Под залог

— Это ты во всем виноват, — отрапортовал Сокджин с абсолютным отвращением. Неприязнь его была направлена на взвинченный клок волос и одежды, с трудом идентифицируемый как Чон Хосок. — Я сегодня злой, как собака, — его дружелюбный оскал мог ввести в доверие разве что стаю шакалов, которые испугались льва, — не перечь мне, золотая принцесса. — Ты кого сейчас принцессой назвал? — Сокджин развернулся к нему всем корпусом, явно выказывая свое раздражение. Парень слева недовольно цокнул и закатил глаза, — Чимин, ты хоть не ввязывайся. — Веришь — нет, мне по хуям, — подержал в курсе юноша в красном атласном бомбере, расшитом золотыми и чёрными рисунками. Принадлежал он этому месту ровно столько же, сколько Сокджин в своей шелковой перламутровой рубашке от Луи Виттон и с часами ролс ройс. Но это только с первого взгляда: стоило тому раскрыть рот — все становится понятно. — Раз уж на то пошло, вся вина на тебе, Пак, — разъяренно бросил первый. Его футболка была разодрана в паре мест, там же виднелась спекшаяся кровь на маленьких царапинках, видно, подрался, но по размеру этих самых ранок — походу воевал он с кошкой. — Хосок-щи, не опускайся до их уровня, — тихо сказал парень справа от него, — чем спокойнее и покорнее мы будем, тем скорее отсюда выберемся. — Отстань, Намджун, я не в настроении, — Хосок отбросил от себя руку, что тянулась в успокаивающем жесте, и только больше насупился. Намджун кивнул и натянул свою кепку пониже, чтобы не видеть всех этих бесячих людей вокруг. Молчание сохранилось больше, чем на удивительные тридцать секунд, и Юнги, самый крайний из них, блаженно вздохнул. — Че вздыхаешь, мелочь? — зло фыркнул Чимин, разрушая трепетную тишину. — Я не мелочь, — спокойно сказал Юнги, — я тебя страше почти на год. Хосок удрученно простонал и уронил голову на руки: — Когда же ты заткнешься, Пак-долбак. — Кто тут ещё долбак! — снова остервенело взвизгнул Сокджин, — хватит обвинять Чимина! Это ты с кулаками полез! — Чимин то, Чимин сё! Сокджин, признай, — теперь своего недовольства не сдержал Юнги, грамотно отмалкивавшийся до этого, — что если бы этот драгоценный член, на который ты регулярно садишься, принадлежал не Чимину, а например, — он задумчиво осмотрел серые стены, в поисках жертвы, игнорируя тёмный от гнева взгляд Чимина и вопиющее негодование Сокджина, — хм, Намджуну, — названный парень поперхнулся, тут же получая ободряющую порцию постукиваний по спине от Хосока, — то ты бы защищал его, а не Чимина. — Во-первых, — деловито начал Сокджин, — никто не смеет называть меня Сокджином. Для вас я навсегда Джин, а вообще вы должны забыть об обращении ко мне. Не того ранга птички, так-то! — он обиженно вздернул подбородок, демонстрируя расшитый серебряными нитями чокер, инкрустированный дорогущими стразами сваровски. «Элитная сучка», подумал Хосок, не упустив возможности фыркнуть. — А то что? — с вызовом бросил Юнги. — А то на члене сидеть будешь ты, — жёстко отрезал Чимин, смотря на Юнги исподлобья и играя желваками. Парень хмыкнул, но спорить не продолжал, — а во-вторых… отчасти я принимаю свою вину, — Хосок победно вскрикнул и даже приподнялся на своей скамейке, но не долго было его счастье, — я сказал, отчасти, — Чимин выделил слово ещё раз и откинулся на стену, продолжая залипать в противоположную и играться с пирсингом в губе зубами. И снова молчание. Намджун мечтал бы вздохнуть спокойно и глубоко, только вот страшно — вдруг эти сливки общества опять начнут драться за несуществующую правду. Камера предварительного заключения их местного отделения полиции выглядела в точности как на картинках в интернете в статьях о преступлениях и иллюстрациях в учебнике по праву. Намджун не мечтал протестировать удобство лавок обезьянника на собственной задницей ближайшие лет сто как минимум, но судьба распорядилась иначе. Теперь он вынужден смотреть либо на обшарпанные серо-коричневые стены с проблесками плесени, цветовым спектром от синего до зелёного, наверняка мягкой наощупь (он не проверял, но Юнги, кажется, сначала имел неудачу сесть на такую); либо любоваться серебром металлического подобия унитаза. Ну, был ещё вариант