Cotton Allergy

My focus, my control is all you, uh oh I like it when we get closer, when it gets risky When I'm with you, danger seems like a good thing ________________________________________

Уже не в первый раз Ренджун задается вопросом, зачем он вообще купил этот свитер. Может потому что фотографии на сайте выглядели так многообещающе и заманчиво, материал казался атласным, приятным на ощупь и невероятно удобным. Он просто пропустил описание свитера, в котором говорилось, что он сделан из хлопка, к которому он был невероятно чувствителен. И теперь, его удачный день, потому что он решил впервые надеть этот новый свитер в кино с Джено и Джемином, и прошло едва десять минут, после того, как они вышли, как свитер неприятно прикасается к его груди, по его рукам ползет неприятное ощущение зуда от хлопка, и Ренджун пытается не морщиться. — Хочешь посмотреть что-то конкретное? — спрашивает Джемин, обнимая Ренджуна за плечи и притягивая его ближе, когда они садятся на заднее сиденье. Ренджун изо всех сил старается не поморщиться, когда Джемин вдавливает хлопок в его кожу. — Не то, чтобы, но есть тот новый ремейк мультфильма! Я слышал, что он полная фигня. — Конечно, ты выбрал тот, что не очень, — говорит Джено, полным веселья голосом, пока он ведет машину в сторону кинотеатра, — ты собираешься постоянно комментировать его для нас? — Меня вышвырнут, — рассеяно подмечает Ренджун, больше обеспокоенный тем, что его пальцы нервно теребят края свитера. — В любом случае, я хочу посмотреть, насколько все плохо. Что насчет вас? — Мы будем смотреть все, что ты захочешь, — воркует Джемин, слащавый на все сто процентов, как и обычно, и Ренджун гримасничает, когда Джено громко стонет спереди. — Пять минут, — говорит Ренджун, когда Джено поворачивает, — неужели ты не можешь продержаться хотя бы пять минут, не сказав чего-то слащавого? Даже когда мы куда-нибудь выбираемся? — Конечно, — говорит Джемин, ничуть не смущаясь, — я должен похвастаться своими двумя прекрасными парнями. Мир должен знать, что я люблю вас, и твой стыд не входит в мой генеральный план, — он ухмыляется, когда Ренджун заполняет машину своими сетованиями, перемежающимися звуками согласия Джено. К тому времени, как Джено заезжает на парковку, Джемину уже наполовину прожужжали все уши и Ренджун даже не подождал его, когда они выходили из машины. Задабривая, он прижимается поцелуями к лицу Ренджуна, когда Джено подходит к ним, игнорируя попытки Ренджуна вывернуться и просто крепче сжимая его в объятиях. — Ты такой милый, Инджуни, — говорит Джемин голосом выше обычного, и Ренджун чуть не ругается на публике. — Отстань от меня, — говорит Ренджун, но в его голосе нет пыла. Нет пыла, потому что Джемин не знает, что он делает с Ренджуном. Конечно, Ренджун извивается, потому что Джемин всегда такой смущающий на людях, но есть и другая причина, по которой он отшатывается — Джемин неосознанно трет и прижимает хлопковый свитер к его коже, вызывая покалывания по всей коже и заставляя его чувствовать себя некомфортно. Более того, свитер трется о его соски, и он уже так близко к тому, чтобы сломаться. Его соски всегда были невероятно чувствительными, они легко начинали болеть и краснеть, и зуд от хлопка на них сводил его с ума, цепляясь и щекоча его на каждом втором шаге. Это чудо, что Джено подходит к ним именно тогда, и Джемин отпускает его. Они добираются до кинотеатра, вставая в очередь, чтобы купить билеты, и мило болтают, пока Ренджун ищет любую тему, чтобы внести свой вклад в жалкую попытку забыть, что его соски, вероятно, набухли и покраснели, свитер безгрешно прижимается к ним. Ренджун прилагает большие усилия, чтобы пройти весь путь от билетной кассы до буфета, а затем в кинозал. Он делает это так хорошо, что ни Джено, ни Джемин не задают ему вопросов, и когда они, наконец, усаживаются на свои места в зале, он вздыхает с облегчением. Теперь, когда он засел в темном кинозале