Красавец для чудовища

Пролетело ещё несколько приятных секунд в темноте, а затем щёлкнул выключатель. Комната озарилась неярким оранжевым светом. Пока глаза Алексея привыкали к освещению, президент прошёл вдоль стены, включая свет во всех углах помещения. А было оно поистине огромным. Отделанные кирпичом стены придавали сходство со средневековой пыточной. В комнате было тепло, даже слишком тепло для низкой температуры Дворца. Чуть не споткнувшись о ступеньку, Навальный переступил через возвышение, вероятно, означавшее визуальную границу помещения. - Тут так... Необычно. - Наконец, вымолвил он, с интересом разглядывая окружающие его предметы. Румянец смущения постепенно приливал к щекам оппозиционера. Он не только не знал названий большинства приспособлений, но и не догадывался, как их нужно использовать, хотя прекрасно понимал, что это за место. - Нравится? - Владимир насмешливо изогнул бровь. - Да, - кивнул голубоглазый, - нравится. Очень. Мягким кошачьим шагом президент приблизился к нему и крепко ухватил за воротник. - Не забыл, что тебя ждёт? - карие глаза лукаво свернули. - И церемониться я с тобой не буду. Навальный облизнул губы и, улыбаясь, покорно кивнул. Эта игра в подчинение и небольшой мандраж перед неизвестным заводили до дрожи. С каждым днём в обществе этого человека он открывал в себе всё больше новых граней. А одна, как выяснилось, любила подчиняться. Сейчас он нерешительно переступал с ноги на ногу, следя глазами за шагами любовника. Тот задумчиво прошёлся вдоль стены и затем поманил его к себе: - Подойди. -... Начнём с лёгкого. - Хмыкнул он, указывая взглядом на странное приспособление, похожее на медицинскую койку в психлечебнице. Ремни и несколько цепей по краям отличались от смирительных только материалом - когда Алексей протянул руку, оказалось, что на ощупь они мягче и более приятные. В его голове мелькнуло: "Что значит - начнём?" - но закончить размышления ему не дали. - Ну? - прикрикнул Путин, скрестив руки на груди. - Раздевайся. На губах политика играла немного надменная, но приятная улыбка. Он следил за тем, как пленник, расстегнув верхнюю одежду, торопливо стаскивал всё вплоть до штанов. - Нет, до конца. Я прибавлю температуру, если тебе холодно. В этих словах прозвучала такая искренняя забота, что Навальный опустил глаза от смущения. Даже сейчас, когда нежности отошли на второй план, это был всё ещё его любовник - мягкий и заботливый, и он был таким только с ним. Холодок покрывал кожу мурашками, и без одежды в таком огромном помещении было непривычно и жутковато. Оппозиционер проследил за любовником, который, облизывая губы, обошёл его со спины. Рука президента скользнула по его ягодицам. Алексей прикрыл глаза, чувствуя, как ладони прошлись по бёдрам и животу. Приятные ощущения сменялись покалыванием прохладного воздуха. Голубоглазый притянул к себе Владимира для поцелуя, но тот усмехнулся и коснулся указательным пальцем его губ: - Нетерпеливый какой. Жди. Путин отстранился и подошёл к стене. Прикосновение к одному из отделочных кирпичей - и часть стены отъехала в сторону, открывая поблёскивающий в полутьме стеклянный шкаф. Оттуда было извлечено несколько весьма странных предметов непонятного назначения, а после, подойдя к сгоравшему от нетерпения любовнику, президент продемонстрировал широкую кожаную ленту с завязками: - Знаешь, что это такое? - Предполагаю, что повязка на глаза, - хмыкнул Навальный, предвкушаю дальнейшее. Он с трудом сдерживал дрожь. Когда он так успел пристраститься к этим рукам, голосу, безумным идеям и жадному взгляду, показывающему, что мысленно его уже трахают во всех позах? Он не знал. Но подобное ему неожиданно нравилось. Плотная прохладная ткань легла на глаза, и президент затянул узел, оставляя Алексея в полной темноте. Тот хмыкнул, привыкая к