Сынмину не нравится Хёнджин

Хо, как самый старший в их компании, поручил Чанбину проводить Ёнбока, Хёнджину Сынмина, а сам, взяв руку своего парня, понёсся куда то поодаль. Он чувствует вину за то, что уделяет Ханни недостаточно внимания, и решил, что сегодня он устроит ему сюрприз. Хан же снова думает, что Ли так сильно спешит для осуществления своих безумных планов. Но какое же приятное удивление испытывает Хан, когда видит в их доме стол, украшенный лепестками роз, горящими свечами, которые придают уютную, совсем домашнюю атмосферу; середину стола украшает запечённый индюк, чей запах Джисон учуял за пару кварталов.       — Ханни, прости меня, — утыкается омега в грудь любимого, и наслаждается запахом своего альфы. Он нежно прикасается губами к шее альфы и невесомо целует.       — Хорошо, — он тянет омегу к себе и нежно целует. Губы хёна такие мягкие, что Джисон с трудом не стонет от удовольствия. Сначала он мнёт верхнюю губу, чутка прикасаясь языком. Минхо не может больше терпеть, он валит младшего прямо на диван, и уже он, доминируя, целует губы, шею, ключицы, и грудь своего парня. Он не в состоянии остановиться, запах Джисона сводит его с ума.       — Ханни, малыш, если я забеременею раньше, чем мы окончим универ, и ты растанешься со мной, я тебя убью, — Джисон широко раскрывает глаза. Неужели хён думает, что он может так поступить с ним? Джисон гневается, он докажет хёну, что он не мямля и не простофиля. Он, блять, альфа, в конце то концов. Меняясь со старшим местами, Джисон молниеносно снимает с омеги всю его одежду, оставляя того лишь в одних боксерами. Ли не отрывает взгляда от безумных, до боли в животе, привлекательных глаз альфы. Джисон впервые доминирует, и Минхо это как никогда заводит. Хан наконец снимает с себя одежду и нижнее бельё, а потом резко останавливается. Он хочет, чтобы Минхо встал, и омега прекрасно это понимает, и без лишних слов поднимается, попутно снимая с себя ненужные на данный момент боксеры. Ну и выдастся у них ночка.

***

      — Час ночи, а он так и не вернулся. Думаю, теперь можно звонить в полицию.       — Успокойся, Хван. Давай еще немного подождём. Может он как обычно заскочил в ба...— Ким незамедлительно закрывает рот, чуть не проговорился. — в библиотеку! Да, в ту самую. У Чонина смена должна была закончиться несколько часами ранее, но он так и не вернулся домой. К слову, Чонин работает нянькой. Омега обожает детей, присматривать за ними, готовить вкусную стряпню, играться с ними. Ах, видели бы вы, как ярко сияют глаза юноши, когда он с детьми и с Чан-хёном. Хёнджин своими глазами видел, как его младший братик, самым нежным взглядом смотрит на Чан-хёна. Признаться, Хёнджин сначала счёл странным, что альфа как Чан работает нянькой, но быстро изменил своё мнение, когда увидел с каким восторгом эти двое присматривают за детишками. Жаль, у него не было телефонного номера Бана. Был бы, позвонил, и успокоил своё взволнованное сердце. Сынмин поставил перед Джином кружку кофе, то что надо сейчас. Они медленно допивают остатки из своих кружек, и комнату охватывает неловкое молчание. Ни один из них не собирается начинать разговор первым. Со стороны, по правде сказать, они выглядят как два барана застенчивых юношей, ага. Бараны юноши так бы и продолжали эту битву, кто первым заговорит, если бы не стук в дверь. Оба парня одновременно двигаются в сторону двери, и их руки снова соприкасаются, хех, если бы что-то подобное случилось в другом месте, хоть в той же библиотеке, то Хёнджин, да и Сынмин сочли бы это романтичным, но конечно, судьбе надо всё усложнять. А по-другому вообще бывает?       — Чан-хён? — первым произносит Сынмин, а Хёнджин задаётся вопросом: откуда он знает альфу? Чан с каменным лицом заходит в дом и укладывает Чонина на диван.       — Что случилось, Чан-хён? 《Что с Чонином? На него напали? Нет, прошу, нет!》— примерно такие мысли блуждали в головах Мина и Джина. Чан будто специально тянет паузу, чтобы проверить, насколько хватит этих двоих.       — На него напали, — шок, в чистом его виде. Ким и Хван уже мысленно готовятся звонить Минхо, какие там у него были связи?.. — дети, — раздаётся громкий смех Чана, а за ним, как все думали, лежащего без сознания омеги. Снова шок. А не, стойте, злоба. Так, вроде бы Сынмин парочку связей Минхо сохранял в телефоне. Тогда он возражал, мол, зачем ему, но сейчас он безмерно благодарен хёну. Сколько там дают за убийство одного кенгуру и лисы?

***

Утро началось для каждого по-разному. У Сынмина и Хёнджина паршивым, из-за кое-каких обстоятельств, и под этими обстоятельства имелись ввиду Чан и Чонин. Два придурка, которые напились в баре, и в их умах созрел план, как отомстить Хвану за все его опоздания, а лисёнок действительно злопамятный. Они не придумали ничего лучше, чем пранк : не приходить до двух часов ночи, притвориться, что на Чонина напали. Чонин даже попытался изобразить, как бы кричал, если бы на него действительно напали. Чан тогда чуть ли не со смеху помер, лисёнок такой смешной, когда пьян. Он готов вечность наблюдать за ним, пьяный или трезвый, без разницы. Однако, в отличии от мнения кенгуру и лиса, Мин и Джин не сочли шутку смешной, ха-ха-ха, умереть как смешно.       — Лисиное, чёрт побери, утро, — сказал Мин, на что глаза невыспавшихся всеми любимой парочки, расширились. Надо этот день в календаре отметить, мало ли, когда Сынмин снова чертыхнётся.       — Австралийский, чёртов, кенгуру, — приходит затем Джин, и парочка совсем в ступоре. Два книжных червя чертыхаются? Два оболтуса, которые в чувствах признаться не могут, говорят такое? Кажись, Минхо и Хан вчера переборщили немного с алкоголем, и не сон ли это вообще?       — Привет всем!, — тихо приветствует Ликс, никого при этом не сбив и не поколечив. Реально дурдом. О нет! У него даже не такие большие мешки под глазами! Конец света скоро наступит, Хо чувствует это всей своей кошачьей интуицией. Не может просто это быть : Сынмин и Хёнджин чертыхнулись, а Феликс в кои то веки пришёл на занятие вовремя. Хо хватается за сердце, также как и Хан, они оба не могут поверить своим глазам. Мин, не придав никакого значения на странное поведение друзей, открывает книгу, чтобы повторить материал, но всё коту под хвост, точнее лисе и кенгуру. Сынмин нутром чует, что-то должно случится, и это что-то — месть.

***

      — Минхо-хён, Ханни, — слащаво тянет он. — у вас случайно не найдётся номер человека, который смог бы, ну, эм, люлей дать кенгуру и лисе? — ой-ой-ой, до Хана дошло о каком лисе и кенгуру идёт речь. Конечно, он ведь сам был свидетелем, как Минхо помогал им с местью над Хёнджином и Сынмо. А Хан предупреждал, что это не к добру.       — Ага, я скину его номер тебе, — улыбается омега, а у Хана пробегают мурашки. Что теперь он задумал?