Tu es mon espace

Как только Дазай открыл дверь чердака, в нос ударил затхлый воздух. Лучи закатного солнца тянулись от окна и подсвечивали пылинки. По стеклу стекали капли, напоминающие о прошедшем дожде. Минутой позже Дазай открыл окно, чтобы впустить свежий воздух. Запах дождя заставил Осаму вдохнуть глубже. Он развернулся и окинул взглядом помещение. На полке, затянутой паутиной, лежала пара книг. В углу стояло старое фортепиано. Увидев его, Дазай вспомнил, как раньше всё свободное время посвящал музыке. Он подошёл к инструменту, поднял крышку и легко коснулся клавиш. Как давно он этого не делал. Взрослая жизнь затянула его в водоворот учёбы, работы и других многочисленных проблем. Осаму сейчас с удовольствием сыграл бы пару композиций, но он здесь не за этим. Возможно, позже. Он снова опускает крышку фортепиано и идёт к противоположной стене. Возле неё стояли коробки со старыми вещами. Из одной из них Дазай достал деревянную шкатулку. Открыв её, он улыбнулся. Это была шкатулка воспоминаний. В основном там лежали фотографии. Среди других памятных вещей выделялись несколько писем, которые Чуя писал ему во время пребывания во Франции, ключи от квартиры рыжика, и засушенные цветы космеи. Они нашли их ещё в подростковом возрасте, когда случайно ушли слишком далеко от дома и оказались в поле. Взглянув на сухоцветы, Осаму вспомнил слова Накахары о значении этих цветов. — Счастье в любви и жизни, да? — под конец голос дрогнул. Шатен грустно усмехнулся и закрыл глаза. Сразу возник образ Чуи на больничной койке, пластиковые трубки капельницы, аппарат ИВЛ. Бледная кожа, почти не заметное дыхание, потускневшие рыжие волосы. Тело сразу пробрала дрожь, в горле встал ком, а на глазах выступили слёзы. Открыв глаза, Дазай судорожно вздохнул. Он закрыл шкатулку и уже хотел убрать её обратно в коробку, но остановился, поджав губы. Осаму спустился с чердака со шкатулкой в руках и направился в больницу. Чуя всё так же лежал на медицинской кровати, но аппарата ИВЛ уже не было. Значит, причины дыхательной недостаточности устранены. Это уже хорошо. Дазай прошёл в палату, взял стул и сел возле Накахары. Открыв шкатулку, он достал оттуда фотографии и вслух начал вспоминать при каких обстоятельствах они были сделаны. — А здесь мы с тобой на выпускном. Точнее, мы сбежали с самого выпускного и сидели на крыше. Ты любовался звёздами, а я это сфотографировал. После сказанного Осаму достал цветы космеи. Посмотрев на них немного, он наклонился к лицу лежащего парня, переплетая свои пальцы с его. — Ты мой космос, Чуя. Прошу, не оставляй меня, — последние слова он прошептал.

***

Весь следующий день он метался как раненый зверь. Зачем? Зачем Чуя полетел с родителями во Францию? Почему после стольких уговоров он всё равно не остался с Осаму? Да, было эгоистично не думать о жизни его родителей, но Дазаю никто кроме Чуи и не был нужен. Их семья после недели во Франции возвращалась обратно на самолёте. В авиакатастрофе погибли десятки людей, в том числе и отец Накахары. Он закрыл своим телом маму Чуи и тем самым спас её. Её прооперировали, удалив осколки из мягких тканей, и сейчас она лежит в другой палате. Страшно было подумать, как она себя будет чувствовать, когда узнает о смерти мужа. И что испытает сам Чуя.

***

Когда Дазай приходит в больницу на следующий день, он, ещё не зайдя туда, слышит доносящиеся голоса. Это его настораживает. Открыв дверь, он так и замирает в проходе. Вокруг Чуи кружится медсестра, поправляя постель и спрашивая о самочувствии. Он вышел из комы. Накахара поворачивает голову в его сторону, и их взгляды встречаются. На всё ещё бледном лице появляется слабая улыбка. Как только медсестра уходит, Дазай подлетает к Чуе, но, не забывая о его состоянии, старается быть аккуратным. — Я так счастлив, что ты очнулся, — обнимая любимого, надломленным голосом говорит он. Чуя обнимает его в ответ совсем слабо. Ему нужно восстановится после коматозного состояния. Он не осознаёт собственного тела и плохо слышит, ему сложно говорить. Но при понимании, что он жив, накрывают неописуемые чувства.

***

Спустя примерно неделю, после похорон старшего Накахары и слёз, Чуе становится лучше и тогда он рассказывает, что в бесконечной темноте слышал голос, который напоминал, что его здесь ждут. Дазай, можно сказать, переехал к Чуе. Он помогал тому, не позволяя делать сложную работу, успокаивал, когда накрывало, иногда просто прижимал к себе и позволял дать волю чувствам. Через полтора месяца Чуя полностью приходит в себя и Осаму приглашает его на свидание. Конечным пунктом оказывается башня Лэндмарк. На лифте они быстро поднимаются на шестьдесят девятый этаж, который занимает смотровая площадка. Чуя удивлён, когда видит накрытый стол и ведёрко льда с бутылкой вина. С такой высоты Йокогама как на ладони. Время позднее, и разноцветная иллюминация зданий и аттракционов делает эту ночь ещё прекраснее. Парни ужинают и выпивают по бокалу вина. Дазай заметно напряжён, Накахара это замечает. — Осаму, что-то не так? — он всматривается в лицо напротив и следит за сменой эмоций, пытаясь понять, что происходит. — Да, всё замечательно. Просто… — Дазай встаёт из-за стола, подходит к Чуе и берёт его за руки. Сердце бешено стучит, но сейчас или никогда. — Когда ты лежал в коме, меня мучали разные мысли. Но точно я понимал одно: я не хочу тебя потерять. Я готов отдать и сделать всё, чтобы видеть твою улыбку, слышать твой смех и быть рядом каждый день. Поэтому, — он достал из кармана пиджака бархатную коробочку и открыл её, — Накахара Чуя, ты выйдешь за меня? Минуты ожидания длятся безумно мучительно. Если честно, Чуя уже думал о таком развитии событии и ни на секунду не задумывался об ответе. Но когда это происходит здесь и сейчас, он не может вымолвить и слова. Вместо этого он встаёт и затягивает Дазая в чувственный поцелуй. — Я люблю тебя, — нехотя оторвавшись от таких родных губ, произносит Накахара. — Это да? — с надеждой спрашивает Дазай. — Это да, — шепчет Чуя и снова целует своего теперь уже мужа.