по крайней мере на два часа, ничего не случится, а потом ему придется пережить поездку домой и избавиться от этого ужасного свитера. Он так, так ошибается. Через десять минут после начала рекламы и напоминаний выключить телефоны и не разговаривать во время сеанса, Ренджун немного дрожит в своем кресле — холодно, поэтому он тянет свои рукава вниз, скрывая пальцы, которые также тянут вниз вырез его свитера. Холодный воздух продувает верхнюю часть его свитера и чувствительные соски, сдавленный крик, который он издает, не имеет к этому никакого отношения. Определенно не для Джемина и Джено. — Малыш? — спрашивает Джено, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Ренджуна, когда Джемин вытягивает шею, чтобы посмотреть на сидящего слева от них Ренджуна. — Что случилось? Тебе не слишком холодно? — Нет, — пискнул Ренджун, прекрасно ощущая, как свитер цепляется за затвердевший бугорок его сосков. — Я- я в порядке. — Ты замерз, — говорит Джемин, и Ренджун слышит недовольство в его голосе, — почему ты ничего не сказал? Ты никогда не переносил холод хорошо… — Натяни свитер повыше, — мягко говорит Джено, и прежде чем Ренджун может остановить его, он протягивает руку, ладонь прямо над правым соском Ренджуна и сильно прижимается к нему, когда он тянет вырез свитера вверх, и Ренджун едва подавляет скулеж, но он выходит сладким и высоким, звук, который определенно не ускользает от Джено и Джемина. — Малыш? — тихо спрашивает Джемин, пока Джено оглядывается, чтобы убедиться, что их никто не слышал. — Что случилось? Дыхание Ренджуна немного сбивается, потому что Джено все еще не убирает руку от соска, над слоем нелепо зудящего свитера, но фильм начинается, и он не может сказать, что хочет снять свитер, когда они уже здесь. — Нет, я просто- ты нажал на синяк, — наконец говорит Ренджун, потому что он не лжет — на его груди разбросаны засосы, но они не настолько свежие, чтобы вызвать такую реакцию, как у него. Однако это вполне устраивает Джено и Джемина, потому что Джено просто убирает руку, чтобы держать его за руку, и они отворачиваются, чтобы смотреть фильм. Анимация сомнительна — это все, что Ренджуну удается понять, прежде чем он начинает больше думать о состоянии своих воспаленных сосков и свитера. Звуки фильма и песни окутывают его, и он видит, как свет играет на лицах Джено и Джемина, но он не может сосредоточиться, будучи почти на грани слез, когда холодный воздух и свитер работают против него. Стиснув зубы, Ренджун приказывает себе взять и терпеть. Они наконец-то пошли на свидание, и он не хочет портить его только потому, что выбрал не ту одежду. Он так поглощен мыслями о том, чтобы держать себя в руках, что забывает, что Джено все еще держит его за руку, ту самую руку, которую он сжимает очень сильно, и сжатие становится достаточно сильным, чтобы Джено вздрогнул. — Инджуни, почему ты так крепко сжимаешь мою руку? Ничего страшного не происходит… — И- извини, — выдыхает Ренджун, тут же ослабляя хватку, но его реакции достаточно, чтобы Джено заинтересовался. И подумать только, что все это время у него все шло так хорошо. — Что происходит? — спрашивает Джено, поглаживая большим пальцем костяшки пальцев Ренджуна, — Не нравится фильм? Надоело? Или ты голоден? Нет- ты, наверное, замерз- я отдам тебе свой пиджак- — Нет, нет, — торопливо говорит Ренджун, пока Джено не успел раздеться и остаться в тонкой футболке, — я просто- мой- мой свитер немного зудящий, вот и все, — он пытается говорить как можно тише и спокойнее, стараясь не выдать себя. — Ты уверен? — Взволнованно спрашивает Джено, — Ты раскраснелся, неужели свитер так сильно беспокоит тебя? — Не волнуйся, — шепчет в ответ Ренджун, понимая, что они в кинозале, — просто смотри фильм, родной, я в порядке, — он ободряюще сжимает руку Джено и улыбается в придачу, хотя не уверен, что Джено видит это в темноте. Джено возвращается к просмотру фильма, но не без еще одного приглушенного