***
Я понимаю, как это глупо — западать на такого популярного в школе парня. Джеймс тусуется только со своей компанией, они особняком держатся в классе, но все, что бы они не делали, принимается на ура. Вот, скажем, в прошлом году Джеймс и его команда Мародеров пошли записаться в команду по Квидичу, так все одногруппники, побежали за ними. Меня Джеймс иначе как ботаном не называет. Вот как тут заинтересовать его своей персоной! О моей любви к нему знала только подружка Мэри. Она постоянно мне твердила: «Да выброси ты его из своей головы! Я даже знаю один такой хороший способ: пишешь на листке все плохие качества, которые есть у Джеймса. И читаешь этот список утром и вечером». Я честно попыталась последовать совету подруги, но когда принялась писать список, не нашла у Джеймса ни одного недостатка. Мэри принялась мне помогать: — Он же наглый, самоуверенный, самовлюбленный! — Не наговаривай! Он просто смелый, не боится правду в глаза сказать. И не самоуверенный, а уверен в себе. Это же достоинство! — возразила я. Мери махнула на меня рукой и перестала давать советы. Но однажды вечером она крикнула на всю комнату, разбудив тем наших соседок: «Лили, я знаю что надо делать!»***
Утром когда все наши соседки по комнате ушли, Мэри начала посвящать меня в свой гениальный план: — Парни любят ярких девчонок, чтобы выделялись среди остальных. И для того, чтобы понравится Джеймсу, тебе надо стать популярной. Хотя бы в классе. — Ты же знаешь, я не люблю быть в центре внимания. — Я пыталась протестовать, — Когда на меня все смотрят, я теряюсь, начинаю краснеть и вообще… Разве можно себя изменить? — Нужно! И у меня есть идеи! — горячо запротестовала подруга. Вечером мы с Мэри принялись колдовать над моей внешностью. Первым делом она обмазала мои волосы черным муссом для волос (ох, позже мне от МакГонагалл так влетело, хорошо, что он со временем смылся), потом, достав из сумки объемистую косметичку, стала подбирать яркие тени помаду. Затем настал черед перемерить все, что нашлось в моем шкафу, и через час я посмотрела на себя в зеркало и охнула: если бы я не знала, что это мое отражение, ни за что не поверила бы! — Классный из тебя гот получился! — довольно заявила Мери. — Я вот думаю: может, мне пойти учиться на стилиста? Но я не разделяла восторга: — Слушай, я не могу в таком виде в школе показаться, на меня же все будут пальцами показывать, да и МакГонагалл меня не пустит на занятие! — Я тут для нее стараюсь, а она губы дует. Ты хочешь, чтобы Джеймс обратил на тебя внимание? — обиженно спросила подруга. Я зашла в класс. Сначала никакой реакции. Одноклассники, как и прежде, разбившись по кучкам, что-то горячо обсуждали. Но потом кто-то крикнул: — Оп-па! А это кто? И тридцать пар глаз уставились на меня, но я заметила только его взгляд — взгляд Джеймса. Немного удивленный, оценивающий, но, кажется, одобрительный! На переменке меня ждал сюрприз: ко мне подошел Джеймс! — Не знал, что ты увлекаешься готикой, — сказал он. — Ну, мне кое-что нравится, но я сильно на этом не зависаю. Не хочу быть рабыней одного направления. Ведь важнее всего — свобода, правда же? — Как можно небрежнее ответила я. — Вот это правильно, — с улыбкой произнес Джеймс. — Классно, что ты, девчонка, это понимаешь. А то начнешь с кем-то встречаться, пошло- поехало: сцены ревности, упреки «Ты должен быть только со мной…» — Вот-вот, я — за полную свободу! — Горячо поддержала его я.***
