Разгляди меня

— Я все никак не могу понять, что я делаю не так? Скажи честно. Ты друг — я не обижусь. Сегодня столы были загружены нежными кремовыми десертами в виде башенок. Повсюду слышалось, как металлические ложки стучат по медным тарелкам. Несмотря на вечер, было жарко как днем, что многие вышли на ужин в рубашках, расстегнув верхние пуговицы и закатав рукава. — Может не стоит искать причину в себе? — неуверенно спросил Рон, разрушая ложкой зубцы «башни». — Это глупо. Это их проблема, что они добровольно закрывают глаза на случившееся. Ты не виноват. — Помнишь, что случилось на первом курсе? — Гарри наклонился вперед и перешел на шепот, — Если бы я не умолчал о своей боли в шраме, когда рядом был профессор Квирелл, то под конец года не произошло то… — Ты сам себя слышишь? — на лице Рона отобразился скепсис. — Звучит очень неубедительно. Ты никак не мог предотвратить те события. Сейчас тоже самое. Меня напрягает, что чужое мнение так на тебя влияет. Хоть они и игнорируют твои заявления, от этого правда не меняется. Они же сами потом пожалеют об этом. — Я уже сам начинаю жалеть, что раскрыл тогда рот. Гарри поставил локти на стол и подпер кулаками острый подбородок, обводя гриффиндорский стол печальными поблекшими глазами. Кто-то отказался от ужина и сидел за учебниками, заткнув уши руками. Кто-то ковырялся в овсянке с ягодами. Кто-то хихикал и нашептывал другу последние пикантные сплетни — Дафну Гринграсс застукали в ванной старост с симпатичным мускулистым семикурсником. Этим сплетням Гарри не верил, про него говорили вещи и похуже, и в них не вложили и сотой доли правды. — Она была под ним… — Одежда валялась на полу… — Благо, ее волосы очень длинные… Шептания превратились в агрессивное жужжание. С каждой минутой деталей вырисовывалось все больше и ярче, и улыбки становились шире. — Почему они так радуются? — Гарри не ждал ответа. Вопрос был сугубо риторическим, но от этого его внутреннее негодование не остывало. — Что они получат с того, что Дафне сейчас очень неловко? — Моральное удовлетворение от того, что тогда застукали не их, — Гермиона, наконец, оторвалась от изучения древних рун. — Ясно. Ужин прошел паршиво, как и прием пищи в любой другой раз. Дамблдор и профессора не подавали признаков, что занимаются не только преподаванием, но и пытаются помочь министерству разглядеть истину через покров громких заголовков, обвинений и лжи. Газеты особенно подпортили ситуацию своими глупыми статьями, на которых, по мнению Рона, нехило отыгрались нетрезвые конспирологи — они предоставили пять теорий и семь с половиной причин почему Волдеморта больше не существует. На ужине это тоже обсуждалось. Когда Гарри выходил из большого зала, то у развилки у лестницы он повстречал Дафну. Она теребила пальцами кончик юбки и медленно брела, глядя в пол, скрывая лицо копной темных волос. Ее шарканье он слышал еще долго, словно она шла за ним по пятам. Снова куча домашки, снова партия в шахматы, снова он долго смотрел в высокий потолок, заломив руки под голову и погружаясь в спутанные, будто моток ниток, мысли. Рон убеждал, что причина не в нем, но Гарри этому не поверил. Если даже Дамблдор считает дело пустяком, то может, оно именно таково? Может Гарри правильнее было бы не вмешиваться и молчать в тряпочку? Но он и так много молчит. Без преувеличения. За последние две недели Гарри изредка перекинулся парой фразочек с Роном и Седриком, ответил на вопрос профессор Спраут по травологии, и больше ничего. От непривычки разговаривать голос даже ослаб, стал тише и иногда дрожал. Говорить не имело смысла — его не слышали. С таким же успехом можно было вести беседу с камнем на пляже. Тусклые дни проходили незаметно, проносились вихрем: утро, день и ночь. Числа на полях газет приводили Гарри в неподдельное изумление. Занятия, пусть он и не принимал в них живого участия, засасывали его водоворотом. Только к позднему часу он вдруг обнаруживал, что день уже прошел, и