Draco's Journey

Драко начал подозревать, что с ним что-то не так ещё на четвёртом курсе. В слизеринской гостиной внезапно все чаще и чаще стали звучать разговоры о девчонках. Драко не видел в них смысла. Конечно, это их долг - жениться и произвести наследника. Но никто не обязан изображать какие-то чувства. Это же брак по расчёту, все это понимают. На пятом курсе все стало ещё более запутанно. К разговорам о девчонках внезапно присоединилась Панси. Драко решил придерживаться мнения, что его однокурсники просто-напросто все преувеличивают, чтобы казаться взрослее. Ему это было ни к чему, он знал другие, более эффективные способы. Однажды Панси намекнула, что с тем количеством времени и внимания, которое Драко уделяет Поттеру, со стороны это выглядит скорее как влюблённость. Драко совершенно точно не покраснел в ответ на это. Малфои не краснеют! Панси просто не понимала, что они с Поттером - заклятые враги. Это было совершенно естественно, что Драко уделял ему столько внимания. Всегда нужно держать себя в тонусе. Ни на шестом, ни на седьмом курсе у Драко не было достаточно времени и сил, чтобы раздумывать о своих странностях. Хотя периодически он ловил себя на мысли, что надеется. Но на что? Что Святой Поттер в очередной раз спасет всех и, возможно, заодно даже Драко? Что если он все-таки понаделает ошибок, то Поттер все исправит? Это было глупо. Но иногда можно и помечтать. Когда Драко почувствовал, как мозолистые руки вырывают несколько палочек из его сжатого кулака, он понял, что его глупые мечты обрели плоть, пустили корни. Он хотел, чтобы Поттер покончил со всем этим. Он верил, что тот сможет. И он продолжал верить, изо всех сил цепляясь за Поттера, пока за их спинами бушевало Адское пламя. Они продолжали спасать друг друга. Наверное, это не то, что делают заклятые враги. Но это то, что делают они. Когда война закончилась, а суды окончательно оправдали их с матерью, Драко понял, что не хочет жениться. Не хочет следовать примеру отца, не хочет быть образцовым чистокровным сыном, который произведет на свет такого же образцового ребёнка. И дело не только в отказе от традиций, нет. Драко наконец-то принял то, что ему никогда не нравились девушки. Зато ему нравились парни. Особенно, в квиддичной форме. Особенно, в цветах гриффиндора и совершенно ужасных очках. Это было... Облегчение. Наконец-то признаться самому себе. Что не было облегчением, так это необходимость признаться Нарциссе. Драко совершенно не представлял, как рассказать ей об этом. Конечно, он мог просто расторгнуть помолвку. Но в то же время ему хотелось быть честным. На еженедельное воскресное чаепитие в мэноре он шёл как на казнь. Ноги совершенно не хотели его слушаться, а во рту пересохло. Чем ближе он подходил к двери, тем сильнее тряслись руки. Он не испытывал такого ужаса, даже когда под одной крышей с ним жил Волдеморт. Нарцисса поняла всю серьёзность момента, едва лишь взглянув на Драко. Она мягко предложила присесть и подождать, пока заварится чай. Но Драко едва ли ее слышал. Кровь стучала в ушах так громко, что барабанные перепонки, казалось, готовы были лопнуть в любую секунду. Он беспомощно открывал и закрывал рот, тщетно пытаясь начать диалог. Нарцисса ободряюще улыбнулась, и Драко не выдержал. Он упал на колени перед ней, зарывшись лицом в юбку, как делал это в детстве, когда был расстроен или напуган. Он бормотал едва связные фразы, постоянно прерываясь на всхлипы, и просил прощения за то, что никогда не будет тем сыном, о котором мечтала его мать. Нарцисса не говорила ничего, лишь нежно гладила по голове. Когда Драко немного пришёл в себя, она аккуратно приподняла его красное от слез лицо и, посмотрев ему прямо в глаза, сказала, что счастье Драко - единственное, о чем она когда-либо мечтала. И если Драко будет счастливее с мужчиной, то она не станет возражать. За окнами мэнора солнце вышло из-за туч и осветило сад. Голова Драко все ещё покоилась на коленях матери, но теперь они оба улыбались.