Billie Eilish — ocean eyes
Каннам — воистину удивительное место, от количества людей и неоновых вывесок голова ходит кругом. Чимин всегда избегал такие сборища, но рядом с Юнги он чувствует себя под титановым щитом, который обволакивает со всех сторон не давая никому навредить. От парковки до того самого места, о котором Мин молчит до последнего, идти не долго, но даже за такой короткий путь может произойти что угодно. Ведь и в ложке супа можно утонуть, не так ли? В небольшом закутке между домами, над входной дверью висит ничем непримечательная вывеска, если не знаешь, что здесь есть какое-то заведение, то просто пройдешь мимо. Но скорее всего, хозяева этого места не пытаются рекламировать его, потому что узнай что внутри, толпа народу повалит огромной массой, снося все на своем пути, потому что внутри рай. Рай для глаз, для обоняния и для ушей. В помещении поддерживается субтропический климат, в таких местах отдыхаешь от непогоды и сумасшедшего ритма города. Влажный воздух полон необычных ароматов. Везде растительность: пальмы под потолок, на которых свисают кокосы, вечнозеленые лиственные деревья, что кронами скрывают сводчатый стеклянный потолок, будь ясная погода, то и звезды можно было бы увидеть. Дорожки, ведущие к столикам, со всех сторон пестрят цветами, чиминовы глаза пребывают в приятном шоке, словно тебя засунули в калейдоскоп. Подсветка придает оранжерее таинственность, бабочки сидящие на лепестках завораживают. У Чимина внимание дробится от такой резкой смены обстановки, а вместе с ним и настроение. Журчание фонтана в самом центре всего этого оазиса умиротворяет. Он всегда любил шум падающих капель, но то что слышит сейчас выбивает воздух из легких. — Юнги… Здесь прекрасно, — получается тихо, эту атмосферу не хочется нарушать резкими возгласами благодарности, будто если закричишь, то все разом исчезнет, испарится как сон по утру. — Я рад, что тебе нравится… — шепотом на ухо, от чего внутри расплывается приятное тепло, — Наш столик под сенью вот тех деревьев рядом с фонтаном, — он указывает рукой, а Чимин как умалишенный двигается аккурат туда. Укромный уголок с парой плетеных кресел, на вид жестких, но по факту таких мягких, столик из фиолетового стекла, что контрастирует на фоне всей окружающей растительности, приглушенный свет от пары ароматических свечек и едва слышная музыка из динамиков, подвешенных на ветки прямо над головой. — Они сами изготавливают свечки, — поясняет Юнги, зажигая фитильки, — Что будешь кушать? Здесь европейская кухня. — Хм-м, а что будешь ты? — неловко задавать такие вопросы, но Чимину не хочется сейчас думать совершенно не о чем, свое он сегодня отдумал, хочется просто наслаждаться единением, — Я не силен в европейской кухне, — и ведь почти правда. — Хорошо, тогда закажу на свой вкус, на выходных вроде как справился с этой задачей, — ухмыляется и берет в руки меню. Сделав заказ и сняв верхнюю одежду, они идут ближе к фонтану, чтобы помочить пальцы рук в прохладной, идеально бирюзовой воде, в которой плавают огромные золотые рыбки. Это все так романтично и лампово, что уходить отсюда будет сложно. Они разговаривают о всяких пустяках, не затрагивая серьезные темы: о мороженном, о музыке, о последних просмотренных дорамах, о прочитанных книгах. Чимин узнает, что у Юнги в квартире есть зеленый уголок, с оранжереей не сравнится, но посмотреть есть на что. Он коллекционирует лечебные растения, а потом разбирает их по молекулам. Лаборатория в его квартире тоже есть. — Я бы хотел это увидеть, — мимоходом говорит младший, а Юнги даже удивляется. — Обязательно позову тебя в гости, — парирует тот. Вечер проходит замечательно, говяжьи рулетики с картофельными клецками таят во рту, разнося насыщенный вкус по нервам, от чего внутри приятно и тепло. Песочный творожный пирог с лунным чаем не уступает по нежности корейским рисовым пирожкам. У Юнги замечательный вкус — в этом Чимин не раз убедился, и хочет узнать еще больше, но смелости спросить не хватит. Хотя… — Так что там с трепетно и нежно? — решается таки на вопрос, любопытство до добра не доведет, но прояснить это хочется, — Я тебе