впереди его ждет тоже самое, суетливое, нелепое и давящее. Гермиона старалась вытянуть его из этой колеи. Она милостиво делала за него часть уроков, уговаривая вместо них половить снитч с Роном, и подкладывала на тарелку больше сладостей. — Они повышают настроение и активность, — оправдывалась она, когда ее проделки Гарри засек. — На одном шоколаде я не протяну, — вздохнул Гарри, но все-таки порвал упаковку из золотой фольги и проглотил пару кусочков горького шоколада. По его спине прошел холодок от того, как Драко Малфой и Теодор Нотт следят за ним. Очень внимательно. Мурашки от этого ощущения не покидали его и в коридоре, и на истории магии — самом скучном уроке. В душном кабинете стояла особая сонливая атмосфера, что от зевков удержаться было сложно. Профессор Бинс — древний призрак, обладал редким талантом своей монотонной речью усыплять чужой разум и прививать огромное отвержение к его предмету. Здесь была бессильна даже Гермиона. Из чистого желания поддержать свой статус прилежной ученицы, она единственная, кто вела конспекты, и то, не очень-то старательно, параллельно рисуя рожицы на уголках пергамента. Гарри тряхнул Рона за плечо, и тот закинул голову, глядя на него снизу вверх. — Что? — Твой отец ничего не передавал тебе? — Нет, никаких новостей, — деловито ответил Рон. — В министерстве заняты другим, и даже не спрашивай чем, а то расплачешься. Тяжелая широкая дверь неожиданно скрипнула, и на пороге кабинета появилась Долорес Амбридж собственной персоной. Ее губы, накрашенные ярко-розовой помадой, растянулись в улыбке. В глазах сверкала истеричность, тщательно скрываемая вежливо-приторным тоном и обилием розовых оттенков в одежде. В руках она держала кипу бумаг. Профессор Бинс, увидев гостью, лишь на секунду остановил свой ленивый поток слов, а затем поправил очки на переносице и продолжил вести урок, как ни в чем не бывало. — Мне нужен мистер Поттер, ненадолго, — сказала она, обводя глазами кабинет в поисках черной макушки и узнаваемого шрама на лбу. — Что же вы сидите? Идемте! От напряжения тело Гарри стало очень твердым и несгибаемым. Он с трудом поднялся с места, атакованный холодными насмешливыми глазами вокруг, и, закинув сумку на плечо, неловко протиснулся между рядами к выходу. — Поторопимся, я очень занята, — сказала Амбридж, постукивая каблучками. — Да, мисс. Они зашли в кабинет… Гарри не сдержал смешка и торопливо прикусил кулак. Они зашли в кабинет с розовыми стенами и развешанными тарелочками с изображенными красками кошками. Гарри был готов умереть от смеха и заодно поспорить, что раньше такого кабинета в замке не было. Амбридж подошла к полкам, заставленными подарочными коробками конфет и вытащила одну. — Не стойте, присаживайтесь, — приказала она уже несколько строгим голосом. Гарри присел на край мягкого плюшевого кресла, припоминая, что последний раз он встречался с подобной безвкусицей еще летом у Дурслей, не знающих меры ни в чем. Сумку он бросил под ноги и вжался пальцами в острые колени. — Не ошибусь, если скажу, что вы наверняка желаете поговорить о последнем испытании на турнире. Веселость с Гарри слетела в один миг. Уголки его губ опустились. — Да? — неуверенно спросил он, вжав голову в плечи. — Вы спрашиваете? Я ждала, что вы станете обивать мой порог, требуя аудиенции, — Амбридж поставила перед ним коробку конфет. — Не стесняйтесь, возьмите. — Нет, спасибо… Но Долорес смерила его таким взглядом, что Гарри согласился бы запихнуть в себя целую горсть конфет, лишь бы избавиться от него. Он взял одну, арахис в белом шоколаде. — Так расскажите мне, милый друг, что произошло в лабиринте? — Там были Пожиратели и они… — Нет-нет-нет, — Амбридж погрозила пальцем и села за стол. — Я прошу говорить вас правду. — Это правда, — Гарри встрепенулся и стал похож на воробья. — Они были там, на кладбище! Портал перенес н… — Мистер Поттер! Вы игнорируете меня? Я просила правду. Только ее, а не ваши выдумки, появившиеся у вас