Актер немого театра

      “Каждая смерть — это намек,” — так он писал в письмах. Также он писал, что скучает и ждет, и если вначале это вызывало у Мэры отвращение и страх, то после — надежду и что-то до безумия теплое. Это могла быть приманка, но когда он оставил на ней клеймо, при этом шепча о спасение, это казалось любовью, спрятанной в глубине его сердца.       Мэра помнит их поцелуй, помнит, как он всегда поддерживал ее, руками обвивая ее плечи, как в его небесных глазах была нежность — и она влюблялась в него все больше. Она любила его и сейчас, когда была в бегах и искала новокровок, которые погибали от его же рук. Она любила, но твердила себе обратное, отчего на сердце становилось все тяжелее. Он — убийца, предатель, король, что получил корону через кровь, причем не красную, а серебряную, ту же, что течет в его же венах. Мейвен убивает, не задумываясь, надеется, что она, девочка-молния, девочка-тишина, вернется к нему, но для чего? Чтобы она была в его руках пешкой. Или в руках его матери?       Бэрроу думает: а что, если это он пешка в руках своей матери? При ее способностях она могла с легкостью, а там и с ужасной болью, заставить его получить корону любыми способами, и неважно, через предательство или убийство. Она хотела полной власти. Управляла через сына так, как ей хотелась при Короле. Ведь это она отрезала язык Саре и убила до этого родную мать Кэла.       Ведь… куда делся тот парень, который держал Мэру за руку, боясь отпустить?       Все его письма лежат в коробке с остальными ее вещами. Она читает их каждый вечер, отчего уголки бумаги потрепались; она проводит пальцами по чернилам, по идеально написанным буквам и в голове так и всплывают воспоминания с ним. “Я скучаю по тебе”, — пишет он. И Мэра сквозь стиснутые зубы, так, словно не хочет этого осознавать, отвечает в темноту ее маленькой комнаты:       — Я тоже.       Она скучала по тому мальчику. Через бумагу она чувствует его, именно того парня, принца-тихоню, тень старшего брата, которому не хватало любви отца, никто не воспринимал его чем-то большим, чем он есть на самом деле. Но она видела в нем силу и власть. Может, поэтому он не убил ее, когда такая возможность была, а пообещал спасти?       — Ты нужна Мейвену больше, чем кто-либо на свете, — сказал когда-то Кэл.       И она еле сдержалась, чтобы ответить то же самое.       Каждая смерть — и все от его рук. А он все ждет ее, думая, что трупы приведут Мэру к нему.       Потому что он не мог без нее. И знала бы она, как больно ему было, когда Королева сказала использовать их отношения и пробраться в Алую Гвардию. Он не понимал, зачем, он сопротивлялся, но голос в его голове твердил: “Ты сделаешь так, как я говорю”, а после, когда разум больше не в ее руках, скажет с материнской любовью: “Я же хочу как лучше для нас, сынок”.       Но она не знает. Она не поверит. Не захочет услышать.       Когда он пишет следующее письмо, Мейвен скрыт от глаз матери; он пишет быстро, не обращая внимания на скачущие буквы:

“Мэра, прошу, вернись ко мне. Я обещаю все объяснить, но не сейчас, когда времени совсем нет, скажу лишь, что за всем этим стоит Элара, и я надеюсь, ты до этого додумалась, ты же ведь умная девушка. Я искренне надеюсь, что ты вернешься. Я скучаю. Я спасу тебя и мы вместе придумаем, как спасти мир от моей матери.

Мейвен.”

      Он складывает письмо, прячет его в кармане и решает подсунуть в дом следующих новокровок.

***

      Мэра не может бороться. Ей до тошноты одиноко, хоть и были с ней Кэл, Киллорн, Фарли, Шейд, остальными новокровками, но сердце желало другого. И она знала кого.       Когда она нашла следующую записку, ее руки тряслись, сердцебиение было сумасшедшим. Когда она прочитала, то уже знала, как поступит. Ей не нужно было время, чтобы все обдумать. Достаточно. Она и так много думала.       Но как попасть к нему, без лишних глаз?       Она решается на отчаянный шаг.       — Шейд, ты сможешь доставить меня в дом Короля? — все, кто был рядом повернулись к двум Бэрроу. Шейд с непониманием уставился на сестру:       — О чем ты? Он же убьет нас.       — Я кое что придумала, но мне нужно туда попасть без лишнего внимания.       Мэра держится стойко, как леди Мариэна Титанос. Говорит властно, так, чтобы у других не появилось сомнений, но Кэл, конечно же, не разделяет ее уверенности:       — Что ты задумала? — он смотрит проницательно, так, словно мог залезть в ее голову и прочитать все мысли. Но это могла делать только его мать.       — Вы можете мне просто поверить?       Она понимает, что они имеют права ей не доверять, и правильно делают, но сейчас ей нужно лишь одно: оказаться с Мейвеном и посмотреть в голубые глаза, по которым она так соскучилась.       — Я пойду с тобой и ты мне все расскажешь, — но Бэрроу перебивает Тиберия, хватая брата за локоть:       — Шейд, пожалуйста, сделай, как я прошу, — она смотрит в его глаза и видит в них сомнения, — Мы уйдем оттуда живыми.       И все произошло так быстро, что она не успела понять, когда брат решился. В несколько прыжков они оказались в большом зале, свет мрамора ослепил им глаза, а тяжелое тело Шейда навалилось от усталости на Мариэну, и она подхватывает его, придерживая. А после слышит желанный голос:       — Мэра… — не веря, удивленно, с нотками радости. И когда она смогла сфокусироваться, видит, как молодой Король идет к ним. Такой же, как и раньше.       Они были в зале одни. Неужели, он все время ждал ее здесь?       — Ты вернулась, — прошептал он, приближаясь, но шепот проносится по залу громко, оглушая.       Они смотрят друг на друга, не сводя глаз. И если бы не Шейд, Мариэна бросилась бы к нему, но она лишь просит:       — Шейду нужно время на восстановление и он сможет вернуться, не найдется ли у вас еды?       Шейд удивляется такой просьбе. Король должен был уже давно напасть на них, а охрана их окружить, но они действительно были одни, а сестра общается с их врагом так, словно между ними ничего не произошло, словно все смерти не его рук дела.       А дальше все было, как в тумане… Вот, он уже стоит перед Фарли, которая пытается расспросить про девочку-молнию, а он и слова связать не может.

***

      “Королева Элара уступила место принцессе Мариэне”, — читает Кэл, а с фотографии на него смотрела улыбающаяся Мэра, рядом обнимающий ее Мейвен.       Уже прошло несколько месяцев, как она бросила Алую Гвардию. Все потихоньку стало успокаиваться, и он не мог понять, как Мэре только удается это...       … предавать, мириться с предательствами других, при этом делать все во благо своим людям, Красным?