рассматривать виновников спутников его неожиданного приключения, но после более плотного знакомства с ними в полицейской тачке, парень передумал. Насмотрелся на них ещё на вечеринке. — Капец тут дует, — в разы тише сказал Джин, тщетно пытаясь завернуть озябшие кисти под тонкую ткань рукавов, — Чимин, я пересяду к тебе?.. Его вопрос больше звучал как утверждение. Он поднялся со своего левого края лавочки, прямо рядом с прутьями камеры, и хотел было устроить свою пятую точку слева от Чимина, прямо возле Юнги, но Чимин лишь раздвинул коленки, занимая больше места, быстро смерил того взглядом и продолжил жевать собственную губу, даже не хмыкнув. — Ах, каков! — раздосованный Джин заломил свои изящные брови так, что те скрылись под его немного растрепанной, но все же милой укладкой. Он топнул ножкой совсем по-детски, и развернулся обиженно, возвращаясь на свое место. Намджуну было его жалко. Джин, конечно, не был представителем слабого пола, но выглядел он явно самым хрупким из всех них. Намджун знал — он младший ребёнок и единственный долгожданный сын семейства Ким, наследник какой-то крупной корпорации и вообще на самом деле не создан, чтобы с ним так обращались. С ним надо нежно, как с орхидей. Поэтому он говорит: — Джин, — парень поднимает на него взгляд, безнадёжно, — давай поменяемся местами. А то мне как-то душно тут уже. Парень оживляется, но благодарности в его взгляде нет, когда он садится на тёплое местечко рядом с Хосоком. Он даже не смотрит на Намджуна, его взгляд мечется от кулона, что он зажал в руках, к Чимину и обратно. Намджун тихо про себя вздыхает: вот так, сделаешь человеку добро, а он даже спасибо не скажет. Юнги считал, что он ничего не считал. В плане, он потратил столько сил и испытал столько эмоций за один вечер, что энергии на дополнительные эмоции сейчас не оставалось. Пусть все это время его лицо и равнялось на статуи майя по активности мимики, на самом деле глубоко в душе он переживал довольно сильно. Это происходило с ним впервые, и он уверен — ничем хорошим не закончится. Попасть в полицию после тупой вечеринки из-за того, что ввязался в потасовку за чужого пацана… надо быть тупым, чтобы так облажаться. Слава богам, попал он сюда не один. Хосок, его приятель с потока, тут, ещё Намджун (Юнги вообще не понимал, как он сохраняет спокойствие), а ещё Сокджин и Чимин — виновники сегодняшнего праздненства (и потасовки). И у всех у них было такое скучающее лицо, что Юнги было некомфортно. Неужели он один такой неопытный и никогда до этого не попадал в полицию? Справа от него Чимин. У Чимина выжженные волосы, почти как у Юнги, только растрепанные после драки, и прокол под губой. Пахнет от него дешёвым алкоголем, даже неожиданно. Весь его вид так и веет уверенностью; взгляд у него спокойный и поза расслабленная. Наверняка Чимина вообще не волнует сложившаяся ситуация, у него сто процентов миллиард связей здесь, а если и нет, то он выйдет первый благодаря своей очаровательной моське. Юнги завидует. Чимин вообще в ахуе, если честно. Его показушная устойчивость рисковала треснуть с каждым его выдохом и лишним вздохом парней рядом. Он не знал, как выбираться, не знал, что будет дальше, не знал, как вообще выйти на общий язык с этими людьми рядом. За прутьями виднелся стол дежурного, а под чиминовым правым глазом — финал. Его синева была ощутима, хотя классный консилер его подружки удачно скрывал проступающий синяк. Ему надо быть неотразимым в любой ситуации, не зря же он тренировался в тренде с магшотами! Во всяком случае… никто не должен узнать, что он не так крут, как пытается выглядеть. Ему страшнее, чем Джину, он уверен, но надо же ради кого-то быть сильным. Чимин выбрал быть альфой хотя бы в глазах Джина. Джин терпеть не мог их всех. С новой точки обзора ему открывался вид на всех пятерых — четверых партнёров по преступлению и полицейского за столом. И лица каждого были ему противны. Полицейский раздражающе строг и собран, Чимин противно расслаблен, Юнги зажато сидит в углу, Хосок рядом все еще злая собака, а этот Намджун… Он очень сильно, страстно желал покинуть это место. Ему было почти все равно, что о нем