в результате душевной травмы и дефицита внимания. От обуявшей огнем злости, Гарри чуть не задохнулся. Его дыхание участилось, в ритм сумасшедшего сердцебиения. На лбу появилась испарина. — Я не хочу никакого внимания, — твердо произнес он. — Я лишь прошу услышать меня. В моих словах нет и тени лжи. Амбридж чуть наклонила голову в бок. Ее губы слегка дрожали. — Вот как? Так это правда? Допустим. И как вы объясните, что кубок, проверенный лично организаторами турнира оказался со встроенным порталом? Кубок находился под пристальной защитой сложнейшими чарами. — Я не знаю, — раздраженно произнес покрасневший Гарри, — поэтому и… — Но если вы не знаете, то зачем говорите? — Долорес театрально развела руками в стороны и усмехнулась. Коты с тарелочек хором замяукали. — Вы не даете мне сказать… Нужно выяснить кто смог подменить кубок, ведь… — Вы считаете себя достаточно компетентным, чтобы указывать министерству? Вашей самоуверенности в собственном авторитете можно позавидовать. — Нет, но это необходимо, чтобы проверить кто за всем стоит, — Гарри устало откинулся на спинку кресла. — Кубок — это портал, неоспоримо. Нас перебросило на кладбище, где ждали Пожиратели Сме… — То есть вас ждала преступная организация, существование которой опровергли еще десять лет назад? — Амбридж принялась что-то писать, обмакивая яркое павлинье перо в мраморную чернильницу-кошку. Гарри захотелось завыть и покинуть этот омерзительный кабинет сейчас же. Но цель приковала его к плюшевому креслу — он не может бросить попытку рассказать, кто еще, если не он? — Что мешало ей воссоединиться за десять лет? — он уже не скрывал раздражение. — Закон, — лаконично ответила Амбридж, сложив руки в замок. — Замкнутый круг. Я видел людей в масках. Я могу поделиться своими воспоминаниями для экспертизы. — Воспоминания можно подделать, они уже довольно давно не входят в список свидетельств. — Но я не обладаю столь сильной магией, чтобы такое провернуть! — Гарри надавил пальцами на виски, в которых засела пульсация. — Мистер Поттер, вы неугомонный, — подвела итог Амбридж и выдвинула один из ящичков в столе. — Наш диалог с вами не состоялся, и все, что я могу вам предложить, это написать письмо и заявление, где вы изложите свою версию событий. Она протянула два белых листа и простое перо. Гарри тут же принял их, признавая, что больше не выдержал бы этой глупой беседы. — Напишите сначала заявление на имя организатора турнира Бартемиуса Крауча, укажите причину недовольства организацией проведения турнира и обязательно подпишитесь, — кошки опять начали мяукать, но в этот раз жалобно. — Затем напишите заявление на имя старшего аврора, что вы ставите под сомнение его должностные способности из-за закрытого дела о запрещенной организации Пожиратели Смерти, — мяукание стало еще громче. — Потом в письме расскажите о том, с чем вы встретились на третьем испытании. В вольной форме, — Долорес прямо-таки сияла. — Это все? — настороженно уточнил Гарри, уже заранее почувствовав боль в кисти правой руки. — Ни в коем случае. Затем эти заявления нужно заверить в архивном отделе и передать главному секретарю отдела магического правопорядка. Ваши заявления отправят на рассмотрение и потом вас пригласят на слушание, — в воздухе возникла стопка заявлений, — после слушания состоится отдельное заседание. В связи с отпуском главы департамента национальной безопасности придется немного подождать, и на время ожидания будет введен мораторий на публичность. То есть, вы не должны давать интервью, писать в газеты и отвечать журналистам, и всячески молчать о ситуации, пока глава департамента не примет ваше прошение. Гарри растерянно моргнул. А потом обхватил локти ладонями, принимая закрытая позу и с горящей ненавистью смотря на кипу бумаг, которым предстоит пройти через страшнейшую бюрократию. — Вы смеетесь? — процедил он сквозь зубы, — Я чуть не погиб, и не только я. Из-за чужой халатности. И вы предлагаете жертве