ощущению полной беспомощности. Почувствовал невесомый поцелуй на ключицах и влажные губы на шее. Отсутствие зрения обострило все остальные чувства до максимума, и уже от этих невинных ласк он готов был застонать в голос. Путин улыбался, наблюдая за состоянием любовника. Частое дыхание, прикотрытый в возбуждении рот, переплетённые пальцы. Владимир обошёл мужчину сзади и обхватил за плечи. Прикусил мочку уха и поцеловал в шею, услышав первый тихий стон удовольствия. Мальчик ещё даже не представляет, что ему предстоит. Политик потянул Навального на себя, заставляя сесть на койку. - Ляг поудобнее, - хмыкнул он, - тебе придётся провести тут ближайший час, так что не надейся, что всё скоро закончится. - Целый час? - Алексей поёрзал, устраиваясь поудобнее. - Хотите затрахать меня до смерти, господин президент? В голосе явно проступало удовольствие. Он ещё и хотел подобного. "Извращенец, - довольно хмыкнул про себя Путин. - То, что надо". Он оставил вопрос без ответа и сам разделся до пояса, пока пленник, заметно нервничая, кусал губы. - Руки разведи в стороны. Ноги тоже, - приказал президент. Вокруг запястьев и лодыжек оппозиционера затянулись ремни. Недостаточно туго, чтобы поцарапать кожу, но как раз настолько, чтобы полностью обездвижить человека. Владимир порывисто и резко вздохнул. Было в этом зрелище что-то дикое. Почти звериное удовольствие от возможности контролировать партнёра. Путин дотянулся до пульта и увеличил несколькими нажатиями температуру. Тепло обычно усиливало отклик тела на ласки - это было бы очень на руку. Из игрушек было выбрано несколько - на первый раз хватит - и смазка в прозрачной бутылочке. Пальцы в блестящей маслянистой жидкости коснулись наполовину вставшего члена, вызвав резкий вздох у привязанного человека. Орган быстро затвердел под движениями руки политика. Горячий и влажный, ствол пульсировал под ладонью, а пленник скулил, пытаясь двигаться навстречу прикосновениям. Это было, разумеется, невозможно: ремни удерживали возбуждённого человека и тот мог только хныкать и кусать покрасневшие губы. Мягкий свет усиливал ощущение тайны и чего-то, идущего из самой глубины человеческого нутра. Самой чистой, первобытной похоти. У политика давно уже встал, и он неторопливо ласкал себя сквозь одежду, не доводя до пика и не спеша. Над его эрекцией постарается кое-кто другой. Путин хмыкнул, оставив в покое пленника, и достал одну из игрушек. Для особого, сладкого наказания она вполне подходила. Тюбик щёлкнул крышкой, когда руки президента размазали лубрикант по шарикам, скреплённым тонкой нитью. Навальный бессильно натягивал ремни, тело сводило судорогой от желания и невозможности ни прикоснуться к себе, ни увидеть любовника. Утерянное временно зрение возмещалось в стократ телесным напряжением. Каждое касание отдавалось вспышкой в воспалённом мозге. Ладонь политика оказалась на бедре, а затем сразу два пальца, нажав на вход, проникли в тело оппозиционера. Алексей зашипел от грубоватого проникновения и почувствовал поглаживание по напряжённому прессу. - Расслабься, - прозвучало тихое хмыканье, - сейчас пройдёт. Это было правдой. Смазка здорово помогала, жжение исчезло, остались только приятные ощущения от движения внутри себя. Навальный сам не заметил, как прокусил губу, когда, выгнувшись, пытался получить больше от мучительно медленного процесса. Пот стекал по лбу и шее, член истекал каплями смазки и вздрагивал от уже более резких толчков. К пальцам добавился ещё один, и пленник хрипло стонал, прося ускорить темп. Слишком приятно было, слишком жарко, слишком много для него одного. Затем пальцы исчезли и узкого прохода коснулось что-то холодное. Голубоглазый недовольно дёрнулся и замер, когда игрушка входила в него, удивлённо подняв брови. Ощущения были странные: несколько крупных шариков разжимали