Я люблю тебя

Человек привыкает к обстановке, в которой долго находится. Кто-то когда-то сказал такое, Тэхён ещё в школе читал. Да, для этого нужно время, и это Тэхён тоже знал, и, как ему показалось, это время имел, более того, даже в избытке. «Я люблю тебя» крутится в голове. Он это слышит. Что-то такое маленькое и противное закоренилось на стенках, что даже лопатой уже не выскребешь. Да Тэхён и не пробовал вовсе, у него с детства проблемы с этим. Хосок каждое утро перед работой, той нудной, но нужной («Сам себя успокаивает, наверное» — всегда думает Тэ), целует в предплечье, проходится по каждому пальчику, обходит ладошку, останавливается в районе лица. «Боится, наверное» — думает Тэ и целует сам. А «Я люблю тебя» в голове начинает щекотать, неприятно так, что кричать хочется, но Ким сильный, потерпит. «Время проходит, а ничего не меняется, как был, так и остался размазней, слабак» — говорит ему отражение в зеркале, и Тэхён бьёт. Капилляры лопаются вокруг радужки глаза, слезы льются ручьём. Тэхён снова бьёт. От страха, от отчаяния. Ему кричать хочется, как сейчас голос этот приятный в его голове. Смотрит на свое отражение в осколке и ему взвыть хочется. Когда Хосок приходит с работы, уставший, он ещё, стоя в коридоре, натягивает улыбку и идёт в комнату, где Тэ развалился поперёк кровати с книгой в руках. Чон книгу отбирает, убирает её к остальным и в кровать забирается, к Тэхёну, где тепло и уютно. Опять целует и засыпает. Обычный ритуал. Хосок научился жить без ужина. Благо, кафе находится недалеко от офиса. Научился улыбаться без повода. Научился таблетки в утренний кофе подмешивать. Чон сильный, приспособился. А Тэхён лежит, слышит тихое сопение и начинает тихо так, чтоб не разбудить, разговаривать с ним. «Я люблю тебя» опять звучит. Слезы предательски текут, но все, что может сделать парень сейчас, развернуться и в объятия к старшему окунуться. Где тепло, где дом, где спокойствие. Где нет «Я люблю тебя» надоедающих. Люди ведь быстро привыкают. ***

Тэхён прошёл через все, чтоб вновь оказаться в этом коридоре, полном людей, туда-сюда бегающих и сшибающих с ног. Незнакомые и уставшие лица мелькали повсюду. Стены, итак уже узкого коридора, казалось, становятся все ниже и узже, а людей становилось все больше и больше. Ни спасательного круга, ни верёвки, видимо, Ким не дождётся, ни шанса на спасение. Стоять без движения и звука было нормальным поведением в обществе для него уже два года. Надо просто подождать и все успокоится, дыхание выравниется, стены вернут свой прежний вид, а люди пропадут, как услышат предупреждающий сигнал. Как всегда. Это привычно. Надо просто подождать. «Это не выход. Ты должен пытаться бороться с этим» — звучит так близко, что, кажется, будто кто-то говорит это прямо за спиной, но нет, там никого нет. Просто дышать, закрыть глаза и ждать. ***

Чонгуку было всего лишь 20 лет. — Ещё раз, сколько он хочет? Килограмм? Он с ума, блять, сошёл? — стоя на балконе и делая ещё затяжки, уже почти потухшей сигареты, наблюдая как пепел небольшими хлопьями медленно летит вниз — Как ты себе это представляешь? «Привет, Джин, слушай, тут надо 7 килограммов дружку Хенджина». Я, блять, простой курьер! И чо? Нет, Хен, иди нахуй. Он не на столько хороший друг для этого. Меня не ебет, что срочно. Нет. Все, нет, значит нет! " Чонгуку было 21, когда, выполняя очередное поручение, заказчик, высокий парень лет 30, Намджун, кажется, друг Джина, предложил заведовать какой-то точкой на окраине. Чонгуку было 22, когда он набил первое тату. Змея. Его принадлежность к делу. Чонгуку было всего 23, когда он встретил его. Кафе прямо под домом, где было много книг и важных людей с ноутбуками, заказыкающими уже пятую чашку кофе. Чонгук любил это место. Любил капучино тут. Незнакомец был одного роста с ним, но явно младше на пару лет, с чёрными волосами и в огромном пастельного цвета свитере. Он оставил лишь номер телефона на салфетке и ушёл. Чонгук подумал ещё тогда, что мальчишка странный очень. Прошло несколько дней, прежде, чем он написал ему. — Я думал, ты и не объявишься, — Чонгук тоже так думал. Казалось, что все правильно. За месяцы общения у них телефонные разговоры до рассвета и бесконечные переписки. У Чона секрет, который Киму знать и не положено вовсе. А Ким не глупый, догадывается. Всё было идеально. Они встретились вновь спустя полгода. Гуляли под дождём вместе, бежали навстречу холодным каплям, зонтик держали, прикрывая пальцы сплетенные. Вдыхая аромат мокрого асфальта. Молодые и счастливые. Вторая встреча в жизни и, кажется, вечная. Они будут вместе надолго, до самой смерти, как Чонгук думал. Чонгуку было 24, когда вторая зубная щётка и смешные тапки в виде кролика в прихожей появились в его квартире. Чонгуку было 25, когда кольца выбирал старательно. Он ждал подходящего момента. Чонгуку было всего лишь 26, когда чёрный мешок закрыл его лицо, а после темнота. Чонгуку было 26, а он уже заведовал… хобби? Так привыкли называть его друзья, так привык называть его и он сам. Так он и объяснял Тэхёну. «Хобби, ничего лишнего, малыш.» «Нужно уметь платить по счетам» — звучит где-то над ухом. «Вырывается, держи его!», — эхом. Затем следует удар. Откуда-то слышался крик. Тэхёна крик. Чонгук убиться был готов об стену. Черт! Только бы не из-за него. Только не его. Снова крик. ***

