***
В кабинете хозяйки корабля было тихо и почему-то очень холодно. По ощущениям с момента начала разговора прошло минут десять, а я уже чувствовал, как начали неметь мои пальцы. Снаружи и то было теплее. А ещё этот запах книг и пыли в воздухе, от которого щекотало в носу. Женщина, что сидела передо мной, явно любила читать. Либо она решила поговорить со мной прямо в библиотеке. Меня это не особо волновало. — Так значит, мастер на все руки? Приятный голос. На самом деле я изумился, когда узнал, что капитаном судна была женщина. Ещё больше меня ввёл в ступор её возраст. Если слух меня не подводил, здешняя хозяйка была очень молода. Правда, на каждом её выдохе были слышны едва различимые хрипы. Тогда я списал это на простуду. — Именно так, — я кивнул. — И электротехника?.. — Тем более. Нет ничего такого, чего я бы не смог починить. Леди задумчиво хмыкнула. — С трудом верится. Вы слишком «поломаны», а корабль большой… — Но руки-то у меня есть. И потом, кто сейчас не «поломан»? — Я, к примеру, — в словах её была непомерная гордость. Меня это немного задело. Чуть повертевшись в кресле, я пожал плечами. Признавать поражение не так страшно, как может казаться на первый взгляд. Тем более, когда ты попытался. В этом мире всё равно найдётся место для каждого. Надо только поискать как следует. — И всё-таки что-то в вас есть, — сказала женщина после минутного молчания. — Вы не утратили способность говорить, достаточно разумны. К тому же ваши способности можно легко проверить, верно? Я улыбнулся. — Починю хоть утюг, хоть турбину. — Скажите, Роджер, когда появились… проблемы со зрением? — Не вижу с рождения. — Неужели? Совсем не видите? Мне не доставляло удовольствия обсуждать собственные недостатки. Я кивнул. — И вам это не помешает? — Ничуть. За столько лет можно привыкнуть ко всему. Тем более, мне не с чем сравнивать. Да, окружающие имеют то, чего нет у меня. Это расстраивает, но только немного. Я бы жалел о своём увечье, если хоть сколько-нибудь понимал, что значит «видеть», — молчание в ответ меня только подбодрило. — Работа для подобных мне — лекарство от скуки. Не нужно денег, не нужно повышений или поблажек. Дайте возможность жить и работать, вот и всё. В ответ послышалось лишь короткое «вы приняты». Я не поверил собственным ушам. И, возможно, повтори моя новоявленная хозяйка эти заветные слова ещё раз, я бы всё равно поддался сомнениям. Вместо этого меня стали посвящать во все тонкости предстоящей должности. Где нужно работать, в какое время, о чём докладывать и что я буду вправе решить самостоятельно. Тогда я очень сильно обрадовался, хотя внешне и старался сохранить спокойствие. Неужели удача наконец-то улыбнулась мне? Наверное, так. И всё же где-то глубоко внутри себя я не мог отделаться от мрачных мыслей. Вдруг я ошибся?..***
Мне нравилась моя работа. Требования были строгие, обязанностей — целый ворох и маленькая тележка. Именно так, как я того желал. На корабле я занял должность уборщика и механика. Единственного в своём роде, как выяснилось позже. В этом месте вообще было мало народу. А на нижних палубах, где я и промышлял, не встречалось ни единой души. Только горы хлама, громады механизмов, нуждающихся в обслуживании, и выводок крыс. Мне не поручали травить их. Но раз корабль стал моим домом, то почему бы не проводить генеральную уборку, верно? К каютам, складским помещениям и лабиринту бесконечных коридоров удалось быстро привыкнуть. Если первые дни приходилось аккуратно бродить вдоль стен, то где-то через неделю я бодро вышагивал по своим владениям. Повторюсь, новая должность была для меня в радость. Впечатление не испортили даже коллеги, знакомство с которыми заладилось не сразу. Единственный, с кем разговор шёл по маслу, был тот самый хозяин лодки. Но на сам корабль он заходил редко — объяснял это спецификой своей работы. Меня такой расклад не печалил. Иногда с этим Перевозчиком (как он сам себя назвал) можно было поболтать, и этого достаточно. А вот с кем приходилось контактировать достаточно часто, так это с поварами. В кухне всегда стоял затхлый запах, а пол и стены покрывал слой чего-то липкого и дурно пахнущего. Наверное, крови. Я всегда недоумевал, как можно резать мясо так, что брызги и куски плоти летят во все стороны? Приходилось убираться здесь каждую ночь. И чем чаще я это делал, тем больше испытывал отвращение к местной еде. — Вы специально подсовываете мне чёрт знает что вместо нормальной еды? — мой вопрос разбавил напряжённую тишину. — Или вы