понять что? Он сказал то о чем не стоило говорить, переходя границы, которые давно трещали по швам. Какой же он дурак. Питер только семнадцать, а Тони только переступил четвертый десяток. Что же он натворил? И все превращается в сумбурную мыльную оперу. Горло обжигает огнем и он падает в надежде, что почувствует крепкие руки на спине и низкий, спокойный голос: «Малыш все будет хорошо. Мы решим этот вопрос позже.» Но через пару секунд, задыхаясь он понимает, что рук никаких нет на плечах и больно падает на пол, смотря как мистер Старк разворачивается, уходя в сторону выхода. Вот так просто. Никаких слов и это хуже смерти. Это так больно, больнее чем та перестрелка где он пришел весь в крови, потому что все сломанные кости зажили, все раны затянулись, а эти… силы паука не включали в себя залечивание душевных травм. И все темнеет перед глазами.БАМ!
Питер с грохотом падает с кровати, больно ударяясь лицом о пол. Перед глазами нехило плывет. Еще не полностью проснувшийся мозг соображает в ноль и сил хватает только на втягивание воздуха, который критически заканчивался. Воздуха так мало, что Питер уверен, это конец. Горло неприятно чесалось и он до красных ран начинает расчесывать свою шею, оставляя небольшие ссадины. И после нескольких минут агонии он снова падает в темноту.***
Утро встречает его головной болью и ноющим чувством в области шеи. Еле как встав с кровати, проклиная все и вся, а после все равно поспешно извиняясь, Питер направился в уборную. Мэй кажется еще не пришла или наоборот ушла, потому что в квартире витал слабый запах духов с сиренью и никоим образом не чувствовалось того самого тепла, присущего в те моменты, когда тетя Мэй была дома. Но это скорее на руку, навряд ли ей захотелось бы увидеть своего мальчика таким… никчемным? Разбитым? Питер наспех откинул эти мысли, переключившись на то, что ему снилось. Сон казался размытым и в районе груди нещадно кололо, когда он начинал думать и анализировать прошлую ночь. Зайдя в ванную, включив свет, взгляд уставших карих глаз устремляется к большому зеркалу, а после не к светло фиолетовым синякам под глазами или же кучерявым волосам, а к шее. Мать вашу, розовой, местами где-то с красными маленькими ранками. Осознать сразу, что он только что увидел — не получается. Потому что по каким-то причинам, на его шее не было живого места. Учитывая работу регенерации, которая все же немного должна была работать. Выглядела картина печально. «О Господи, что же я наделал? Как мне с этим идти в школу?!» — кричал про себя Питер. Потому что это ненормально, ненормально еще по той причине, что он не помнит к слову н и ч е г о. Истерика накатила так же быстро, как и ушла. Да, у него не все в порядке, но он же не потерял конечность или глаз? Это пройдет как и все остальное. Это не душевная боль, а лишь физическая. Мстители и не такое видели. Вон, у мистера Старка кусочек осколка от бомбы в сердце. Ему явно проводили ужасную, кровавую операцию. А что у него? Всего лишь пару царапин и проблемы с самоконтролем. Повторяет раз за разом сказанное про себя, как великую мантру всех времен. Вдох — выдох, вдох — выдох, это все мелочи, Питер. Сейчас он пойдет обратно к себе, найдет водолазку с самым высоким горлышком, наденет именно ее, а поверх еще шарфик завяжет. До конца дня все должно сойти, а помимо школы ему делать нечего. Хотя… такие вещи он носил крайне редко, но кто его заметит? Мэй он видел только когда кушал вместе с ней, это не всегда… друзья? На Питере будет снова ласковая, лучезарная улыбка, подумают, что он просто решил сменить стиль и плюс, получит гордый палец вверх от ЭмДжей. Что насчет мистера Старка? Снова все сводится к нему, невзначай закусил губу Питер. Мистеру Старку точно все равно… Если он не замечал его всегда, то зачем ему замечать его сейчас? Не позовет же он его сегодня, без каких либо «но» к себе? Фу, фу, фу! Питер наспех отбрасывает свои мысли в самые далекие уголки сознания и небрежно натягивает лучшую водолазку, фокусируясь какой же предмет сегодня первый и сколько сейчас времени. Но Питер даже и не догадывался и не знал всей правды. Как и о том, что Тони не плевать, ой как не плевать на маленького паучка.