доказать, что она достойна безопасности? — Мистер Поттер, а вам так нравится позиция жертвы? Разве кто-то вам что-то должен? — Амбридж подтолкнула к нему бумагу. — А вы не должны выполнять вашу работу? Мисс Амбридж, наш диалог бесполезно продолжать. Подозреваю, что и бумаги эти мне тоже бесполезно заполнять. Но я сделаю это ради эксперимента, просто интересно, сработает ли это через год. Спустя полчаса взбешенный Гарри выбежал пулей из кабинета. На его скулах красовались красные нервные пятна. Галстук он стянул одним резким движением и запихал его в сумку. От него шарахались в стороны, видя его походку, от которой веяло озлобленностью, словно она развевалась за ним, словно шлейф. Гермиона сразу угадала, что в кабинете произошло что-то неладное. Она, желая выказать поддержку, положила ему руку на плечо, едва он остановился у кабинета травологии. Рон куда-то подевался, и Гарри, чья зоркость была притуплена приливом эмоций, не заметил этого. — Ничего не говори. Прошу, — взмолился он. Зато он заметил как кучка слизеринцев столпилась у противоположной стены коридора и начала громко перешептываться, не скрывая ни сколько, что обсуждают они никого иного, как старого приятеля Поттера, с которым у них велись особенные войны. — Что бы они не сказали, не позволяй им вывести тебя. Хотя бы до тех пор, пока инспекция не уедет, — прошептала ему на ухо Гермиона. И чтобы не допустить потасовки, завидев, что Нотт сделал шаг вперед, гордо расправив плечи, она вцепилась в руку Гарри и толкнула его внутрь кабинета, едва профессор Спраут открыла его. Следом подоспел Рон. Гарри услышал, как он успел побраниться с Тео, обозвав его ослом, и ворвался на урок весь запыхавшийся, держа газеты подмышкой. — Вы уже слышали? — он с шумом сел на черную скамью, вываливая на стол газеты, перевязанные нитками. — Потише, Уизли, — профессор Спраут постучала ключами по чернильнице. — В ближайший час для вас нет ничего важнее, чем цветок аконита и его незаменимые свойства. — Да, мэм, — пролепетал Рон и потупил взгляд. Гарри поставил перед собой раскрытый учебник вверх тормашками и положил голову на стол. — Не тяни, что там? — обратился он к Рону. — У Хогвартса появился ярый ненавистник, решивший вести колонку с разоблачениями. Рука Гермионы прижала голову Рона к столу, чтобы профессор, увлеченно крутившая гербарий из аконитовых цветов, не разозлилась на него. — Кто он? — Гарри проникся искренним интересом и приободрился. — Аноним. Но ты просто почитай… Нет, я сам, напряги уши, — Рон разорвал нитки и зашуршал газетами, разворачивая их. — Долгое время руководству Хогвартса и попечительскому совету удавалось скрывать все немыслимые нарушения и вопиющие случаи. И если руководство Хогвартса я могу понять, то чем выгодно такое положение членам совета не разумею. Не их ли дети учатся в этом учебном заведении? Такой поступок можно оправдать лишь тем, что членов совета как раз устраивает отсутствие огласки возмутительных ситуаций. Не потому ли, что зачинщиками этих ситуаций выступают их дети? — По-ра-зи-тель-но, — сказала Гермиона, сдув челку со лба. — Это еще не все, слушайте дальше, — Рон опять скрыл лицо газетой, — публика привыкла терпеть нарушения правил и закона по умолчанию. Я считаю своим долгом исправить это. — Значит, он намерен вывернуть изнанку Хогвартса? — задал Гарри вопрос, впрочем, он был риторическим. Гермиона была воодушевлена не меньше, чем парни. — Чудесно. Хоть кто-то осмелился, — сказала она. — Но…чтобы показать изнанку, надо в нее сначала проникнуть? Этот аноним ходит среди нас. — Еще круче, — добавил Рон. Для Гарри это было равносильно тому, что Атлант скинул с плеч глыбу — он облегченно выдохнул и подумал, что ему точно надо найти Анонима, чтобы объединить усилия. Во всей этой ситуации его поражало только две вещи: что эту статью разрешили напечатать, и что еще никто не ринулся опровергать ее, брюзжа слюнями от ярости. Он заглянул в заголовок. Придира. Тогда все понятно.