нравлюсь? Как… — подобрать дальнейшие мысли не может, в его голове это все так нелепо звучит, хоть закапывайся прямо под этим вот деревом, земля рыхлая, сил много не потратится. — Да, как потенциальный парень… — подтверждает догадки Мин, смущенно улыбаясь, если бы не мерцающая подсветка, то можно было бы лицезреть накатывающий на щеки румянец. — Но я же… — ему неудобно, потому что в голове своей не знает чего хочет, а душа тянется к рядом сидящей душе — сложная внутренняя дискуссия, где чувства превалируют над разумом, ступая по кривой дорожке. Но родители же не против, мама прямо сказала, — Тебя не смущает, что я могу быть не из этой стези? — Нет, потому что я вижу как ты ко мне относишься, по глазам вижу все твои чувства, даже сейчас, — Чимин резко поднимает глаза, впиваясь в чужие напротив, а в них недоумение. Кажется, будто Юнги видит Чимина насквозь, — С таким трепетом и нежностью, с такой благодарностью и теплом, мне иногда хочется утонуть в этой голубизне… — Мин не договаривает, потому что Чимин нервно прыскает: он подумал не о цвете своих глаз, отнюдь, — Чего ты ржешь? Я вообще-то комплименты говорю. — Прости, — еле подавляет смешинку, — Просто ты про голубизну сказал, я не о том подумал, — а потом до Юнги доходит, что он ляпнул, глаза закатываются как-то автоматически. — Неловко вышло, но в любом случае ты понял меня, — Чимин кивает, — Так что ты об этом думаешь? — Пак сглатывает, прочищая горло. — Ты мне тоже нравишься… я это понял, когда увидел тебя после комы на соседней койке. Может быть благодарность так во мне взыграла, а может… Не знаю, но чем больше ты рядом, тем ближе хочется быть, — последнюю фразу бурчит себе под нос, Юнги едва слышит, но смысл доходит верный, — Мне это нравится, но я боюсь, — он опускает голову вниз, смущен. Он раньше не признавался никому, а тут вот так вот получается, до неожиданности приятно. Правду всегда приятно говорить, но только если она несет за собой позитивные вибрации. А если негативные? В любом случае нужно говорить, если выскажешься станет легче, ведь так? — Чего ты боишься, м-м? — Юнги тянет свою руку через столик, хватая чужие теплые маленькие пальчики. Это так принято — невинная близость, от которой по телу волны адреналина хлещут. С Юнги такое впервые. — Так и будешь молчать? — У меня такое впервые, я не знаю… — Все происходит впервые, здесь не о чем переживать, ты же знаешь как… — Поцелуй меня, — перебивает, отчего Юнги дергается, даже мысль теряется, а хотел сказать что-то умное. И в глазах напротив не просьба — мольба, будто за последнюю соломинку хватается, в отбывающий поезд бежит, — А хотя забудь, я не умею… А теперь Чимин договорить не успевает, потому что его стул с сильным скрипом двигают ближе, от неожиданности сердце бросается бежать марафон, вот-вот и выпрыгнет из груди. Глаза в глаза, от чего тело мелкой дрожью покрывается, разгоняя трепет по клеткам. Он никогда не видел такой глубины в ком-либо, а в глазах профессора будто черная материя космического пространства засасывает в себя — без права на возвращение. Юнги приобнимает за талию, сокращая ничтожные миллиметры между одеждой. Чимин чувствует его сбитое дыхание и жар, покрывающий кожу. Он тянется навстречу, а потом в голове бенгальские огни зажигаются, Юнги опережает. Их губы встречаются в невинном прикосновении, вот так просто без напора, но по телам искры летят, затухая покалыванием в кончиках пальцев. Невиданное ранее, невесомое по своей сути, но такое взволнованное желание просыпается. Завладеть и не отпускать. Оберегать, защищать, показать, рассказать. Юнги целует мягко-мягко, сминая шелковую кожу губ размеренными движениями, боится перейти ему только ведомую грань. У Чимина поцелуй впервые, а он, Юнги, подкован, но это не спасает, потому что и у него такое впервые, он понимает это, когда отстраняется, когда видит затуманенный взгляд напротив, когда слышит свое имя на выдохе, что звучит мелодией на периферии сознания. Длинные ресницы Чимина подрагивают, щеки краснеют, и профессору это нравится, от того страшно становится. — Это приятно, — тихо говорит Чимин, смущенно отводя взгляд, ему