*****
Чимину давно не было так хорошо. Приятно находиться в обстановке, которая, в прямом смысле, безопасна. Руки почти затянулись, но кровь иногда идет, заляпывая все вокруг. Пару ночей назад он проснулся от того, что под подушкой натекла красная лужа, его это жутко испугало, но Чон Хосок был на дежурстве и, не мешкаясь, оказал помощь, вливал пол ночи желтую жижу в вены, от чего кровотечение остановилось. Кормили сносно, но есть ему почему-то совсем не хотелось. Настроения никакого не было, хочется просто быть нормальным и здоровым человеком, без страха на подкорке, что любое неверное или случайное движение может привести к необратимому последствию. Не всегда это зависит от него самого, хотя это было бы проще пережить, зачастую это происходит ненамеренно или намеренно от окружения. Прошедшее до сих пор стоит у него перед глазами яркой картинкой, не сказать, что над ним издеваются впервые, но так жестоко и непредсказуемо — впервые. Родители Пака были вне себя от всего произошедшего, порывались написать заявление в полицию на университет, потому что это опасное для студентов место, но профессор Мин их остановил, сказал тогда, что сам поможет разобраться с этой проблемой и устранить нарушителей спокойствия. А вообще, очень странно, для Чимина в первую очередь, что Мин Юнги так за него переживает, приносит корзинки с фруктами и частенько сидит на соседней пустой койке, пересказывая пропущенные лекции своему студенту, даже домашку не задает, потому что говорит: — Я знаю, что ты способный, мы с тобой все наверстаем, когда поправишься, — а потом улыбается светло, — не переживай, я договорился с кафедрами, чтобы они дали тебе время догнать учебу. А в Чимине тонна благодарности от этих слов, он сильно смущается от такого. Профессор фармакологии, один из лучших в стране, да так за него переживает, что словами не передать — уму непостижимо. Чимин, анализируя все эти благотворительные порывы, решает для себя, что за всем этим стоит лишь одно — врачебный долг. А вместе с ним рука об руку идут: жалость, сострадание, большое сердце, непомерная доброта, желание облегчить мучения, желание вылечить. Хотя он прекрасно понимает, что его редкое генетическое заболевание — неизлечимо. Мучиться он будет из-за него до конца своих дней. И лишь бы хватило ему этих дней, чтобы выучиться на врача и помочь выздороветь хотя бы ста пятидесяти пациентам. Это его небольшой план на жизнь, и если он сработает, то Чимин будет безмерно счастлив. Большего ему не надо, лишь бы видеть радость в глазах людей от того, что в карте будет стоять печать — «Абсолютно здоров», а ниже подпись — «лечащий врач — Пак Чимин». За всевозможными размышлениями и попеременным штудированием дополнительного материала по патологической физиологии, он и не замечает, как последний день перед его завтрашней выпиской подходит к концу. За окнами опускаются тени, выделяя на своем фоне волшебную атмосферу городских огней. Вечер переходящий в ночь — это его самое любимое время. В это время особенно чувствуется единение с собой, а Чимин настолько привык к одиночеству, что каждый раз ищет в нем что-то интересное. Казалось бы, многие считают это проблемой и закрытостью личности, но ему так комфортно, что он ни разу бы не променял его на шумную компанию. Хотя, он просто не знает, какого это зависать в шумной компании с алкоголем, травкой и танцевать под шум сабвуфера. Это часто слишком громко обсуждают в столовой или даже на задних партах в аудиториях. Но для Чимина все это настолько чуждо и странно, что даже как-то и не хочется. Он сидит на своей кровати, обнимая колени и уложив подбородок сверху, дергается, когда дверь слева поскрипывает, являя в полутьме профессора Мина. Чимин сразу слезает с кровати, чтобы как обычно сделать поклон, но тот останавливает его рукой, заваливаясь спиной на пустую койку рядом и шумно выдыхая. — У вас что-то случилось, сонсенним? — робко интересуется Пак, свешивая ноги с высокой кровати, от чего они даже до пола не достают. — Прости меня, Чимин, у меня не получилось… — он