податливые стенки, давая долгожданное чувство наполненности, и одновременно были непривычными и даже мучительными. - Что это, блять, такое? - чуть не взвыл оппозиционер, когда свободно перемещающаяся игрушка надавила на простату. - Это и есть твоё наказание, - прорычал ему на ухо любовник, подходя к изголовью койки, и мягко прикусил кожу на горле пленника. Такой завораживающий, покорный, просящий о пощаде. -... Не кончать, пока не разрешу, понял? - он провёл языком по ключице Алексея. Голубоглазый не ответил, мучительно застонав. - Я не слышу, - пальцы президента сжались у основания члена жертвы, вырвав из его горла хриплый скулящий звук. - Хорошо, - пробормотал мятежник, дёргано пытаясь высвободиться из оков и сжимая бёдра, насколько это было возможно. Шарики сами перекатывались под кожей, от каждого движения произвольно перемещаясь, непрестанно касаясь заветной точки. Перед глазами пленника плыли звёзды, грудь отчаянно вздымалась, тело просило прикосновений извне. Владимир обошёл распростёртое тело, провёл ладонью по промежности оппозиционера, зацепил пальцами кольцо, удерживающее игрушку, и потянул. Алексей выгнулся с жалобным стоном, чувствуя, как первый шарик выскальзывает из него, гладкий и влажный. Сочащаяся из напряжённого органа смазка оставляла липкие пятна на животе пленника, жар и напряжение пробирали до костей, губы выстанывали мольбы о пощаде. Следующая часть игрушки, скользящая по простате, заставила человека на койке натянуть ремни до боли в конечностях, а сам Навальный прорычал, сжимая зубы: - Пожалуйста... О чём просил мятежник, было понятно без слов, и президент вдруг протянул руку, сорвав повязку с лица оппозиционера. Они встретились глазами. Алексей глядел на него взглядом ведьмы на инквизитора, уже не в силах даже кричать от удовольствия. Горящие глаза, взмокшие волосы и искусанные губы - сколько в нём было наслаждения и желания. И Владимир покачал головой и тихо хмыкнул изнывающему человеку: - Можно. Он дёрнул игрушку на себя, резко вынимая из тела любовника и слыша измученный стон сквозь сорванный голос, а после наблюдает, как Навальный дрожит в экстазе, выплёскиваясь себе на живот, и обессиленно замирает на своеобразной постели. Политик отцепил от рук оппозиционера ремни и с сожалением заметил глубокие красные полосы. Наверное, не стоило так "мучать" его. Он погладил голубоглазого по голове, ожидая, когда тот придёт в себя. Навальный со стоном приоткрыл глаза. Всё двоилось, тело не слушалось. С трудом усевшись, он какое-то время просто сидел, оперевшись локтями о колени и положив голову на руки. А спустя несколько минут сполз с койки и подошёл к любовнику, стоящему у того же стеклянного шкафа. Обнял со спины и вкратчиво пообещал: - Я тебя однажды убью за такие фокусы. - Ты сам виноват, - хмыкнул тот, скосив глаза, - ты нарушил установленное правило. Оппозиционер только довольно фыркнул и спустился руками к штанам президента, проведя ладонью по внушительной выпуклости, слушая тяжёлое дыхание. А затем обошёл политика и нерешительно опустился на колени, смотря снизу вверх: - Позволь доставить тебе удовольствие. В голубых глазах плескалось столько интереса и похоти, что отказаться было невозможно. Да он и не собирался. Путин кивнул, кладя ладонь на голову пленника. Позволил стащить с себя брюки и со стоном откинул голову, когда Алексей коснулся языком головки, слизывая смазку. Горьковатый терпкий вкус смешивался с ещё чем-то, неуловимым и неожиданно приятным. Навальный проглотил вязкую слюну и прошёлся губами вдоль ствола любовника. У Владимира, чёрт возьми, был гораздо больше, чем ему казалось. С первого раза получилось заглотить только наполовину, и даже тогда не слишком опытный в этом деле мужчина закашлялся, хотя, судя по рычанию старшего, всё делал правильно. Обхватывая рукой