подтверждения, и снова устраивается на сидении. Ренджун прикусывает нижнюю губу и решительно продолжает смотреть фильм, совершенно не понимая, что он смотрит, и совершенно не замечая, как Джено рассказывает Джемину о том, что только что произошло, и что Джемин говорит ему в ответ. Всего пятнадцать минут спустя, Ренджун почти плачет. Он действительно не может больше терпеть свитер на своих сосках, трение и касания о них в тандеме с холодным воздухом кинозала, и он подумывает о том, чтобы сдаться и пойти в туалет, — что сделать он не знает, но временное облегчение включает в себя снятие свитера — когда Джемин наклоняется над коленями Джено, чтобы позвать его. — Малыш, — тихо говорит Джемин и ждет, пока Ренджун посмотрит на него. — Пойдем со мной в уборную? — он не объясняет, почему хочет, чтобы Ренджун пошел с ним, просто выжидающе смотрит на него. — Зачем? — шипит Ренджун, сбитый с толку и на мгновение потерявший чувствительность. — Пошли, — говорит Джемин и тянет Ренджуна за собой, они ныряют в проход, спускаются по лестнице и выходят за дверь так быстро и тихо, как только могут. Оказавшись снаружи, Ренджун едва успевает привыкнуть к перемене освещения, прежде чем Джемин тащит его в уборную, прижимая к раковине и кладя ладони на стойку, фактически запирая его в клетку. — Джемин? — робко спрашивает Ренджун, прерывисто дыша. — Малыш, помнишь свои цвета? — это все, о чем спрашивает Джемин, и Ренджун чувствует, как у него сжимается в животе, когда он делает глубокий вдох. — Д- да. — Хорошо, — Джемин улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать Ренджуна, прижимая их тела друг к другу. Ренджун не придавал этому большого значения, предполагая, что это просто Джемин был ласковым и чувствительным, пока он не понял, что Джемин прижимает хлопковый свитер к его груди, трет его соски, уговаривая его открыть рот, и непроизвольный скулеж Ренджуна, который улетает в рот Джемина, совершенно бессознательный. — Джен рассказал мне о твоем свитере, — начинает Джемин кротко, — не хочешь рассказать что случилось, малыш? Стал- — он проводит большими пальцами по соскам Ренджуна, — чувствительным где-то? Ренджун едва сдерживает всхлип, когда Джемин непрерывно трет вокруг сосков, когда дверь уборной открывается, впуская Джено, все волосы взъерошены и взгляд теплый, когда он наблюдает за ними. — Нана, — говорит он, чуть всхлипывая, — не надо- не надо- они слишком, я слишком чувствительный, пожалуйста, не надо- — Где, — настаивает Джемин, убирая руки от сосков Ренджуна и целуя обнаженную линию его ключиц, — скажи мне, малыш. Где ты чувствительный? — он облизывает один из выцветших засосов, которые они оставили несколько дней назад, и теперь Ренджуну жарко, слишком жарко. — Слишком чувствительный, чтобы говорить? — спрашивает Джено, и то, как он целует Ренджуна, грубо и жестко, но в его взгляде есть сладость, которая заставляет Ренджуна чувствовать себя в безопасности. — Малыш? — Я- свитер продолжал тереться о мои соски, — наконец признался Ренджун туманно, слова заплетались у него на языке, — и холодный воздух тоже не- не помог. Мои соски чувствуют- они очень болят, и мне очень-очень неудобно, — когда он говорит это, в его глазах собираются слезы, и Джемин быстро наклоняется и вытирает их. — Хочешь снять его, ангел? — тихо спрашивает Джемин, касаясь пальцами подола свитера Ренджуна. — Пожалуйста, — говорит Ренджун, и они помогают ему стянуть свитер, одновременно двигаясь в туалетную кабину. — Посмотри на себя, — шепчет Джено, когда они наконец снимают с Ренджуна свитер, — твои соски такие красные, котенок. Как ты себя чувствуешь? — Лучше, — честно говорит Ренджун, все еще со слезами на глазах, — я- они болят, — добавил он застенчиво, переводя взгляд с Джено на Джемина. Его соски покраснели от постоянного трения о свитер и затвердели от холодного воздуха кинозала, выглядя точно так же, как после того, как Джено и Джемин иногда