говорит тихо, едва уловимо ухом, но до адресата доходит звук, а вот смысл нет. За что Юнги извиняться перед ним? — Что не получилось? — решается задать вопрос, потому что прощать, не понимая за что, не гоже адекватным людям, вдруг он вообще не виноват, а извиняется? — Мой проект на препарат не приняли, — он садится на кровать, облокачиваясь спиной о стену, — Он бы помог тебе бороться с болезнью и не бояться каждого угла и случайности. Чимин от этих слов почему-то улыбается, ему так лестно, что профессор подумал об этом, что пытался найти способ, как помочь ему в его состоянии, он даже не ожидал такого. — Я очень удивлен, — если бы не приглушенный свет в палате, то щеки бы на всеобщее обозрение вспыхнули алым от смущения, — Но вы не должны, я справлюсь. — Бесспорно, но один неверный жест в твою сторону и ситуация будет непоправима, — Мин опускает взгляд в пол, вздыхает, — Тебя завтра выписывают? — Чимин кивает, — Твои раны еще кровят? — он смотрит на аккуратно перемотанные предплечья, которые белым разве что не светятся, поэтому Пак отрицательно мотает головой, а Юнги делает, что-то наподобие облегчённого выдоха, — Я рад! — Почему вы это делаете, вы даже не мой лечащий врач? — Чимин аккуратно задает этот вопрос, боясь случайно обидеть, но Юнги почему-то снова улыбается. — Потому что то, как поступила с тобой природа — несправедливо, и у меня есть возможность тебе помочь, и я хочу тебе помочь, — он хмыкает, — только разберусь с той самой возможностью и помогу, очень в это верю. — Но почему вы хотите? Вы всем таким безнадежным помогаете? — тоже тихо, тоже чтобы не обидеть. — Нет, не всем, только особенным, — профессор улыбается, а Чимину становится как-то не по себе, его только что назвали особенным, хотя он себя таким вообще никогда не ощущал. А тут прям из уст человека, что добился в жизни неизмеримых высот. И разговор таким простым ощущается, будто они старые друзья. — Спасибо Вам за все, сонсеним! Вы уже и так слишком много сделали для меня, я не хочу обременять своей проблемой. — Ты не обременяешь, — Юнги говорит уже серьезно, Чимин правда считает себя обузой? Почему самые умные, душевные и прекрасные люди намеренно принижают себя перед глазами других? Скорее всего от собственной неуверенности и низкой самооценки. Но разве это присуще Чимину? Вот это, конечно, новость для Мина, — Ты человек, который достоин жить без болезни, а пока я имею желание поправить это, то я не буду отступать. Знаешь как говорят, — он делает паузу, — хороший ученый — амбициозный ученый. Не будь у меня этих самых амбиций, я бы сейчас здесь не сидел. Поэтому помяни мое слово, ставь высокие планки и прыгай до них, даже если ноги уже болят, а легкие горят от недостатка кислорода. Отдохнуть можно и на том свете, хотя не факт, что он существует, это наукой не доказано. — а Чимин от последних слов начинает хохотать, так непринужденно и по-дружески они еще не разговаривали, Юнги сконфузился, — Ты чего угораешь? — тот мотает головой, без возможности остановить истерику, — Я же ничего смешного не сказал, эй, Чимин! — и сам уже от этого заразного, искрящегося счастьем смеха начинает захлебываться воздухом в попытках подавить собственный. — Простите, сонсеним, просто последняя фраза, про тот свет… — он не договаривает, потому что до Юнги доходит, что он только что сказал, хотя смешным это вообще не считает. — Это как из серии: доктор, а что будет со мной после смерти? — он делает голос тоньше, пародируя, и продолжает, понижая голос: — А доктор отвечает пациенту: мы перестелим вашу койку и положим нового пациента. — и после этой чиминовой шутки, они заливаются новым истерическим смехом, что эхом разносится по палате. Скорее всего, они даже кого-нибудь разбудят, но какая, нахрен, разница?*****