***

Невероятно, но те витрины, которые Гарри лично и добросовестно протер еще недавно, были покрыты таким толстым слоем серой пыли, словно их веками не трогали. Смирившись, он взялся за работу уже без прежнего запала, но с твердым намерением хоть как-то спасти ситуацию. Засучив рукава, он со скрипом провел тряпкой по мутному стеклу. Малфой опоздал. Он бы и вовсе, по мнению Гарри, не пришел бы, если бы не Филч, успевший поймать его у входа в факультетскую гостиную. — В этот раз я проверю, чтобы все было сделано, — проворчал смотритель, поглаживая свою ободранную кошку. — Если вы опять убежите, оставив все как есть, то я задам вам! — Но мы не… — возмутился Драко и поднял палец вверх. — И никакой магии, бездельники! Спора не состоялось — у Филча явно были дела поважнее, чем следить за провинившимися. На грабли наступать он очень любил! Хмыкнув напоследок, он опустил на пол миссис Норрис и ушел. Кошка зашипела и запрыгнула на подоконник. — Вынужден тебя разочаровать, но я не понимаю тебя, — сказал ей Гарри. — Тем не менее, ты все же общаешься с ней, — фыркнул Драко, отворяя дверцы шкафа с медалями за спорт. — Кто Аноним? — Что? Гарри вдумчиво посмотрел в глаза Драко. Серые, почти бесцветные хрусталики смотрели холодно и отстраненно, словно все, что происходило в этих древних стенах, не касалось его. Такое равнодушие, не напускное, испугало Гарри, привыкшего принимать все близко к сердцу, даже чужую боль он часто ощущал, как собственную. Но Малфой был полной противоположностью. Его ничуть не интересовало, что Дафна Гринграсс переживает позор, что в газете появились заметки, прямо обвиняющие его отца в покрывании нарушений. Ничего. — В Придире напечатали одну статью… Уверен, что тебе она не понравится, — Гарри потянулся за сумкой. — Знаешь, Поттер, это так мило, что ты взял ее специально для меня, чтобы испортить настроение, — Драко пораженно цокнул языком и приподнял брови. — Вообще, я думал, что ты все знаешь. Но раз это не так… Держи. Малфой с видом знатока взял газету и через секунду, едва посмотрев на главную страницу, скомкал ее и рассмеялся. — Эту газету выпускает полоумный папаша Лавгуд, не знал? Никто в здравом уме не воспринимает ее серьезно. — Зато она без цензуры, и людям эта понравится, — обиженно ответил Гарри. Они разошлись в разные концы зала. За окном смеркалось — небо разрезали фиолетовые и красные полосы. Деревья шептали своей пышной листвой, кое-где слышались песни сверчков и взмахи крыльев сов, летающих к своей башне. Постепенно ночная благодать вступала в свои права и заставляла всех невольно усмирить свой нрав и притихнуть. Свечи и факелы зажигались в каждом закутке, больше негде было спрятаться от надзора. Не очень строгого, раз в Хогвартсе творятся такие вещи… Гарри вспомнил Дафну, ее неторопливую походку, мешковатый свитер и бледные искусанные губы. Он испытал к ней жалость, но не смог подойти и утешить ее. Испугался, что сделает ей только хуже. Его репутация, падающая с каждым днем ниже все ниже, могла навредить ей. — Что-то не сходится, — Гарри перестал тереть тряпкой тяжелые полки и замер, — почему ее имя все узнали, а имя семикурсника нет? — Почему тебя это волнует? — флегматично спросил Драко, подойдя ближе. — Странно это. Как могли заметить только ее, если в ванной было двое? — На что намекаешь? Фантазия Гарри мигом нарисовала два обнаженных прижимающихся тела в темной мраморной комнате, прикрытые лишь пенной журчащей воды. Ему стало стыдно, будто он в самом деле подглядывает, но представил он себе эту картину с совершенно другой целью — понять, найти деталь, которую стоит сковырнуть, и свет увидит истину. — Он же не мог аппарировать. Да кто вообще оставит в такой ситуации свою девушку одну? — от предчувствия чего-то неладного, Гарри остро ощутил неприятные покалывания в животе. — Вот ты и ответил на свой вопрос, — Драко по-прежнему не показывал любопытства или сочувствия, но отчего-то Гарри показалось, что он интуитивно тоже понимает, что ситуация гораздо иная, нежели ее представили сплетники. — Ты имеешь в виду… — Ничего. Ты уже закончил? Пошевеливайся, я не собираюсь торчать тут до утра. — Мы застряли здесь надолго, — Гарри ткнул в угол зала. — Спорим, нам еще и этот хлам поручат разбирать? Я зря теряю время. — А тебе есть чем заняться? — усмехнулся Драко, на удивление, не отлынивая от работы, а выполняя ее с редкой педантичностью. — Твои оценки явно показывают, что учебой ты не обременен. На тренировках ты давно