тянут и теребят его соски, пока он не начинает умолять кончить. Он слегка дрожит и старается не думать слишком много. — Хочешь, мы тебе поможем? — спрашивает Джемин, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать его правый сосок. — Мы поможем тебе почувствовать себя лучше. — Ответь, и цвет, — просит Джено, подходя к Ренджуну сзади и обнимая со спины, отталкивая Ренджуна от холодных стен кабинки. — Да, пожалуйста, — говорит Ренджун, изо всех стараясь не заикаться на словах и не повторять их снова, — и зеленый. Помоги мне почувствовать себя лучше, пожалуйста. — Хороший мальчик, — хвалит Джемин, а затем, прежде чем Ренджун успевает что-то сказать в ответ, он наклоняется и нежно берет сосок Ренджуна в рот, помня о его чувствительности и болезненности. Он крутит языком вокруг бугорка, слегка улыбаясь, когда Ренджун стонет, высоко и плаксиво, и нежно сосет, несколько раз проводя языком по соску и покрывая его слюной. Как только он считает, что с одним покончено, он переключается на другой, уделяя ему точно такое же количество внимания, прижимаясь к нему языком и чмокая открытым ртом, целуя его, наслаждаясь тем, как Ренджун дрожит в руках Джено, когда он делает это. Он продолжает свои действия, переключаясь между сосками, пока грудь Ренджуна не покрывается слюной, а соски не краснеют от посасываний и поцелуев. Неосознанно все это время Ренджун терся о промежность Джено, настолько поглощенный ощущениями, что на самом деле не понимал что делает. Только когда Джемин расслабляется, чтобы передохнуть, и он чувствует, как твердый член Джено упирается в его задницу сквозь джинсы, он понимает, что он делал, и о, он чувствует себя таким горячим сейчас, и он хочет чего-то сейчас, сейчас, сейчас. — Хорошо, котенок? — Джено бормочет в его кожу, обдувая холодом горячую кожу, и Ренджун не может не наклонить шею в сторону, чтобы дать Джено больше места, позволить ему пометить шею и плечо, чтобы он мог прижиматься к синякам в течении нескольких дней после этого и красоваться перед зеркалом. — Чувствуешь себя лучше? — Я хочу- хочу большего, — всхлипывает Ренджун, почти трясясь, когда Джемин дразнящее теребит его соски, колени дрожат. Твердое очертание члена Джено прямо у его задницы, но там слишком много слоев ткани, а он хочет этого сейчас, — я хочу больше, пожалуйста, хочу твой член, хочу его- — Ты хочешь член здесь, малыш? — спрашивает Джемин с чем-то вроде озорства в голосе, — здесь, в этом общественном туалете? Где кто-то может войти и слышать как тебя трахают, как плаксивого малыша? Надо было заставить тебя сесть на наши члены в кинозале, малыш, чтобы все услышали, как ты пытаешься сдерживать свои стоны, пока мы трахаем тебя, — он дышит холодом прямо на сосок Ренджуна и улыбается, когда Ренджун дергается, а полустон срывается с его губ. — Нана, — всхлипывает Ренджун, чувствуя как Джено трется о его зад, а Джемин громко и влажно целует его соски, — Джен. Я хочу- пожалуйста, я хочу- что угодно, что-нибудь, пожалуйста! — Такой нуждающийся, — напевает Джено, — надо трахнуть тебя там, у раковины, и позволить любому, кто зайдет увидеть, как мы хорошенько тебя трахнем. Тебе бы это понравилось, правда, котенок? Держу пари, что ты будешь так тесно прижиматься к нам, что кончишь в тот момент, когда услышишь приближающиеся шаги. Я думаю, ты будешь выглядеть так красиво, котенок, до края затрахан членом и спермой, как кто-то входит, чтобы увидеть тебя склонившегося над раковиной, — он акцентирует каждое предложение трением о задницу Ренджуна, наслаждаясь прерывистыми всхлипываниями, которые издает Ренджун, — не так ли, котенок? — Д- да, — выдыхает Ренджун, сдерживаясь, чтобы не издать громкий стон, понимая, что они в общественном туалете, ради всего святого, — я- я бы хотел. Хочу- хочу быть красивым для вас, только для вас. — Правильно, — хрипло говорит Джемин, — только мы можем тебя касаться, только чтобы мы могли сделать тебе хорошо, не так