неловко от всего этого, но повторить хочется, — Прости, я не… — Все в порядке, научишься, — Юнги притягивает блондина, крепко обнимая, утыкается носом в макушку. От него пахнет цветами и мятой, а еще чем-то родным и нужным. И это все так до одури романтично, что вгоняет в краску. Пусть неумело, пусть неуклюже, но так складно и уместно, что другой шанс мог бы и не подвернуться вовсе. Они еще некоторое время сидят так в обнимку, но время работы оранжереи подходит к концу. Поэтому нехотя они покидают это чудесное место, где теперь останется частичка души, отмеченная на карте воспоминаний, и выходят на парковку.Oh No — Bring Me the Horizon
Юнги не рассчитал расстояние между домом Паков и оранжереей, когда выбирал место ужина. Теперь им придется ехать чуть ли не на другой конец города, а время уже позднее. Потом профессору еще возвращаться обратно в район университета, потому что его квартира там, но это вообще не проблема. Пол ночи в покатушках на машине перед полным рабочим днем того стоят, потому что видеть сияющее счастьем лицо — дорого, и он готов эту цену платить. Ради Чимина все, что угодно, лишь бы не падал в мысленные терзания и не закрывался в своей комнате одиночества. — Теперь ты расскажешь, чего испугался после доклада? — Я не хочу омрачить этот замечательный вечер, — Чимин на какое-то время даже забыть успел о том, что увидел, но вот сейчас воспоминания нахлынули цунами в голову, отчего он морщится. Юнги замечает, но настаивать не собирается, а спустя два куплета песни Чимин сам берет волю в кулак и рассказывает. Кто, если не профессор, поможет с этим справится? Чимин вряд ли осилит это один: — Я видел Виёна и Йонга, они либо под конец пришли, либо стояли там все время. Я увидел их, когда закончил вещать. Юнги напрягается, значит ли это, что они стояли за его спиной, когда Чимин завис? Определенно. — Я схожу в полицию, они не имели права туда приходить, их накажут. Там должно было быть полно свидетелей, камеры для трансляции, охранники точно их видели, да что угодно! — Чимин чувствует это беспокойство повисшее в воздухе, как агрессия подкрадывается исподтишка, Мин выругивается, ударяя ладонью по рулю. — Я пойду с тобой, можно ведь? — а получает вместо ответа скептическую физиономию и категорическое отрицание. — Но почему? Это же меня в первую очередь касается, я уже даже спокойно об этом говорю… — Но весь вечер до ужина ты молчал, будто язык от страха проглотил. Нет, Чимин, я сам смогу с этим разобраться, — более сдержанно, вот-вот и рванет петарда, разнося агрессию на невиновных, хотя Пак под эту руку не попадет. — Но ты же не обязан… — Юнги за эту реплику его таким ужасающим взглядом награждает, что кажется петарда рванула именно сейчас, зачем он вообще это сказал? Знает же, как за него беспокоятся, как хотят защитить. Поэтому исправляется, сползая ниже по спинке, и бурчит под нос: — Ладно, сам так сам. — Чимин, послушай внимательно, — тоном не предвещающим ничего хорошего, обычно он так студентов на экзамене опрашивает. Дело-дрянь, — Теперь я обязан обеспечивать твою безопасность, я подпишусь под каждым своим словом, что сказал ранее. И ты либо принимаешь эти условия, либо… принимаешь эти условия. Ты в таком положении, что любое неверное движение и рассыпешься прахом на пол. А я не хочу этого видеть. Я не от собственной прихоти это делаю, а потому что так нужно и так правильно. Все ради тебя и для тебя, понимаешь? — Чимин кивает, но Юнги не видит, потому что смотрит на дорогу, — Понимаешь или нет? — Понимаю… — сдавленно, — Прости, просто я не привык, что кто-то обо мне беспокоится и делает что-то для меня. — Придется привыкать, пока что назад дороги нет, — сердитый тон сменяется на милость, — Давай договоримся, ты можешь попросить у меня что угодно, можешь рассказать мне все, что терзает, а я постараюсь помочь, идет? — Идет, — он снова поднимается в сидении выше и переключает следующий трек, смущенно улыбаясь.Bloodflood — Alt-J