подумают другие, но он должен выйти первым, и он сделает все для этого. Его не смутит, если придётся пожертвовать этими мордашками. Вообще-то это он был причиной потасовки на одной из улочек частного комплекса в Каннаме, у него просто слишком милое личико и слишком классная задница. Он — подарок небес этому грязному затхлому месту. И ему просто жизненно необходимо вернуться обратно в свое богемное общество. Возможно, из-за такого поведения был зол Хосок. А зол он был на весь мир, даже на своего друга Юнги. Чем он думал, когда ввязался защищать Джина? Ему вообще как, норм? Теперь из-за Юнги он вынужден тут тусить. Он не в восторге. Он в ярости. Руки чесались встать и прописать в табло нахальному Чимину, съездить по надутым губам Джина и ещё приложить хорошенько юнгиеву бошку о стенку. Хосок уже был в таком месте, ему не понравилось, три из десяти. Повторять он не желал как минимум из-за его неконтролируемых приступов агрессии. Конечно, он о них знал все и знал, что сейчас нужно держать себя в руках как можно дольше. Поэтому он сидел на своих ладонях, буквально защищая всех вокруг от своих кулаков. Ещё хоть слово от Пака и он его личико поправит. — Нам нужно обсудить, что мы будем говорить при допросе, — осмелев сказал Намджун, — чтобы скорректировать версии произошедшего. Чтобы нас отпустили с минимумом последствий. — Согласен, — буркнул из своего угла Юнги. — Мне все равно, что хотите, то и обсуждайте. — Ким, завали, — низко прорычал Хосок, угрожающе наклоняясь в сторону Джина. — Правда, — тот лишь взмахнул волосами, пронизывая темные прядки сквозь пальцы в кольцах из белого золота, — у меня дедушка миллионер — мне поебать. Он заплатит за меня сколько будет нужно и заставит всех забыть об этом, уж поверьте мне. — Так почему бы тебе не позвонить ему прямо сейчас? — со смешком поинтересовался Юнги, выныривая из своего уголка. Он наклонился к Джину, оперевшись на локтях о колени и смотрел на него своим жутким гипнотическим взглядом. Серебряное лезвие, свисающее на цепочке с его шеи, очарования ему не придавало. Джин задохнулся, то ли в панике, то ли в негодовании, не сумев найти ответа на каверзный вопрос. Он даже хотел отвернуться от вездесущего взгляда Юнги, да не куда было деваться. Так и остался сидеть на лавочке, сведя колени и поджав губы, с румяными смущением щеками. — Все потому что ты его боишься, Джин, тебя же запрут в золотой клетке после этого. Боишься гнева своей родни, да, Джинни? — продолжал давить внезапно расхорохорившийся Юнги. Глаза у него были страшнючие, такие непроницаемые и темные-темные. — Юнги, ты какой-то очень злой сегодня, — неосторожно заметил Намджун. — Я не злой, — неожиданно спокойно ответил парень, сложив голову на ладонях совершенно очаровательным образом, — я милый. Мне так мама говорит. Чимин, доселе хранивший смутное молчание, присвистнул и нервно оторвался от стенки, доставая из внутреннего кармана куртки маленькую флягу, звенящую крючком и пробкой. — Ого, — усмехнулся Хосок, — вот какой расклад событий. — Что? — после пары глотков спросил Чимин удивлённо уставившихся на него парней, — у меня с алкоголем разговор короткий. — Оно и видно, — брезгливо заметил Джин, — напился, как свинья на вечеринке, ещё и… — Во всяком случае… — продолжил Намджун, — раз у нас нет других способов выбраться отсюда… — Вообще-то, — снова прервал его Джин, — Чимин может позвонить своему папочке, он же у него адвокат, — Чимин вылупился на довольного уже явно бывшего друга и бессловно послал его в далёкое путешествие по анналам мира, — попросишь его защитить твою нежную попку? — Ты долбанулся? — скорее удостоверился, чем поинтересовался Чимин, — это не я ему отсасывал в клубе- — Заткнись! — Погодите, — засмеялся Юнги, — я думал, речь идёт про отца. — Какой ты невинный, мелочь, — оскалился Чимин, обнажая свои отбеленные зубы. — Я уже говорил тебе, я- — А я говорил тебе завалить, Пак, — встрял Хосок. — Да, долбак! — закончил Джин. — Завалили все! — Чимин, Юнги, Хосок и Сокджин как малые котята тут же обернули свои испуганные глаза на стоявшего на своём месте на лавочке Намджуна. Кажется, даже полицейский со своего места