Все больницы одинаковые. Чонгук ненавидел эти однотонные стены. Ненавидел врачей и медсестер туда-сюда бегающих. Не мог слушать крики и запах медикаментов. Не мог сидеть просто так. Палата 432. Время от времени туда заходит врач и пара медсестер, но обычно там тихо и спокойно. Чонгук сидел напротив неё уже четыре дня, боясь войти. Все его друзья уже были там. Все выходили без лица и с просьбой зайти самого Чонгука. Но он не мог. Только не туда. Только не сейчас. ***

«Я ненавижу тебя! Исчезни из моей жизни и не появляйся!», — было сказано на эмоциях и явно со злости и с обидой, но Чонгуку хватило. Он исчез. ***

— Тэхён, расскажи как все было. Тебя никто не обвиняет, ни в коем случае. Просто… Нам нужно знать, что произошло, хорошо? — Это только ради него, дорогой. — Когда-нибудь тебе все равно придётся рассказать, так почему бы не сделать это прямо сейчас? — Ким Тэхён! Мы от тебя не отстанем, пока не узнаем правды. Где он? — Один вопрос, черт побери! Где он! ***

Тэхёну больно очень. Он скрывает старательно, заедая боль таблетками и смеясь с каждого слова. Ему где-то внутри больно. Он выжить пытается, письма пишет и отправляет по одному адресу. И дышать после хорошо получается, когда письма обратно возвращаются. ***

Хосок помнил тот день. Он тогда встретил Тэхёна в коридоре общежития. Тот стоял, слегка покачиваясь и дрожа. Помнил, как подошёл и увидел взгляд, направленный прямо на него. Такой замученный и… испуганный. Помнил, что было через месяц. Помнил, как успокаивал его целую ночь. Помнил первое и последнее письмо от Чонгука. Не Тэхёну. Ему. Неаккуратное такое, быстрое и краткое. Чон Хосок все отлично помнил. ***

«Привет, Хосок Ты, наверное, не ожидал, что я вот так напишу. Я, честно говоря, сам не думал, что смогу. Сколько уже прошло? Два месяца? Я сбился. Я надеюсь, что с ним все хорошо. Хорошо же, правда? Пожалуйста, скажи, что хорошо. С тобой он будет счастлив. Я знаю. Я люблю его, Хосок.Да, я знаю, что эгоист и критин, но я хочу уйти. Пообещай мне, что сделаешь для него все. Позволь ему забыть обо мне. Ты обязан, понимаешь? Я не хочу больше так. Я не могу. А он может. Он сильный, он сможет, я верю. Кольцо, которые ты найдёшь в конверте, отдай ему, хорошо? Не обязательно объяснять от кого и зачем. Пусть оно будет с ним, хорошо? Я прощаюсь навсегда. Поцелуй его за меня, ладно?» ***

Хосок стоял на мосту. Ветер в тот день довольно сильный с каплями дождя крупными бил прямо в лицо. Было холодно и руки дрожали. Машина, недалеко от него стоящая, освещала фарами. Хосок держал в руке небольшой платок. Он собирался с мыслями. В конце концов он осмелился и развернул. Тонкое серебряное кольцо, простое, на первый взгляд, но с внутренней стороны изящным шрифтом выгриравано «Я люблю тебя» с большой буквы. Хосок заплакал. Платок убрал обратно в карман. Вытер слезы, взглянул ещё раз на кольцо и осмелился. Больше никакого Чонгука в их жизни. Он верит. Он хочет в это верить.