— Классная песня, знаю ее, — Юнги начинает подпевать, попадая по нотам, будто всю жизнь не на медицину угробил, а на вокал. Чимин уже много раз слышал, как профессор поет в караоке, в машине по дороге, просто под нос, когда над чем-то думает. Но каждый раз не перестает удивляться. — Ты чего завис? — То есть мы теперь вместе? Вот прям как настоящая пара? — параллельно предыдущему вопросу задает свой, а Юнги воздухом давится, на мгновение теряя управление. — Ты сам догадался до этого или кто-то помог? У тебе воображаемый друг рядом сидит и я его не вижу? — смеется, но видит что шутку не поняли, — Ты что-то имеешь против этого? Не считая того, что в нашей стране в принципе такое не котируется… — Ты про однополые отношения? — Нет, про запрет на использование дебильных шуток в диалогах, чтобы заполнить неловкость. — Но ты же щас шутишь, значит ничего не имеешь против таких запретов, — Мин делает озадаченный вид, кажется, его только что переплюнули в остроумии, а Чимин ржать начинает. — Смешно тебе? — Да, — на смену уже истерика приходит, от чего и Юнги заряжается, теперь они синхронно гиенят, — А вообще нет, я ничего не имею против однополых отношений, не то чтобы мне было с чем сравнивать, просто… — Просто… — помогает закончить мысль. — Просто мне страшно от того, что будет дальше, — он вздыхает, ему неловко о таком говорить. Но фильмы он смотрел, фанфики всякие читал, в ванной на час закрывался, строение человеческой анатомии и физиологии знает от и до, но на себя подобное примерить не может. Поэтому и боится. — Просто не думай об этом, это не то, чего стоит бояться, все происходит впервые, — снова этот преподавательский тон, — Просто чаще говори со мной, рассказывай, чего хочешь, не скрывайся, я ведь не давлю. Мы не будем никуда спешить, всему свое время. — Поцелуй тоже был вовремя? — неловкий вопрос, учитывая то, что так плотно общаться они начали месяц назад. — Это не первое наше свидание, — ехидная улыбочка, — Первое было, когда я в гости зашел. — Но я об этом узнал спустя пять дней, забавно получается, — фыркает, но потом улыбается, — Мы почти приехали. — Нет еще, по навигатору осталось пятнадцать минут, — Чимин удивленно смотрит сначала на водителя, а потом на виднеющийся в конце улице свой дом и не понимает. — Из какого навигатора ты информацию получаешь? Юнги заруливает на обочину рядом с ресторанчиком тетушек Хван и глушит мотор. — Из того, что в моей голове, — фыркает, как будто Пак задал тупой вопрос, — Посидим ещё немного? Не хочу тебя отпускать… Младший отстегивает ремень и пододвигается ближе, напрашиваясь на объятия, а Юнги только и успевает, что дернуть рычаг, чтоб тот случайно не впился в нежную чиминову кожу, и ловит, прижимая ближе, а Пак начинает тараторить в шею: — Мы завтра увидимся, нам еще нужно обсудить экспериментальную часть, что хочешь на обед? У меня там окно, я тебя накормлю… — Эй, ты куда разогнался? — мурлычет в макушку, от чего сердце с ритма сбивается, — На счет обеда не волнуйся, я закажу нам что-нибудь через коллегу, чтобы ты лишний раз по кампусу не ходил, а в окно приходи ко мне, буду ждать. Чимин выпутывается из тесного захвата, смотря в блики фонарей на темной радужке, время уже позднее, полночь скоро, а Юнги еще даже не в своем районе. Если бы мамы не было дома, Чимин бы позвал его переночевать, но она сейчас, скорее всего, пьет вино из горла и смотрит очередную дораму. — Спасибо тебе за сегодняшний день, это было очень… — Очень… — Очень приятно, мне безумно понравилось. Ты только не подумай, что я сопливый романтик, потому что я так на все реагирую. Но правда, для меня это очень значимо, — он отводит взгляд на свой дом и возвращает обратно на Юнги, а тот неотрывно смотрит. Чимин в темноте кажется чем-то нереальным, недосягаемым, его призрачную красоту нельзя ни с чем сравнить. — Ты красивый, — умиротворенно говорит Мин, и тянется вперед целуя аккуратно в уголок губ, пока Чимин сконфуженно пытается среагировать, — Я ничего не надумываю, не переживай. Поехали подброшу или отсюда пойдешь? — он снова заводит мотор, а Чимин по привычке тянется к ремню безопасности, хотя до ворот метров сто. — Настолько боишься меня? Я вроде хороший водитель. — А, ой… — он отпускает ремень обратно. Нет, с Юнги не страшно, с ним уютно, будто у себя дома под защитой.