заинтересованно смотрел за разварачивающейся ситуацией, — мы все здесь за одно — выйти из обезьянника. Давайте условимся не обзывать друг друга, — Чимин показательно фыркнул и посмотрел на Хосока, — и давать каждому право на свое мнение, — Джин понуро вжал голову в плечи, — я не намерен продолжать этот цирк. У меня нет времени, чтобы терять его здесь. Мне нужно на работу. У меня нет денег. Почему-то каждый из слушавших согласно кивнул, Джин готов покаяться, даже наблюдавший полицейский. — Предлагаю так, — деловито начал Намджун, все же занимая свое место сидя, — я буду модератором. Сейчас каждый из вас расскажет свою версию произошедшего, перебивать говорящего никто не будет. Отмечаете у себя в голове несостыковки, в конце монологов их обсудим. Согласны? — он окинул братию взглядом великой надежды, и, дождавшись кивка каждого, начал свой рассказ, — я начну. Я вышел с заднего двора, когда услышал приближающуюся сирену. Сразу скажу, я хотел уйти, пока полиция не приехала, — Джин громко вздохнул, явно осуждая, на что Чимин только закатил глаза, — но потом увидел, как Хосок оттаскивает Юнги от какого-то парня. Юнги случайно врезал Хосоку под реб- — Вообще-то прямо по яйцам! — Хосок, подожди, не нарушай правил, — тихо напомнил Юнги, — прости, — добавил шёпотом. Хосок насупился, но кивнул, позволяя Намджуну продолжить. — Еще у Хосока я заметил кровь в области живота и подумал, что ему может быть нужна помощь, поэтому побежал к нему. Это все, что я помню. — Неужели меня не помнишь? — Джин поднял левую бровь, выказывая свое недоверие. Он был явно уверен: он — неотразимый центр мира, все взгляды сходятся на нем. Намджун смущённо улыбнулся, но потряс головой в отрицании: — Возможно, ты был в противоположной от меня стороны. Я бы обязательно запомнил тебя, — сказал он честно, — ты… нереально красивый, — вполголоса добавил он. — Оу-у, — протянул Хосок, за что тут же получил от Чимина по ноге ботинком, — айщ! — Так, ладно, — опомнился Намджун, почувствовав испепеляющий взгляд Джина на себе и увидев явное непонимание на лице Юнги, — давай, ты следующий, Юнгз. — Кхм, — прокашлялся тот и неуверенно заговорил, — ну там… там Чимин врукапашку накинулся на какого-то пацана, он был такой, — он поднял руку над своей головой, намекая на высокий рост противника Чимина. А тот внимательно его слушал, но виду заинтересованности не подавал, — громила короче. Походу решил он докопаться до Джина, а Чимин полез ему морду набить. Не справлялся он- — Так-то я ему зуб выбил, чтоб ты знал, подкидыш. Не подошёл бы, быстрее бы его вырубил, ты только помешал! — Чимин почти встал со своего места, но Юнги положил руку на его плечо, остужая его гнев. — Прости, если ты так подумал. Я не имел в виду, что ты был плох, — сказал Юнги, удивляя всех вокруг, у Чимина невероятно распахнулся рот, — просто видел необходимость подсобить тебе, задница ты неблагодарная. — Тебя никто и не просил, — хмыкнул Чимин. — Ребят, — позвал их Намджун, явно прося прекратить лестную перебрань. — В общем, я прикрыл, пару ударов взял на себя, — он потёр свое плечо, и Чимин снова фыркнул, глаза закатывал на этот раз Джин, — а потом меня отбросил в сторону Хосок. Я его не ожидал, поэтому въехал ногой, куда пришлось. — По яйцам пришлось! — обиженно напомнил он. — Прости же! — Окей, ты помнишь, как я подходил? — снова перевёл внимание на насущную проблему Намджун. — Последнее, что помню до машины, у Пака из губы кровь пошла. — Ты че, педик, пялился на мои губы? — возмущённо взорвался Чимин. Юнги пожал плечами. — Все. Потом нас посадили в машину. — Окей. Хосок, у тебя другая версия? — Да нет, — он нахмурился и поднял взгляд к потолку, будто там были картинки прошедшей ночи, — правда, кажется, я знаю этого парня. Это Тэджон с четвёртого курса тебя так рьяно добивался? — спросил он у Джина. Надо же, спокойно. — Д-да, — смущённо ответил он, — вообще как все было… — он вздохнул и опустил плечи, наконец переставая держать свою невыносимо ровную осанку. В одно мгновение он превратился из дорогой выскочки в уставшешо от вечных происшествий студента, — Тэджону кто-то сказал, что я искал его, хотя этого не