Когда мы с Мэри шли в нашу гостиную, я едва не пела от счастья: надо же, он все-таки меня заметил! — Теперь нужно, — деловито сказала подруга, — сделать что-то такое, чтобы все в осадок выпали. Причем по крупному. Например, в гостиной написать какую-нибудь гадость про декана Я вспомнила МакГонагалл: она, в принципе, хорошая тетка, в прошлом году вручила мне грамоту за лучшее поведение. И растерянно произнесла: — Ну, не знаю… Может не про декана, а просто какую-то гадость? — Да ну, станут ли шум поднимать из-за этого. Просто сотрут и все. Надо такое, что всех зацепит. На переменке я подошла к Джеймсу и нахально спросила: — Слушай, ты вроде говорил, что у тебя есть краска в баллончиках. Ну, такая, для граффити, магловская? Можешь мне на один вечер одолжить? Мне очень нужно… Джеймс на меня как-то странно посмотрел, но обещал принести. Когда через пару дней с утра пораньше обнаружили большую надпись «Декан Гриффиндора — лох!», на нашем факультете поднялся жуткий шум! Но зато я сразу же стала звездой! Каким-то образом (думаю, не без участия Мэри) все в классе прекрасно знали, чьих это рук дело, но молчали, лишь многозначительно поглядывали на меня. Джеймс, принимая от меня одолженный баллончик с краской, сказал усмешкой: — Ну что, подруга, разукрасила свою комнату синими цветочками? Такими же синими, как и надпись в гостиной? Слушай, давай приходи сегодня вечером на стадион, я там с ребятами тусуюсь. Я почувствовала, что у меня краснеют щеки, и постаралась ответить как можно небрежнее: — Попробую вырваться. У меня сегодня куча дел.***
— Я сразу понял, это это сделала ты! — сказал мне вместо приветствия Джеймс. — Мне нравятся смелые девчонки! Он обнял меня за плечи, а я сидела, боясь шелохнуться и спугнуть это неожиданно свалившееся на меня счастье… Вот Джеймс нагнулся ко мне и горячо зашептал на ухо: — Знаешь, о чем я подумал? Мы могли бы еще одну штуку проделать. Только это опасно, не струсишь? И он принялся рассказывать мне, как было бы здорово написать письмо Макгонагал от Министерства Магии, что ее якобы вызывают по важному делу. Я трусливо молчала. Не рассказывать же парню, что я и так чуть с ума не сошла, когда ночью прокрадывалась к гостиной, чтобы написать эту дурацкую фразу на стене?! Мне теперь стыдно декану в глаза смотреть, а что потом будет… Но все же я произнесла: — Суперская идея! Только предлагая сделать это в следующем месяце. Чтобы СОВ сорвать. Идет? — Я так и знал, что ты очень клевая! — Джеймс обнял меня еще крепче. Теперь мы ходили по школе вдвоем, а потом еще и встречались вечером, тусили с остальными из компании Джеймса. Уже все в нашем классе были в курсе, что я девушка Джеймса. Я была на седьмом небе от счастья! Только мысль о предстоящей пятнице омрачала мою радость. А что, если нас поймают? Я в библиотеке бывала еще чаще чем всегда, оказывается за ложное «письмо» можно и в Азкабан ненадолго сесть, а вычислить таких как мы для волшебников в Министерстве — раз плюнуть. Мэри меня подбадривала: — Не дрейфь! Ты же хочешь встречаться с Джеймсом?»***
Накануне условленного дня мы, как обычно, договорились погулять всей компанией. Подойдя к скамейке, я обомлела: Джеймс сидел в обнимку со Стейси из Пуффендуя! Она весело о чем-то болтала, а парень, мой парень, смотрел на нее чересчур сладко! — Вот и ты, наконец! — воскликнул Джеймс. — Присаживайся. А чего ты такая мрачная?! — Ну, может, потому, что ты прижимаешься к Стейси? — как можно равнодушнее сказала я Джеймсу. — У нас же свободные отношения. Или ты такая же зануда, как и остальные? — Он беззаботно засмеялся и потянул меня за руку. Я вырвалась и внезапно почувствовала, как мне надоело притворяться. Джеймс догнал меня на полдороге до Хогвартса. Сначала просто молча шел рядом, потом взял меня за руку: — Извини, наверное, я действительно перегнул палку. Я не думал, что ты так серьезно воспринимаешь наши отношения. А знаешь, мне даже приятно. Я повернулась к нему и, не сдерживая слёз, прокричала: — Джеймс, ты абсолютно ничего не понял! Дело не в тебе, а во мне. Я не могу быть такой, как тебе хочется. Я просто очень тебя люблю и боюсь потерять, поэтому и притворяюсь, чтобы тебе понравится. На самом деле я жуткая трусиха, котов люблю, дома смотрю мелодрамы, сериалы и плачу от них! Я вбежала в комнату, не замечая странные взгляды однокурсников. Не успела я лечь на кровать, как услышала стук в окно. Посмотрев кто там я увидела сову, а к ее лапке был привязан маленький конвертик. Открыв окно, забрала у совы письмо. Открыв его я прочла: «Я тоже люблю котов. И тебя…»