На следующий день Юнги краем уха слышит безрадостный телефонный разговор Чимина с родителями, который сидит на своей убранной кровати и с поникший головой что-то бубнит под нос. Вырвано из контекста, но родители приехать за ним не смогут, чтобы забрать, а на общественном транспорте ехать ему категорически запрещено. Поэтому он делает шаг внутрь, когда слышит тяжелый вздох и чертыхание из уст студента. — Не помешал? — Чимин поднимает грустный взгляд на профессора, мотая головой отрицательно — не помешал. Юнги подходит к привычно пустой кушетке у стены и аккуратно садится, — Что-то произошло? — Родители приехать не могут, они вчера поехали в Пусан, но мне позвонить забыли, — он вздыхает, — Всегда так, как только что-то случается, то первые достают ножи, а когда дело доходит до меня, то откидывают на последнее место. — Юнги не станет задавать вопрос о том, сколько раз посещали родители Чимина, и так знает ответ — пару раз и оба в один день после его пробуждения от комы. — Вы не подумайте ничего плохого о них, просто им хватает забот, а я оказался слишком для них проблемным, сам выбрал университет далеко от дома, а в общежитии жить не могу по определенным причинам, — и да, Юнги прекрасно понимает о каких причинах идет речь: сам был студентом, сам нарывался на неприятности без особого желания, они просто сами его находили, а он ничего поделать не мог, — Мне пора идти, завтра первый учебный день, нужно подготовиться, — он встает с кровати, подхватывая с пола рюкзак с вещами, но Юнги поднимается следом и тянется забрать ношу. — Давай я тебя отвезу, заодно обсудим наш проект, — он широко улыбается, надеясь, что это сработает, и он не получит отказ, но Чимин озадаченно на него смотрит, бровь поднимая, не понимает. — Проект? — Мин кивает, — Какой проект? — Ну-у, вот в машине и обсудим, ты как? — а Чимин цепенеет на секунду, но потом видит, что профессор уже подпирает косяк выжидающе, и шагает следом. А в мыслях пляшут два слова: подвезу и проект. Закончив со всеми бумагами на получение препаратов для лечения в домашних условиях, Чимин еще раз поблагодарил доктора Чона, а потом со спокойной душой покинул отделение. На подъездной площадке его уже ждет профессор Мин, что-то бурно обсуждающий по телефону, кричит на кого-то в трубку, требуя дать возможность. Но судя по его последней реакции, так и не получает, потому что телефон чуть ли не летит на асфальт. Но он вовремя опоминается, когда видит испуганного Чимина, который шага от двери сделать боится. Картина развернулась перед ним неприятная, даже пугающая. Да, когда Юнги в гневе, с ним лучше не пересекаться. Но когда их глаза встречаются, гнев сменяется милостью: — Прости, я не хотел тебя пугать, не думал, что ты так скоро, — Чимин отмирает, когда дверь пассажирского открывается, — Запрыгивай, отвезем тебя домой. Чимин лишь молча кивает, поджимая нижнюю губу. Ну боится парень, что с него взять? А Юнги это видит, поэтому мысленно бьет себя по затылку, аккуратно захлопывая дверь и бежит к водительскому. — Если хочешь какую-нибудь музыку, можешь подключиться через блютуз, звук в этой крошке шикарный. — Вы правда не против? — смотрит нечитаемым взглядом, а Юнги даже как-то не по себе становится. — Против только потому, что ты разговариваешь со мной формально, я старше тебя на шесть лет, — произносит Мин, — А ты разговариваешь со мной будто мне шестьдесят, — он улыбается своим же мыслям, а Чимина потряхивает слегка, — Давай договоримся так, в универе разговаривай, как хочешь, а за его пределами просто — хён или Юнги, как угодно. Но только не выкай, хорошо? — он кидает взгляд на сконфуженного рядом, а тот сглатывает, — Не слышу?! — Хорошо, Юнги, — едва слышно говорит Пак. — Громче, ты что ли кашу с утра не ел? — он по-доброму хохочет, а на чиминовом лице смущенная улыбка расползается. — Хорошо, Юнги, я включу музыку. — Отлично! Включай, посмотрим на твой музыкальный вкус, — Мин перебирает несколько иконок на сенсорной панели и робко говорит, прокашливаясь, — Не обращай внимание на название станции, мне ее твой доктор так обозвал, когда я забыл ему сахар в кофе положить на обеденном перерыве. — Шуга? — Ага, только без Р на конце, — он смеется, Чимину это название кажется очень милым, он даже несколько раз проматывает его в мыслях, прежде чем выбрать первую песню, которую включит.Looking Too Closely — Fink
