Глиома

Помнишь, ты говорил, что вся жизнь — это сон? Я проснулась, и странно, живу… А.Ахматова

***

POV Мария       Сложнее всего было смириться с твоим уходом. Мне казалось, что я попала в какую-то пространственно-временную петлю, и судьба возвращает меня ежедневно в один и тот же момент. Я не помню ничего, но каждый раз виднеется твой силуэт, отдаляющийся от меня, становящийся каким-то далеким, непостижимым. Попала ли я в ад? Раз за разом возвращаюсь к белым стенам вокруг меня. Дышать тяжело, голова сдавлена. Это нестрашно. Это больно — видеть твою спину и знать, что ты не придешь больше. Я сошла с ума.

Почему ты ушла?

***

      Мне было 11 лет, когда тонкая кожица рук была впервые проткнута тонкой иглой катетера. Если быть честной, я мало чего помню. Папа всегда говорил, что мое нахождение в больнице — вынужденная мера, но и ей настанет конец. Вздор. Каждый раз, уходя из своей палаты, я знала, что вернусь вновь.

Я больше не верю папе.

      Я не умею обижаться. Если лгать у меня немного получается, то обиду таить я не умею абсолютно. Помню, во время очередного приступа папа держал меня за руку, целуя в висок. Говорил, что мы сможем выбраться со дна и переплыть это болото. Мне, двенадцатилетнему ребёнку, хотелось в это верить. И я верила. Если болото нам по пояс, то держась друг друга, мы и правда сможем перейти этот водоем, несмотря на тину, цепляющуюся за ступни. Вот только мне 17, а я все ещё восседаю на дне, потому что папа сам погряз в этой пучине. Его больше нет. Он солгал, говоря, что будет со мной всегда. И я обижена. Всё ещё.       Раньше мне казалось, что встать со дна — побороть мой недуг. Я ошибалась. Опухоль удалена, вместо стен больницы меня окружают стены моей комнаты, а помимо книг у меня теперь есть школа, но от этого не легче, ибо одна опухоль заменила другую. Метастаз из головы в самое сердце. В душу.

***

      Все началось с обычной головной боли. Помню, мы объездили большое количество клиник в Москве, потому что ни одно лечение не помогало. «Диагностировали» неврастению, депрессию, психоз и прочие болезни, которые меня, к счастью, никак не касались. Лишь спустя несколько месяцев, за неделю до моего двенадцатилетия, у меня выявили опухоль головного мозга. Да, лучше подарка и не придумаешь. Я редко видела в маминых глазах слёзы, но они стали частым гостем на её впалых щеках после поставленного мне диагноза. Как бы странно ни звучало, но и в болезни я нашла плюс, способный окупить минусы, — папа не отходил от меня. Жертвуя своей работой, он проводил дни и ночи возле моей койки, в то время как мама пыталась просто не сойти с ума от мысли, что её «маленькому ангелочку» больно.Спустя несколько дней диагностики, выяснилось — низкозлокачественная астроцитома, вполне подающаяся лечению. Тогда все выдохнули. Все, кроме меня. Честно говоря, мне от этого легче не было. Боли всё равно были адские, словно в височную область вгоняли клинок, поворачивая его на 360 градусов.       Папа бы мной гордился. Уверена, потому что своё обещание, данное ему очередной бессонной ночью, я выполнила — победила эту болячку, желавшую свести меня в могилу. Выполнила, в отличие от него. Обидно. Всё ещё.       Да, не думала я, что вместе с опухолью меня покинет и отец. А может, это жертва такая, а? Может, он заключил сделку с дьяволом и теперь, действительно, всегда будет со мной? Кто его знает…       Сейчас, во избежание рецидива, мне приходится время от времени обследоваться и находиться под присмотром врачей. Вероятно, часть из прожитых мною семнадцати лет — жизнь в больнице. Хотя после смерти папы все стало каким-то бренным, тяжёлым, неподъёмным, поэтому мне без разницы, где пребывать. Честно. Лишь бы не видеть угасающую с каждым днём маму. У нас странные отношения. Иногда мне кажется, что папа был связывающим звеном, помогающим мне понять маму, а маме понять меня. Мы отдаляемся, ибо боимся задеть раны, которые и так не перестают кровоточить. Папы нет пять лет, а мы так и не поговорили об этом. Было негласно решено — эта тема у нас под запретом. Табу. Вижу, что маме тяжело. Очень тяжело. Теперь вся её жизнь крутится вокруг работы. Наверное, пытается заполнить пустоту вокруг себя. Пытается придать своему существованию хоть какой-то смысл. А я хочу, чтобы она просто была рядом. Хотя бы немного. Нельзя же так забывать обо мне.

Хочу, чтобы кто-нибудь был со мной.

      Я не осуждаю и не обижаюсь. Мне просто не хватает её тепла. Да и не только её. Кажется, мое тело перестало быть восприимчивым даже к солнечным лучам. Теплообмен не происходит. Я лишь отдаю, не получая ничего взамен. А нуждаюсь ли я в этом? Да, только попросить я пока не способна.       Мне удалось прийти в некое стабильное состояние после этой трагедии. Я с головой ушла в учёбу. Всегда питала страсть к поэзии, а тут и вовсе с головой прыгнула в этот омут, дабы не думать о чём-то другом. Выходит вроде неплохо. Операции, больницы, смерть папы не повлияли на мою успеваемость, и я как была отличницей, так ею и осталась. Сообразительности у меня хоть отбавляй. Это от папы. Больно. Всё ещё.       После событий пятилетней давности мне пришлось покинуть стены родного «интерната», в котором я обучалась с семи лет. Школа была престижной, что уж греха таить. Уроки этикета вперемешку с историей искусств. Различные приёмы, балы, кавалеры и танцы. В общем, все по старой схеме — среднестатистическая школа закрытого типа, за которую богатые родители отдавали большие деньги. Мама бы не смогла оплачивать эту школу одна, поэтому последний год своей школьной жизни я решила провести в обычном учебном заведении. На самом деле, всё не так просто: пришлось пройти через многочисленные ссоры с мамой, сбор документов и вступительные тесты. Я прогадала, кажется. Школа была с углублённым изучением математики, с которой, мягко говоря, у меня не складывались отношения. Будучи отличницей в предыдущей школе, направленной на изучение гуманитарных наук, мне удавалось вытягивать её на «пять». Тут же я не могла прочитать даже первое слово в параграфе. Тем не менее, вступительную работу я написала неплохо. Как? Списывать я никогда не любила, но на тот момент это было жизненно необходимо. Я должна была доказать маме, что справлюсь без её денег. Получилось. К тому же на руку мне сыграл уход учительницы по математике в декрет. Около месяца у нас не преподавали эту дисциплину на должном уровне, ибо учителя на замену найти не получалось. До одного дня. Дня, коренным образом изменившего мою жизнь. Дня, подарившего мне её.