готовить не умеете? В ответ донеслось похрюкивание. Так один из поваров выражал веселье, а ещё грусть, злость или смятение. Он не умел говорить. Эту функцию выполнял его брат. — Если мы работаем в ресторане, ещё не значит, что ежедневное меню схоже с меню для гостей. О мясе можешь забыть. — А рыба? — Только по четвергам. Я не стал спорить и продолжил молча пить чай. Беседы с одним из братьев всегда заканчивались на неприятной ноте. Впрочем, хозяева кухни всеми силами старались испортить моё впечатление о них. Они были грузными, неопрятными, с тяжёлым дыханием. Их ладони были в два раза больше моих. Это я понял при первом рукопожатии. Но что удивляло сильнее всего, так это их затаённая злоба и жажда жестокости. Такая мерзкая черта не укроется даже от слепого. У поваров были слишком резкие движения. Они громко топали, постоянно рычали и прилагали силу даже там, где это было не нужно. Во время уборки я часто натыкался на осколки посуды или разбросанные ножи. Оставалось неясным: что эти типы творили на кухне во время моего отсутствия? — И вообще, — вдруг произнёс повар, — ты лучше не умничай, а сделай полезное дело. — Ты о чём? — Вон, смотри! — послышались удаляющиеся шаги и стук по чему-то деревянному. Я бы оценил шутку, не издевайся они над моей слепотой буквально каждый день. С неохотой я вылез из-за стола и подошёл ближе, ориентируясь на голос собеседника. Ладони уткнулись в обшитый деревом корпус и стеклянный экран, успевший покрыться пылью. — Сломался пару месяцев назад. Починишь? — Телевизор-то? — я махнул рукой. — Раз плюнуть! Только схожу за инструментами. Через три часа упорной работы просьба была выполнена. С приятным чувством выполненного долга я нажал на круглую кнопку, и кухня наполнилась громкими звуками помех. — Упс, — я виновато почесал затылок. — Каналы не настроил. Сейчас всё исправлю. Но меня остановил радостный голос повара. Он заверил меня, что связь просто отличная. Я начал было возражать, но никто меня и слушать не стал. Двое братьев точно прилипли к экрану телевизора и перестали обращать на меня внимание. Не зная, что и думать в такой ситуации, я ещё немного потоптался на месте. А затем плюнул на это дело и покинул кухню. От помех начинала болеть голова.***
Не думал, что спустя почти год работы на корабле меня могло хоть что-то удивить. Сперва повара, затем неизвестные крики из затопленных помещений, а на десерт — встреча с таинственным незнакомцем. Он обратился ко мне через приоткрытую дверь, когда я переносил коробки с хламом из одного отсека в другой. Его возбуждённые возгласы испугали меня. — Эй, ты! Я вздрогнул и чуть не выронил тяжёлый ящик из рук. Встретить здесь кого-то ещё было для меня неожиданностью. — Это кто? — Кто, кто? Я! Слепой что ли? — Ну, вообще-то да… За дверью послышалось сдавленное мычание и хриплый вздох. — Это неважно, ведь их всё равно передадут тебе. Кто-то должен за ними смотреть. — За кем? — спросил я с недоумением, но чёткого ответа не получил. — Так что лучше брось это дело и лезь в петлю. Как сделаю это я! Их не спасти! — У тебя с головой всё нормально? Мои слова улетели в пустоту. Незнакомец пропал, и пространство вокруг меня опять потонуло в тишине. Спустя время я стал забывать о произошедшем. Никто не знал или просто не хотел говорить о человеке, что встретился мне на нижних палубах. И всё-таки его бредни постепенно обрели смысл. В один из унылых вечеров, когда я, ни о чём не подозревая, убирался в гостевых залах, появилась хозяйка. Её приглушённое и холодное дыхание чувствовалось кожей. Оттого, находясь рядом с ней, я ощущал, как по спине начинали бежать мурашки. Именно тогда открылась ещё одна истина — мне ни разу не доводилось слышать звука шагов Леди. Будто она не ходила, а летала по воздуху. — Обрадует тебя это или нет, — сказала она тихо, но властно, — на корабле освободилась небольшая должность. Ты идеально на неё подойдёшь. — Конечно, госпожа, — отставив в сторону ведро с водой, я приготовился слушать новые указания. Если бы только знал, во что ввязался…***