— Обними кого-нибудь, не терзай себя, не терзай… — Юнги подпевает на удивление младшего. — Знаешь эту песню? — тот кивает. — Не хочешь себя ранить… Не хочешь причинять себе боль. — Чимин смущенно улыбается, — No-no-no-no, — уже вместе поют. — У тебя красивый голос, Чимин, пел раньше? — Нет, это от скуки... когда все, что нужно выучу, то сижу голос срываю, — Мин ухмыляется, — Обычно я один дома, поэтому меня не слышит никто. Ты тоже неплох, хён! — Всего лишь неплох? — наигранно обижается Юнги, но больше сердце колет из-за предыдущих слов, Чимин одинок: друзей нет, родственники на него забивают. Не пожелаешь такого никому. — Я шучу, просто в школе любил зависать в караоке, как-нибудь нужно вспомнить молодость, составишь мне компанию? — Компанию? Я? — Да, а почему тебя это удивляет? Никогда там не был или меня стесняешься? Петь вроде у тебя отлично получается — это мы уже выяснили, тогда повода для отказов не вижу. — Просто… это очень неожиданно, я никогда там не был. — Еще плюс к тому, чтобы сходить, как насчет завтра? А после можем обсудить план отработки твоих пропусков, м? — К слову о планах, что за проект ты имел в виду? — а Юнги, если честно, уже забыл про него, но им еще ехать двадцать минут по навигатору, поэтому шанс рассказать более, чем подходящий. — Я пытался найти спонсоров на свое исследование по лечению твоей болезни. Не так давно начал создавать препарат, что облегчит жизнь таким как ты, — Чимин удивленно хлопает глазами, а Юнги видит этот заинтересованный взгляд и от чего-то хочет обнять, но руки на руле, а глаза на дороге, поэтому просто продолжает: — Он на стадии разработок, но мне ресурсов не хватает, мои личные уже исчерпали себя, поэтому ищу поддержку. — Личные? — Да, но не переживай об этом, я не бедствую, мне надо - я делаю, ищу выходы. Так вот, — он откашливается, — пять спонсоров мне отказали, причину называть не буду, но есть еще одна возможность. — он проверяет слушает ли его Чимин, но по глазам видит, что внимание приковано и всеми мыслями обмозговывается, — Университет устраивает конкурс на грант для исследовательских работ. Я предлагаю тебе продолжить это дело, с моей помощью, конечно же, и выставить это исследование на конкурс. Тогда мы получим финансирование, я буду твоим научным руководителем, а ты исполнителем всего этого действия, что скажешь? — Чимин тупит, не до конца осознавая, что ему предложили. — Земля вызывает Пак Чимина, ты куда улетел? — Юнги щелкает на зависшего, а тот дергается от неожиданности, — Так что думаешь? — Ты предлагаешь мне взять почти готовое исследование, вписать туда мое имя, выставить это как мою работу и попытаться выиграть спонсорство от университета? — Юнги понимает загвоздку, но все равно отступать не намерен, поэтому кивает, — Нет, не надо так делать, это только твой труд, Юнги, я не могу на это согласиться! — Я рад, что ты такой правильный, но мне от очередной разработки ни холодно ни жарко, а тебе это жизнь может спасти. Так что давай, я дам тебе исследование, и ты еще раз подумаешь, потому что я буду настаивать. — И насколько ты уверен, что это сработает? — Более чем, это всяко интереснее и сложнее любой работы, что выкладывают другие студенты. И поверь, не один из них не делает все сам, наши сотрудники и преподаватели точно так же прикрываются именами студентов, чтобы потом быть соучредителями проектов и складывать деньги себе в карман. Это все бизнес, завязанный на материальных ценностях, а не желании помочь кому-то быть здоровым, — Чимин сглатывает, он уже столько проучился здесь и всегда верил, что такого просто быть не может. А тут вот оно как — бесчестие чистой воды. — Я правда хочу помочь, — Юнги вздыхает. — К тому же, ты можешь засветить своим именем в ученых кругах, и поверь, ты засветишь, потому что это точно не провал, я более чем уверен! — Самоуверенности тебе не занимать, хён! — ухмыляется младший, на что Юнги тоже хохочет. — А то, так что? Ты уже согласен? — Да, давай попробуем, что из этого получится.