у нас не будет хэппи-энда

Ганту тридцать шесть и его жизнь полнейший бардак. Беспросветная гниющая свалка, заваленная долговыми расписками и счетами за терапевта, пользы от которого чуть меньше чем от бутылки. «Бессмысленно» - именно это слово может охарактеризовать период жизни после армии, когда патриотический бред был выбит из головы, и не осталось ничего кроме унизительной беспомощности в мирной жизни. Рабочий день в приюте Туро не оставляет времени на жалостливые размышления, все проходит в суетливом круговороте разнимания драк и починки битых окон. Но ночью гадкий и хрипящий шепот в голове не давал заснуть не смотря на невыносимую усталость, и Ганту просто бродил по коридорам, вдыхал запах краски и сигарет. Минутку. Сигареты? – Опять бессонница? – этот мальчишеский голос с британским акцентом и ноткой цинизма рано или поздно просто вернет его обратно в психушку. – Джукиба, имей хоть какую-то совесть! Если уж куришь, делай это хотя бы в кладовке или туалете! Рубен ухмыляется и манерно подкидывает бровь. Уж лучше бы это был его уродец брат, с ним хоть какая-то ясность. – Ох, сэр, но там сейчас темно и страшно. Может вы закроетесь в кладовке со мной, мм? Сам виноват, идиот. Рубен Джукиба и совесть грамматически не могут быть в одном предложении. А самое противное — на него и позлиться вдоволь не выйдет. Уж чем как, а обаяния пареньку не занимать. Или, возможно дело в том, что видя сироту-изгоя Ганту понимал, насколько же его проблемы ничтожны. – Прекрати смотреть на меня так, – Рубен прикрывает синяк на щеке, оставленный братом. Ганту вздыхает, и в голове невольно проблескивают воспоминания о собственном детстве. Сиротой он не был, но после пьяных оплекух отца жизнь в семье не казалась такой уж привилегией. – Дай взглянуть, – Он притрагивается к лицу Рубена и делает вид что не замечает ни искорки в глазах, ни расцвет румянца на пухлых щеках. Джукиба бросает сигарету на пол и тушит ее ногой. Мальчишка старается держать невозмутимый вид, но тут же вздрагивает, когда Ганту случайно прикасается к мочке уха. А случайно ли? – Это… Ничего страшного, просто… – Рубен не заканчивает предложение, а Ганту и так все понимает. Действительно просто синяк. Обычно ему влетает сильнее. Ганту думал что быть геем в армии подобно кошмару, пока не увидел какого приходится Рубену. Особенно после того, как его парня, Эйса, усыновили. Осознав что он до сих пор касается щеки Рубена, Ганту убирает руку. И от разочарования и тоски в его взгляде хоть самому волком вой. – Спасибо, добрый великан. – Уже не «сэр»? – уныло усмехается Ганту и потрошит светлые волосы Рубена. Тот слегка хихикает. Ганту понимает, что разорвет его душу, дав ему привязаться и не обрубив на корне детскую влюбленность. И все равно позволяет мальчику поцеловать себя. Просто… Дело в том, что… – Жизнь тут стала не таким невыносимым отстоем, когда ты появился. Знаю, карьерой мечты твоя работа даже не пахнет, но… Я не хотел бы, чтобы ты чувствовал себя тут так же дерьмово и одиноко. Ганту просто ничего не может с собой поделать. В первый раз он целует Рубена первым. Он подвергает его риску. Он подвергает себя риску. И в конечном счете они оба будут разбиты хуже прежнего. – Пошло все к черту. Ты придаешь моей жизни хоть какой-то смысл.