Этот топот ног по полу принадлежал вовсе не крысам. Кто-то больше этих пищащих тварей, кто-то разумнее, кто-то, на кого я ожидал наткнуться в самую последнюю очередь. Дети. Не меньше двадцати точно. С голыми ногами, шмыгающими носами, голодные и испуганные дети. Когда я вошёл в помещение, где, по-видимому, располагалась игровая комната, неловкая пауза длилась несколько секунд. А затем маленькие обитатели корабля с криками бросились врассыпную. Я понятия не имел, что мне предпринять в такой ситуации. Потому целый день убил на уговоры и всяческие демонстрации своего мирного настроя. Шаткое доверие ко мне пришло не сразу. Что уж говорить — его никогда не было. Однако со временем я добился хотя бы того, что дети не впадали в истерику, стоило мне появиться рядом. — Ты страшный, — опасливо произнёс мальчишка, устроившись на крохотном стуле. — Но хотя бы не видишь. Так спокойнее. Я усмехнулся и поставил перед ним тарелку с ужином. Если уж для меня не удосуживались приготовить приличную еду, то детей и подавно не кормили. Ситуация улучшилась только после моих угроз разбить телевизор на кухне. Благо в библиотеке стоял ещё один, о котором повара знать не знали. — Не думай, что я позволю вам улизнуть. Это корабль. Отсюда нет выхода. — Выход всегда есть. — Но там опасно. — Вот и я так говорю, — мальчик зачавкал. — Тут хотя бы спокойно, есть своя кровать. И ты не орёшь. Правда, игрушек мало. Скучно. Тогда я почувствовал нечто странное, чего никогда не испытывал ранее и что, к сожалению, потерял в скором времени. Резкая потребность сделать что-нибудь полезное для этих детей поразила меня, словно разряд тока. Настолько живым я не ощущал себя уже очень давно. — Я сделаю игрушки. Ребёнок встрепенулся. — Правда? И карусель починишь? — Конечно, — я не без улыбки слушал, как мой маленький собеседник рассмеялся. В этом месте дети редко позволяли себе смеяться. В конце концов, не было у них причин для веселья. — Может, ты и не такой страшный. Просто разговаривай с остальными побольше. Тогда и другие не захотят сбежать. Я кивнул и направился по своим делам. Детям, конечно же, было невдомёк — человеческая речь давалась мне всё сложнее и сложнее.***
В очередной раз на корабле царила напряженная атмосфера. Активно шли последние приготовления к приезду гостей. Повара день и ночь трудились на кухне, резали заготовленное мясо, варили супы и запекали рагу. Я же, наведя порядок в главных залах, собирался спуститься обратно, в тёмные глубины судна. Но у лифта меня окликнул мой старый знакомый, Перевозчик. И разговор наш, слово за слово, перешёл к детям. Точнее, большую часть беседы поддерживал только мой друг. Я лишь кивал и бурчал себе под нос. Настроение было отвратительное. — Так значит, тебе пришлось отправить его сюда, наверх? — Перевозчик заохал. — Да, неприятно. Но этого не избежать. Мелкие вырастают, а она, то есть Леди, не может этого допустить. Ловит момент. Я кивнул и захрустел шеей. После долгой работы внаклонку, она ужасно болела. — Просто не привязывайся к ним. Тем более, они ведь не умирают, а продолжают здесь работать. Просто немного в ином виде. Это я привожу их сюда. Во внешнем мире для них нет места, Сторож. Пойми ты это. Мне не нравилось, когда меня так называли. Я поморщился. — И чего ты молчишь? Скажи хоть слово! — Не хочу… говорить, — шум телевизионных помех в голове усилился, — об этом… Тем не менее, немного подумав, я достал из кармана плаща сложенный вдвое листок бумаги и протянул его собеседнику. Это послание лежало на столе в моей каюте. Я нашёл его сразу после того, как был вынужден отправить мальчика и всех его ровесников к хозяйке. Чутьё подсказывало, что оно посвящалось мне. — О, рисунок. Это явно ты, человек с длинными руками. А вокруг дети, — Перевозчик ещё немного посмотрел на листок, затем свернул и отдал мне. — Они тебя любят. По крайней мере, некоторые из них. — Это неправильно… — В нашем мире нет ничего правильного, Роджер. Всё сдвинулось с места. Просто делай своё дело, и скоро это закончится. Уверяю, мы тут все сгинем. Интуиция меня ещё не подводила. Сказав это, он пожал мне руку на прощание и зашагал к выходу. Когда его шаги стихли, часы пробили девять часов. Только я уже не понимал, утро было снаружи или же поздний вечер. Последние месяцы я бродил по коридорам, точно живой мертвец. Ничего уже не играло для меня значения. Работа — вот и всё, что у меня было. Всё, чего я был достоин, и что не желал потерять. Я нажал на кнопку лифта и стал задумчиво вслушиваться в скрежет механизмов. Пожалуй, клетки идеально подойдут для непослушных детей. А если добавить на окна решётки, провести ток к дверным ручкам, поставить сигнализацию… Должно сработать. С такой охраной ни один ребёнок не сбежит. И мне не придётся упаковывать трупы тех, кого настигла неудача в бессмысленном побеге. Всё, что угодно, но только не напрасные смерти. А потом Перевозчик доставил на корабль девочку в дождевике. Тогда океан шумел особенно сильно…