член политика, он пытался забрать в рот как можно больше, скользя языком по выступающим венам. На его счастье, мужчина был на пределе и кончил быстро, дёрнув его за волосы. Голубоглазый с неприязнью проглотил белую густую жидкость и поднялся. Президент опирался рукой о стену и не смотрел на него. Видимо, не только Алексею нужен был отдых после сильной "перезагрузки". Только вот он ошибался. Облизнув губы, оппозиционер обернулся, и в этот же момент его поцеловали, нагло подхватив под бёдра. Несколько шагов и любовники опустились на многострадальную кушетку для "игр". Разорвав поцелуй, Владимир сжал пальцами подбородок любимого, заставив смотреть себе в глаза: - Серьёзно думаешь, что на этом всё закончится? Он опустился рукой к снова вставшему члену пленника, вызвав у того вздох удовольствия, и вдруг с интересом уставился на него: - Погоди-ка... У тебя встал, когда ты мне отсасывал? - он закатил глаза и рассмеялся. - Похотливое ты создание... Президент прижал к себе мужчину, целуя его в шею и мурлыкая на ухо: - Мне определённо повезло с таким... Идеальным... Партнёром... Навальный с наслаждением поддавался его рукам, поцелуям, объятиям. Опустился на четвереньки, зарычав от резкого проникновения. В этот раз уже никто не заботился о нежности или ласке - они просто трахались. Жадно, двигаясь в унисон друг другу. Политик несколько раз царапнул бёдра любовника, вбиваясь в податливое тело. Сам Алексей не обращал внимания на грубость или возможные царапины - прогибался в спине, подставляя задницу, как течная сука, скулил, сорвав голос ещё в самом начале "игры". Жар и боль, удовольствие и желание окончания сладкой пытки смешивались воедино, мир то падал куда-то в пустоту, то возвращался вспышками в сознании. Наконец, сам мятежник с хриплым рыком кончил и чуть не рухнул без сил на койку, если бы его не подхватили руки Владимира. Несколько толчков - и он тоже пришёл к финалу, всё же расцарапав Алексею бедро, поверх старого шрама. Может, оно было и к лучшему. Ведь на этот раз шрам был следствием их обоюдной страсти. И, что уж скрывать, любви. ***** А тем временем в офисе Ходорковского хозяин здания и Медведев переслушивали звукозапись, сделанную около полутора часов назад. Идея бизнесмена была замечательной. - Вот видите, Дмитрий Анатольевич, - самодовольно фыркнул Алхимик, - как важно иметь своих людей везде. - Вы уверены, что это хорошая идея? - тот был каким-то подавленным. В глубине души он всё ещё сомневался, стоит ли такой жертвы его безумная идея. - Вы хотите получить обратно внимание президента или нет? - рявкнул вышедший из себя Михаил Борисович, но тут же взял себя в руки. Разумеется, делал он это не ради Медведева, но в одном их интересы совпадали: убрать Навального из Дворца. Можно даже навсегда. Медведев кивнул. Он хотел. И потому решительно прогнал от себя мысль о том, что его желание не стоит чьей-то жизни. - Каков план? Ходорковский ответил, пересылая запись нужным инстанциям: - Нарежем аудио и включим в нужный момент. Нам нужно узнать у его жены планы штаба. И записать её голос. Назначить им встречу в Москве. Я знаю, что у вас много вопросов, - он махнул рукой и обернулся к собеседнику, - потом, хорошо? Всё по мере поступления информации. Дмитрий кивнул, но всё же не удержался: - А как вы планируете убрать его? Врят ли свидание будет долгим - ни один яд, даже распыляемый, не подойдёт. - Скучный вы человек, Медведев, - Алхимик чуть было не сказал "ограниченный", но сдержался. - Не обязательно яд. Моя стратегия - снайпер, а лучше двое. Он криво усмехнулся удивлённому лицу собеседника. - Кхм, а с чего вы решили что даже два снайпера смогут попасть? Думаете, Алексей и Юля - идиоты? Их пытались убить много раз. Михаил страдальчески закатил глаза и ограничился коротким таинственным ответом: "Сербские не мажут"