было. Может, это была Хвансу, у нас с ней небольшие проблемы, — он перебирал пальцы, не отрывая взгляда от них и неуверенно продолжал, вздыхая чуть ли не после каждого слова, — и он решил, что я ищу секса с ним, видимо. Мы были знакомы давно, на втором курсе он даже подкатывал ко мне, но был ужасен в своих намерениях. Он… такой мне никогда не был нужен. У меня нет сил на ветреные отношения, и так был не самый приятный опыт… и Тэджон просто хотел очередное тело, и я… не могу так, — внезапно серьёзно сказал он и поднял взгляд на Намджуна, — понимаешь? — все эти слова были настолько искренни, что словно только для одного парня напротив. Остальным захотелось отвести взгляд и закрыть уши, чтобы не слышать интимных признаний, — вот что стряслось. Он просто начал приставать. Так банально, аж зубы скрипят, — он оскалился на секунду и снова вздознул, — простите меня, ребята. Прости, Чим, я втянул тебя в это. Не должен был. Ты хороший друг, — он нерешительно посмотрел в его сторону и кивнул сам себе. — Да ты это, — замешкался Чимин, — не переживай. Мне не тяжело было, все норм. Да… — Правда, Джин, мы на тебя зла не держим, — добавил Юнги, почему-то опираясь локтем на плечо Чимина рядом с ним. Пак согласно кивнул. Хосок придвинулся к нему и приобнял за плечи, укладывая тёмную голову на свое крепкое дружеское плечо и погладил по спине, успокаивая разочарованного парня. — Ты, если что, говори нам. Это же не нормально, — приободрил он. — Да, мы поможем, чем сможем, — добавил Намджун, — осталось выбраться отсюда. Все парни тихо засмеялись и устало закивали. Прошло уже много времени с того момента, как их привезли сюда за разбои. Испугавшись драки, какая-то девчонка вызвала полицию, а там и соседи подоспели со своими жалобами на громкую музыку. Вот и загребли всех, не разбираясь. Тэджона девчонка та под шумок увела в дом с предлогом сильных ранений. Явно подлизать тому хотела. И вот, пять тринадцать утра, они сидят в камере, завалившись друг на друга, почти обнимаясь, допивают остатки портвейна из фляжки Чимина и смеются с трезвеющего икания Хосока. У Юнги зачёт через три с половиной часа, Чимин с Хосоком обязательно опоздают на утренний прогон, а Джина уже ищет полгорода. Намджун говорит, что обычно выходит из дома в это время, чтобы добраться до работы, и все сочувствующие мычат, обещая сохранить в секрете одну ночь в полиции и не рассказывать его работодателям. Намджун смеётся наивности новых приятелей, но благодарно кивает. Забавные они, конечно. — Ну что, протрезвели, мухоморы? — в седьмом часу их разморенную компашку разбудил насмешливый голос полицейского. Юнги, кажется, признал в нем их ночного наблюдателя, — выметайтесь, пока сменщик мой не пришёл. Сонный Чимин, опираясь на чью-то руку слева, пытался подняться, но усталость после эмоциональной ночи была явно против. Тело в форме Юнги шлепнулось из-под чиминовой руки с характерным звуком на пол, и Хосок, кряхтя на пару с Чимином, поднял тушку, взвалив друга на чужую совесть. Намджун хорошо справлялся с на удивление бодрым, но растерянным Сокджином. — Почему Вы нас отпускаете? — спросил Хосок, когда дверь из прутьев перед его лицом распахнулась. — Внесли залог. — Кто? Полицейский загадочно улыбнулся и ушёл в сторону выхода, указывая парням проследовать за ним. Утренний воздух освежал кожу, сохраняя ночное тепло асфальта. Солнце едва перебралось за кромку горизонта. Наконец-то они могли расстаться с этими воспоминаниями. И друг с другом. — Ну, ты это, — Чимин ковырял носом своих дорогущих ботинок землю у клумбы в полисаднике полиции, не поднимая взгляда на собеседника, — оставишь мне свой номер? Знаешь, в качестве подстраховки. Вдруг еще прикрытие понадобится. — Конечно, — в тон ему ответил Юнги, придерживая еще не протрезвевшего парня за локти. Намджун украдкой глянул на Сокджина, что делал селфи на фоне рассвета и смеялся с очередной глупой шутки Хосока. Парни забавные. И даже Юнги с Чимином со своими разногласиями выглядели приятными людьми. Наверное, он захочет с ними встретиться ещё. Хоть разок. Может, он просто хочет увидеть Сокджина. Хоть глазком. Под залог их зарождающейся дружбы.