Мой гадкий утёнок

Я избивал хозяина этого дома до тех пор, пока не снял с него всю кожу, а на пол не натекла большая лужа крови. Он хрипел, пытался освободиться, терял сознание, но всё напрасно – моей ярости нужен был выход. Наконец я остановился. Этот, теперь уже кровоточащий кусок мяса, мелко дрожал и поскуливал. Только сейчас я с удивлением заметил, что несмотря на отсутствие видеокамер в доме, здесь, в пыточной, они всё же были, причём очень хорошие. Они продолжали работать, видимо, хозяин питал слабость к такому кино и, скорее всего, снимал его уже не первый раз. Во всяком случае, стоило поискать предыдущие видеозаписи. Охрана явно не получала отсюда информацию, да и громкие звуки практически поглощались звукоизолированными стенами. Накрыв сонными чарами обитателей дома, я вытащил кляп у мистера Билла, который снова начал было подвывать, но удар по губам заставил его заткнуться. Он дёрнулся и чуть опять не заорал от боли, вызванной врезавшимися в тело туго затянутыми веревками, но потом затих, с ужасом глядя на меня. - Твои раны хотя и выглядят кошмарно – не смертельны, но от дальнейшего поведения зависит твоя судьба. Мне нужны съёмки твоих издевательств над жертвами, в частности, над мальчиком-инвалидом, которого я сегодня официально купил. Он попытался сначала разжалобить меня, но поняв безуспешность этих действий, ответил на все мои вопросы. Я заставил его заснуть и отправился за видеозаписями. Потайной встроенный сейф оказался в спальне за большой картиной в тяжелой раме. Я ввел код и открыл его, там и обнаружив флеш-диск с необходимой мне информацией. Подключив его к находящемуся в этой же комнате компьютеру, я начал просматривать файлы. Честно говоря, я сначала подумывал ограничиться сделанным наказанием и взять этого сэра Билла под контроль, но моим гуманным намерениям пришел конец в тот момент, когда пошли первые кадры частного видео… На этом диске лежали разобранные по папкам файлы с фотографиями как юношей, так и девушек. Их было очень много, и для того, чтобы всё посмотреть, потребовалось бы куча времени, которым я не располагал. Названиями для папок, по-видимому, служили клички рабов. На одной из них с подписью «Горбун» был изображён красивый мальчик, лет 15-16, с золотистыми вьющимися волосами до плеч, большими голубыми глазами, чувственными, чуть припухшими губками и светлой кожей, с лёгким румянцем на щеках. Он действительно так и «светился чистотой и невинностью», как и говорил работорговец. Тут же вспомнились и другие слова Сая: «Я никогда не видел его сломанных рабов, хотя он часто покупает себе игрушки». Поэтому я и решил просмотреть, чем заканчиваются видеозаписи из нескольких разных папок. Ощущения от этих кадров были просто невыносимыми, как в чудовищном фильме ужасов повторялись одни и те же кадры: сломанные пальцы, содранная кожа, разрывы тканей и другие увечья, несовместимые с жизнью. Живые игрушки, выполнявшие любую прихоть хозяина, главной из которых была мучительная долгая смерть, тщательно снимавшаяся на видеокамеру. Я просто кипел от ярости и злобы. Взяв флеш-диск и забрав из сейфа несколько пачек банкнот, я обратил внимание на лежащий там же документ, перечёркнутый крупно написанным словом «Суки». Этой бумагой оказался официальный отказ от покупки донорских внутренних органов, ссылающийся на их непригодность в результате серьёзных повреждений, причинённых высокой концентрацией адреналина. Этот документ я тоже захватил с собой. Затем я направился в пункт управления видеокамерами слежения. Охранник, уснувший, откинувшись на стуле, мне был уже хорошо знаком по последним кадрам домашнего видео - из всех участников, виденных мною в записях групповых изнасилований и пыток жертв, он отличался особой жестокостью. Я превратил его в зомби. Это, конечно, было крайней мерой, но зомби – не ожившие трупы, а живые мертвецы. Для их создания требуются особые способности, которые есть не у каждого вампира. При зомбировании разрушается личность, нарушается координация движений, полностью отсутствует чувствительность к боли. Зомби выполняет приказ хозяина любой ценой. Набив его карманы пачками денег, взятыми из сейфа, я оставил бывшего охранника уничтожать все камеры слежения и архивы их записей, а сам снова отправился в подвал. По дороге я заглянул на кухню и прихватил с собою 3-х литровую бутыль постного масла. Нужно было торопиться, через пару часов начнётся рассвет. В камере пыток возле стола я нашел искусственный фаллос длинной более метра – на гигантской штуковине обрывалась жизнь большинства игрушек, их смерть была слишком жестокой, поэтому именно её я и решил подарить главному режиссёру просмотренных мною документальных фильмов. Разбудив его, стал укреплять эту хрень в специальном держателе. Видели бы вы его глаза в тот момент. Пропустив верёвку под его подмышками и закрепив её так, чтобы она не сдавливала сильно грудную клетку, я перекинул свободный конец в специальный подъемник, находившийся над орудием пытки, и медленно вылил примерно половину постного масла ему на ягодицы, следя за тем, чтобы было смазано всё. Как он бился, сопротивлялся, мычал…. А потом, поняв тщетность своих попыток, вдруг разрыдался, заливаясь слезами и жалобно всхлипывая, но перед глазами у меня были его беспомощные жертвы. Вылив остатки масла на закрепленный фаллос, я развязал запястья сэру Биллу для того, чтобы связать их уже за спиной, а затем подошел к подъемнику и начал процедуру награждения на звание лучшего режиссёра смерти от насилия. Когда он сел так, что уже не смог бы соскочить с эрос-игрушки, я сделал верёвку на блоке свободнее, и, взглянув еще раз на перекошенное от боли, покрытое потом красное лицо с резко выделяющимися выпученными глазами, произнёс: - Я подарил тебе ту смерть, которую ты любишь больше всего. С этими словами подхватил спящего растерзанного раба на руки и покинул сей гостеприимный дом. Когда я уходил из камеры пыток, туда уже направился мой зомби с целью уничтожения оставшихся улик. Через полчаса особняк сэра Билла Рендела был охвачен пламенем. Когда примчались вызванные соседями пожарные, там уже нечего было спасать. Им пришлось только следить, чтобы пламя не перекинулось на соседние дома. Я же, применив заклятие невидимости, оказался дома, никем незамеченный, а у доктора Коннора появился ещё один пациент.