не появляешься, выгнали? Не переживай, сборная все равно тебе не светила. Серьезно, Поттер, что ты делаешь? Драко развернулся к нему и подпер подбородок кулаком. Он хитро улыбнулся и прищурился, становясь похожим на лису. Это насторожило Гарри, и он даже пошатнулся. — Ничем, Малфой — тихо произнес он. — Не верю. Ты что-то замышляешь и скрываешь, — упрямо возразил Драко. Ему-то уж точно было в кого — порода. Можно даже позавидовать тому, как ловко, он порой, впутывал человека в свои сети, сплетенные из одних лишь слов. — И это тоже тебе не понравится. — Смотри, ты либо раскрываешь карты сам, либо это делаю я. И смею тебя заверить, что это не будет стоить мне больших усилий. — Угрожаешь? — в глазах Гарри сверкнул кураж, предвещающий, что, в общем-то, он не прочь потягаться со своим бессменным школьным врагом. — Предупреждаю, я не злой, — спокойно поправил его Драко, игнорируя запальчивость. — Неужели? Гарри с досадой отметил, что Драко выше его на целых 4 дюйма. Когда они стояли так рядом, это было сложно не увидеть. — Да, но ты этого не замечаешь. Впрочем, не удивительно… Погоди… Драко вдруг расстегнул верхнюю перламутровую пуговицу рубашки и освободил шею от белого шелкового платка. Гарри непонимающе уставился на него, точнее, на выпирающую косточку ключицы, и не сразу понял, что в пару секунд его волосы собрали в кулак и обвязали этим платком. Вышло быстро и аккуратно. — Тебе они не мешали? Лезли же на глаза. — Д-да? Пихнув Поттера к витрине, Драко самодовольно оглядел его снизу вверх и поправил свой воротник. На блестящем стекле поместилось его блеклое отражение. Гарри обнаружил, что лицо стало светлее и мягче. Чудесным образом, волосы, собранные в высокий короткий хвост, будто сгладили острые черты. И зеленый цвет глаз стал ярче, и взгляд более открытым. Не веря своим глазам, он провел ладонью по лбу и скулам, проверяя, точно ли это он, а не незнакомец, очень похожий на него, но другой, словно чуть старше и увереннее. — Да, может быть. — Потом полюбуешься, у тебя еще вся ночь впереди. А теперь держи, — Драко торжественно всучил ему тряпку, а сам нагло сел на подоконник рядом с со спящей миссис Норрис и потрепал ее за шкирку. На коленях у него из ниоткуда появился спортивный журнал, и он принялся его листать. Гарри никак не отреагировал на то, что всю работу свалил на него, и продолжил, как заведенный, переходить от одной витрины к другой, пока не заявился Филч и не прогнал их. Они, конечно же, очутившись в «свободной зоне», не попрощались и разошлись по разные стороны. Драко спустился по лестнице вниз, в подземелье, веющее холодом и истоками темной магии, а Гарри — в Гриффиндорскую башню, со скрежетающими лестницами и болтливыми портретами, не спавших ни днем, ни ночью. — Пароль! — потребовала Толстая Дама, для чего-то поднимая бокал с красной жидкостью. — Соленая карамель? — предположил Гарри. Он и так не обладал памятью, которой можно похвастаться, а тут и Полная Дама была слегка безумна и меняла пароли по собственному смотрению по десяток раз за день. Перси уже смирился с этим. — Ты что, с Когтеврана? — спросила Дама, кокетливо накручивая на палец локон рыжих волос. — Точно нет. Тогда-а-а, клич Феникса? — Значит, Пуффендуй? — Мятный ирис? — Проходи! Гарри вышел в гостиную, словно только что со сложнейшего экзамена. Иногда ему становилось очень жаль Перси. Обладая большим умом и ответственностью, которых хватило для статуса старосты, природа обделила его человеколюбием, и должностная обязанность часто пребывать в толпе своего неугомонного факультета, его сильно изматывала. Он забился в угол. Сидел на старой трехногой табуретке и каждые пару минут глядел на висящие часы, моля, чтобы полночь наступила поскорее. Около Перси крутилась Джинни, раскладывая на ковре пасьянс, а рядом с ней сидели сестры Паттил, что-то сверяющие с длинного свитка. У нерастопленного, за ненадобностью, камина стоял Невилл, поливая выставленные в ряд кадки зеленых растений. Шум и невероятный покой, и Гарри давно перестал считать себе принадлежащим к ним. Он не присоединился к игре в карты, не остановился с кем-то поболтать, а сразу направился в спальню. Это стало обыденностью. Только этим вечером он был немного другим, и смотрели на него тоже по-другому. Причину изменений Гарри вспомнил, когда встал напротив зеркала в душевой. Вытирая лицо махровым полотенцем, он вспомнил, что волосы ему больше не мешают. А ведь он хотел обстричь их. Платок он спрятал под подушку.