ли? Ты ведь наш, правда, малыш? — Ваш, — говорит Ренджун, заплетаясь в словах, чувствуя, что он близок к краю пропасти, — ваш, ваш, только ваш, всегда- — Все в порядке, ты можешь кончить, котенок, — сладко говорит Джено, и Джемин крутит его сосок и чмокает еще раз. Этого достаточно, чтобы Ренджун, наконец, переступил грань, и он высвобождается, кончая горячо и влажно в свое нижнее белье, прислоняясь спиной к члену Джено, который крепко прижимается к его заднице. Все, что он чувствует — это жар, на самом деле он не знает, какие звуки издает, но он, должно быть, издает какой-то звук, потому что Джемин подходит, чтобы поцеловать его, заглушая издаваемые им звуки. Когда он приходит в себя, Джено и Джемин крепко держат его, не в том положении, чтобы сделать свой привычный последующий уход из-за того, где они находятся, и компенсируют это как могут. — Привет, ангел, — говорит Джемин, и Ренджун не может не заметить покраснение у его рта и слюну, стекающую из уголков губ, — чувствуешь себя лучше? Все еще слишком чувствительный? — Я в порядке, — говорит Ренджун, — но- вы- вы оба твердые, я- можем мы поехать домой сейчас? — Если ты хочешь, — тут же отвечает Джено, — все, что захочешь, милый. — Спасибо, — Ренджун думает, что произносит он это устало, только наполовину осознавая тот факт, что он одет в верхнюю рубашку Джемина, свитер перекинут через руку Джемина. Они выводят его из уборной и выходят из кинотеатра с высоко поднятыми головами, несмотря на то, что они явно выглядят так, будто только что трахались: волосы все взъерошенные, губы красные, а одежда мятая. Джено снова за рулем, и Джемин притягивает Ренджуна к себе всю дорогу, целуя и держа его за руку, убеждаясь в том, что Ренджун остается с ними. — Почти дома, — уверяет Джено, останавливаясь на последнем светофоре, прежде чем они доберутся до дома, и Ренджун издает небольшой счастливый звук, над которым Джемин воркует. Когда они, наконец, добираются до дома, они предпринимают попытку раздеть Ренджуна и вымыть его, чтобы уложить в постель, как они всегда делают после секса, но Ренджун садится на кровать, рубашка свисает на нем, пытаясь что-то сказать. — Трахните меня, пожалуйста, — просит Ренджун, — вы не трахнули меня там, и вы все еще твердые. Пожалуйста, я хочу- хочу ваши члены, пожалуйста, — его лицо слегка горит от своих же грязных слов, но выражение лица Джемина заметно смягчается, и он садится рядом с Ренджуном на их кровать. — Ты уверен, ангел? Ты выглядишь усталым, и вся эта ситуация со свитером, должно быть, измотала тебя… — Я хочу этого, — повторяет Ренджун, — я действительно хочу этого. Пожалуйста, даже если не меня, то мои бедра или что-то еще, хоть что-то. Я очень сильно хочу этого, прошу, я буду хорошим, пожалуйста. — Как мы можем сказать нет, когда ты такой прекрасный? — вздыхает Джено, сбрасывая джинсы и одновременно снимая боксеры. После этого все сливается в один сплошной кадр. Джено, спрашивает его цвет и перепроверяет, помнит ли он свое безопасное слово. Затем скольжение смазки в его дырочке, когда Джено растягивает его, только одним пальцем, смотря на него обеспокоенными глазами; один становится двумя, затем тремя, и он скулит, чтобы Джено взял его, что он готов, открыт и растянут. Он немного плачет, когда Джено пропадает на мгновение, чтобы скользнуть по члену, но затем он стонет, долго и протяжно, когда Джено входит в него плавно, член толстый и растягивающий его широко. Джено всегда немного грубоват — всё от качалки и крепких мышц, но он научился быть нежным с Ренджуном, мягко прикасаясь к нему и оставляя на его коже только то, чего Ренджун отчаянно хочет. Он научился сильно давить на бедра Ренджуна и еще сильнее трахать его дырочку; он научился быть мягким с руками и плечами Ренджуна, целовать его ключицы и оставлять засосы; он научился вытягивать его, когда Ренджун больше всего хочет этого, втрахиваясь и непрерывно давить на простату Ренджуна, пока он не кончит, заполненный его членом и скулящий от удовольствия. Ему никогда не требуется много времени, чтобы кончить после этого, бедра немного дергаются, когда он толкает свою сперму глубоко в Ренджуна, наполняя его и оставаясь ненадолго, пока они спускаются со своего пика, именно так, как этого хочет Ренджун. Джемин всегда тот, кто трахает его мягче. Даже когда он перенимает управление на себя после того, как Джено выскальзывает, Джемин не трогает его, пока он не приходит в себя и не говорит свой цвет. Растяжка на этот раз легче уже будучи выебанным, но член Джемина все еще чувствуется так же хорошо, такой же толстый, и Джемин предпочитает наслаждаться растяжкой, смотреть как лицо Ренджуна морщится и он скулит о том, как это хорошо, как он глубоко. Он также тот, кто заставляет Ренджуна говорить вслух то, что он чувствует, задавать грязные вопросы прямо ему на ухо и заставлять Ренджуна задыхаться от того, что да, мне нравится твой член, пожалуйста- пожалуйста трахни меня сильнее и заставляет Ренджуна покраснеть от желания. Джемин, несомненно, быстро учится. Он научился определять, когда Ренджун близок, когда стоны Ренджуна превращаются из длинных и протяжных в быстрые и пронзительные; он научился определять, когда Ренджун хочет этого медленнее, или хочет ли он этого сильнее, и трахает его так, как он этого хочет, не произнося ни единого слова; он научился вбиваться в Ренджуна быстрее, когда они оба близки, и когда они кончают, они кончают вместе, Ренджун разбрызгивает белым на всю его грудь, в то время как Джемин разливается внутри него и обильно кончая, втрахивая сперму в Ренджуна и распространяя тепло там, везде. Они так ласковы с ним. Всегда так ласковы с ним. Джемин все еще находится в нем, когда он приходит в себя после того, как его трахнули, воркуя сладкие глупости и хваля его на ушко, пока Джено вытирает их мочалкой. — Это потому что ты всегда такой хороший для нас, — говорит Джено и Джемин кивает в согласии. Они вставляют его пробку в него — Джемин целует крошечную выпуклость его живота — и укладывают его в постель. Он сонно наблюдает, как Джено и Джемин подшучивают друг над другом в смежной ванной, хихикая и играя, пока Джено не заключает Джемина в объятия, чтобы поцеловать его в губы, и он сонно улыбается; сердце согревается любовью. — Почему ты еще не спишь, ангел? — спрашивает Джемин, когда они возвращаются в постель, чистые и готовые вздремнуть, — ты наверное так устал, тебе не нужно нас ждать. — Я лучше усну с вами, — говорит Ренджун, слишком усталый для своего обычного игривого остроумия, и устраивается в тепле между Джено и Джемином, целуя каждого из них, прежде чем он сделает это. — Я люблю вас, — мягко добавляет он, его голос становится мелодичнее и выше, что делает его невероятно очаровательным. Ренджун так и засыпает, прежде чем кто-либо из них может ответить взаимностью, но это не имеет особого значения. Они могут сказать Ренджуну, когда он проснется, что говорили ему, заботясь о нем, и всегда будут говорить ему в любой форме и проявлении, что смогут, потому что они любят его всеми возможными способами, которыми они могут. Ренджун идеально вписывается между ними, и каким-то образом он является всем, что они когда-либо хотели и нуждались в человеке, и они есть друг друга, а все трое вместе — это то, что они никогда не принимают как должное. (джемин оставляет свитер. он никогда не позволит ренджуну носить его снова из-за всего стресса, который он ему причинил, но это было бы пустой тратой времени — выбросить свитер, и, кроме того, они всегда могут использовать его, чтобы дразнить и играть с ренджуном в спальне, где он может снять его в любое время, когда захочет. да, это то, что он сделает со свитером, компромисс между тем, чтобы дать ренджуну то, что он хочет — быть трахнутым вне дома или в общественном месте — и то, что ему удобно — не позволять другим людям видеть то, что принадлежит ему.)